— Я приехала к маме, и она меня встречает словами: «Вот это у меня не работает, и это, и это, и это». Я чувствую, что у меня просыпается внутренний мужчина и я из него начинаю ликвидировать её проблемы по хозяйству. И знаете, она начала сопротивляться. И вдруг я вижу маму и выходит, что моя программа – это сопротивление, делать что-то назло, всё отрицать, всё обесценивать, даже если мне от этого плохо. Мой внутренний мужчина спокойно устраняет эти неполадки, а она взбунтовалась: я оказывается у неё кайф отобрала. Бачок унитаза у неё не работает, она ведром сливала. И это ей кайф доставляет особый, потому что она несчастна, потому что она в этом аду мучается. Её никто не любит, о ней никто не заботится. И я понимаю, что это я. Как женщина я это часто проявляю. Я это всё увидела, ужаснулась и задумалась: «Как мне из этого сценария выйти?»
— Замечательно. Вот смотрите, люди, находящиеся в спящем состоянии сознания, ходят по гадалкам. Те гадают: «С тобой будет то, с тобой это будет». А мы здесь со всей очевидностью видим, что на самом деле к гадалке ходить и не надо. Потому что у нас есть личностная программа, которая полностью описывает наш сценарий. Это первый момент. Фактически, осознавая нашу программу, мы будем знать, что с нами было, что с нами есть и что с нами будет.
— В первом браке я жила по маминой программе. А во втором почему-то у меня больше внутренний мужчина выходит на первый план.
— У нас в личностной программе две половины: мужская и женская. Поэтому вариации у нас могут быть только в пределах этих двух половинок. Если одна половина выходит на сознание, то другая уходит в подсознание и проявляется во внешнем мире.
Смотрите, чем отличается тот подход, который я вам показываю, от подхода тех, кто говорит: «А давай так сделаем, или вот так, или ещё как-то». Они думают, что у них есть куча возможностей. Они не понимают, что на самом деле их жизнь полностью регламентирована программой, которая состоит из двух частей. Вы сейчас говорили, что Вы были до этого в женском аспекте, а сейчас перешли в мужской. И это всё, больше вариаций нет.
— Я не видела свою женщину, а сейчас увидела и ужаснулась.
— Программа состоит из двух типов выживания: по женскому типу и по мужскому типу. По мужскому типу – вы сами зарабатываете деньги. По женскому типу – вы находите того, за счёт кого выживаете. Это два вида, которые существуют в программе каждого человека. Смотрите, к чему я всё время клоню, почему я всё время делаю эти пояснения. Для того, чтобы каждый из вас понимал, с чем мы работаем. Чтобы вы понимали суть этой работы, понимали, что работа с личностной программой является самым ключевым моментом осознания самого себя. Это первый момент. Момент второй, который бы я хотел отметить в связи с вашим рассказом, Вы говорите: «Я ужаснулась».
— Я увидела, что она играет свой спектакль, она кайфует от своей роли, чтобы у меня чувство вины появилось. Измерили давление, я ей предлагаю: «Давай вызовем врача». Она отвечает: «Давление ещё только сто семьдесят пять, не двести». Я ей спокойно говорю: «Давай подождём, когда будет двести». Потом она нагнала и до двухсот.
— Значит, Вы считаете её нехорошей?
— Знаете, поскольку доход у меня маленький, то я стараюсь себя наказать так же, как мама – ограничиваю себя, на семинар не могу поехать, я же не зарабатываю таких денег.
— Это какого рода выживание? Каждое выживание может быть описано как роль. Вы сейчас рассказали некую историю о своей поездке и показали, как живет мама. Это принцип выживания, который был принят в Советском союзе: мы экономим. Мы не просто экономим, а мы жертвы. Человек находится в жертвенном положении, жертва ограничивает сама себя в деньгах и не только. За это она просит сочувствия, чтобы её жалели – вот основной выигрыш жертвы. Ей надо вызвать чувство жалости к себе. Именно это хотела вызвать Ваша мама, но Вы ей этого не давали, поэтому она начала более активно играть свой спектакль.
— Да, никогда такого не было, как сейчас. Она честно свою роль играла.
— При этом, находясь в нейтральном состоянии наблюдателя, вы видите всё это как спектакль. Они же не видят это как спектакль, поэтому они ещё более накаляют страсти. Представьте, что вы пришли в театр, актеры в нём играют, а в зале тишина. Сидят наблюдатели и не реагируют, на их лицах нет никакого переживания. Актеры в недоумении: «Что такое, мы плохо играем?» И они начинают усиливать свою игру в ождании ответной реакции от зрителей. Но те опять сидят эти самоисследователи. Актёры начинают удивляться: «Что такое, что за публика?» Так что наблюдение активизирует ваше окружение. И это окружение начинает очень ярко действовать, очень явно проявлять себя. Что нам, как самоисследователям и наблюдателям, как раз и надо, ибо мы начинаем видеть то, что при иной игре не видно. Ещё очень важный момент, кто у Вас осуждает и говорит: «Что это за сценарий? Что это за женщина? Ой, мне стыдно за неё».
— Это противоположная моя часть.
— А кто у Вас противоположная часть? По программе есть две части. Вспоминаем, кто нам задаёт их? Отец и мать.
— Знаете, я впервые поняла отца, когда он поднимал руку на маму. В детстве я вставала на сторону мамы, потому что мне её жалко было. А сейчас, если посмотреть, то она может так вывести, что её даже ударить хочется.
— Это и есть суть нашего исследования. Она заключается в том, что Вам надо переживать ту половину программы, которую Вы не переживали. Вы сознательно стали придерживаться половины программы матери, таким образом, Вы начинаете осуждать отца, который, как Вам кажется, как насильник кричит на неё, не чувствует к ней никакой жалости, даже наоборот. А вот теперь Вы можете почувствовать то, что же тогда чувствовал отец. В моём пути всё идет через чувства и опыт.
— Да вообще ужас, что он чувствовал.
— Ужас, что чувствовал. Конкретный, заметьте, ужас, не абстрактный.
— Ну всё. Мозги уже закипают. Я почувствовала его состояние.
— Расскажите нам о его состоянии и о мыслях, которые возникают в его голове.
— Состояние: как будто пелену на голову набрасывают. Дуреешь и хочется ударить.
— Что именно чувствуете? Потому что он так же находится в пелене. Не считайте, что теперь мать оказалась ужасной, а отец молодец.
— Нет, я не считаю. Я это понимаю, просто говорю о другой стороне. Я же не делаю этого, а просто наблюдаю, что другая сторона хочет как-то сопротивляться этому. Эту жертву хочется растерзать.
— Почему хочется растерзать? Давайте, рассказывайте.
— Потому, что она вызывает такие чувства и эмоции.
— Что именно она вызывает? Вот она идёт и несёт этот аппарат для измерения давления. Что? Рассказывайте физические проявления.
— Несёт этот аппарат и вообще мозгами не думает.
— А почему? Давайте-давайте, тут надо разбираться. Вот женщина идёт, хочет померить давление. Что тут такого плохого? Какое состояние у отца?
— Она могла бы померить в комнате, но она идет на кухню, где я. Измеряет при мне.
— Она прилюдно хочет померить. Что тут такого?
— Она играет спектакль на зрителя.
— Какой эффект производит в нём? Человек просто пришёл с аппаратом и меряет давление. Что тут такого?
— Раньше эта игра у неё удавалась. Потому что я переживала, мне плохо становилось от того, что ей было плохо. Я её поддерживала, сочувствовала ей. А тут у меня нет сочувствия, она все приёмы ⁸ перепробовала, а я не реагирую никак. Хочется, как от назойливой мухи отвязаться от неё.
— Да. Но посмотрите, дело в том, что эти две половины программы и есть Ваша программа. Сами от себя Вы не можете отвязаться, поэтому я Вам всё время предлагаю взгляд исследователя. А взгляд исследователя отличается от просто эмоционального проживания ужаса от того, что Вы увидели, какая у Вас мать и увидели свою половину программы. Требуется вот такой исследовательский взгляд.
Представьте, например, химика. Он работает с какими-то компонентами и говорит: «Ой, вот этот компонент ужасный и этот компонент ужасный». Потом вообще плеваться начал вместо того, чтобы проводить опыты. Это что за исследование?
— Спасибо Вам большое.