Еще в детстве мать говорила ему, что время - это река. Но люди привыкли оставлять такие соображения на задворках нашего восприятия. Вопрос "Откуда мы пришли?". и "Куда мы идем?".
Мы гораздо чаще слышим, что все повторяется (что Оли считает чушью), и все же... да, это происходит.
Это то, что случилось с Оле.
Он проснулся от тряски, в наушниках у него была песня Aerosmith - Sunshine. Девушка усмехнулась и отдернула голову от окна автобуса - ее лицо мгновенно раскраснелось и заалело, - а Ольга устало зевнула. Она не чувствовала себя бодрее.
Затем он осознал свой неприятный сюрприз и вытер подбородок рукавом. Он был весь в слюне. Ему хотелось верить, что он не храпел во сне все это время.
В автобусе было душно и пахло носками. Моя мама сказала бы "французский сыр", но она предпочитала называть вещи своими настоящими именами. А запах был настолько сильным, как будто плохие люди разбросали носки по всему коттеджу. А поскольку они в первую очередь злились на Ольгу - ну, а вдруг она действительно храпела? Я не был уверен, что она храпела, и спрятала носки под сиденье, судя по запаху.
Оля посмотрела на часы и увидела, что до Новгорода осталось полчаса.
Затем он заметил, что автобус все еще неподвижен. Он выглянул в окно. Это правда!
- О, ты, - пролепетала она, вытаскивая наушники из ушей.
Я чуть не пропустил свою остановку.
У меня сразу же возникло желание подышать свежим воздухом (на самом деле я уже был в автобусе) и размять ноги. А после того, как я увидел недоеденный бутерброд на стуле соседа, мне тоже захотелось что-нибудь съесть.
Оля покачала головой, чтобы убедиться, что все прошли. Она была единственной здесь, кто вентилировал воздух. Даже водитель успел скрыться.
Не дожидаясь ни секунды, он вскочил и галопом помчался к выходу, глядя на разбросанные на стульях вещи. Кто-то даже оставил там смесь для пудинга, чтобы она впиталась. Желудок Олина поднялся.
Да, не мешало бы подобрать что-нибудь.
При первом дуновении свежего воздуха она радостно завизжала. Он опустился на землю и растянулся.
- И там душно, душно и душно.
Во время поездки у него даже был зонтик, приклеенный к телу.
- Итак, - обратился он к желтому и теплому полю перед собой, - доброе утро.
И он сощурил свои сонные глаза.
Поле шелестело на ветру. Спокойное небо над головой горело несколькими глубокими оттенками синего, а белые облака лениво ползли на запад.
- Он решил, что такая погода не похожа на погоду в городе.
Оля ходила вокруг автобуса, гадая, что может предложить местная заправка. Она хотела хот-дог с венской сосиской. С горчицей и хрустящими луковыми кольцами. Капучино тоже было бы неплохо. Даже двойной. Пока он доберется туда, он уже закончит.
Но другая сторона могла предложить ему только другую карьеру. Один такой же желтый и заостренный на ветру. Возможно, пшеница. Он не знал трав, но точно знал, что что-то не так...
Ему явно чего-то не хватало.
***
Мать убеждала его поехать в Новгород. Она связала свою дочь, так сказать, с бабушкой, как когда-то Пироска была связана со своей бабушкой. Все было устроено так: "Пришло время углубиться в семейную историю, а вы даже не видели свою бабушку".
Лето в Петербурге выдалось ненастным. Весь июнь дождь лил на крыши домов, водосточные трубы переполнялись, холод пробегал по улицам, изводя усталых и сердитых прохожих. Те, кто остался в городе на лето.
И тогда Оля решила: почему бы и нет? Хотя она ничего не знала о своей бабушке. И, возможно, она не хотела этого. Но она все равно не могла избежать ссоры с матерью. Сначала они спорили о том, ехать или не ехать, а потом спорили о том, как собрать вещи для поездки. Мать Ольги почувствовала, что ее дочь переживает трудный период. Значит, она ее отослала, подумала Оля.
Более того, после окончания медицинского института Ольга, к своему разочарованию, обнаружила, что не хочет быть врачом общей практики. Конечно, она не сказала об этом матери. Все эти годы учебы свели бы ее с ума.
- Автобус отправляется из Обводного в 7:00", - сказала мать.
И Оля тут же возмутилась: почему так скоро!
Вам все равно придется идти на автобусную станцию...
Я договорился о более позднем времени: скажем, два часа? Но в итоге я выбрал 10-часовой рейс, потому что это был трехчасовой перелет.
- "Ты захочешь выйти в город, - сказала мама, - и все такое прочее.
Мать сначала нервничала, как будто ее дочь собиралась отправиться в опасное и долгое путешествие (возможно, с серым волком и бабушкой), но потом успокоилась, как только решение об отъезде было принято. Но она разрыдалась. Но в эти дни это случалось с ней часто. Он стал сентиментальным.
Он мог расслабиться и забыть о себе, просматривая старые фотоальбомы. В такие дни Оля просто вздыхала и позволяла себе погрузиться в воспоминания.
Они обнялись на прощание, и мама сказала ему, чтобы он не забывал писать.
- "Конечно, мама, - пообещала Оля, - не грусти. Я там всего на неделю. Я не думаю, что останусь дольше. Может быть, там не на что смотреть, кроме Кремля...
***
Улыбка Оли давно исчезла, хотя солнце светило вовсю, а ветер ерошил его волосы. Она обогнула этот чертов автобус три раза. Больше из нервозности, чем в надежде, что на третьем круге после долгого пути он вдруг увидит навес бензоколонки и очередь людей, сгрудившихся вокруг туалетов.
Наконец, он вернулся к двери и бросил злобный взгляд на водительское сиденье. Он выглядел так, словно наконец-то проснулся. Должно быть, он проснулся из-за чего-то.
"Что это за ерунда?" он не мог не возмутиться.
Но потом она вдруг улыбнулась:
- О... - протянула Оля.
Я посмотрел на автобус и поля вокруг него.
- Значит, я во сне!
Он достал свой телефон из кармана. Затем он повернул голову и снова посмотрел на экран.
Он записал это упражнение в видеофильме о люцидных сновидениях. Он такой же реальный, как и этот, я вижу. Одна из трасс и один из странных автобусов. Он вспомнил, что когда во сне он дважды посмотрел на часы, они показывали совершенно другое время. Или даже что-то непонятное.
Но экран насмешливо показал ему то же самое время. Через несколько секунд прошла еще одна минута. Ее лицо нервно подергивалось. Она сглотнула и почувствовала неприятную сухость в горле. В последний раз это случилось с ней во время выпускных экзаменов.
Ошеломленная, она вошла в пустой салон. Она прошла мимо сидений и села.
Он мог бы заплакать. Он мог до смерти напугать себя Стивеном Кингом и другими мистическими вещами, которые прочно засели в его голове. Особенно "Лангольеры", где самолет переносится в застывший период времени, и все вокруг так же пусто...
Но Оля была практичной девушкой. Она всегда предпочитала остановиться и подумать, прежде чем начать. Гораздо меньше паники.
Он решил собрать немного еды, которую нашел в салуне, и взять с собой немного воды. У него была с собой бутылка Aqua Minerale, которая не содержала газа. Как раз так, как ему нравилось. А потом... потом он пошел пешком в Новгород. Да. Хотя он не знал точно, как давно остановился автобус - день был еще в самом разгаре, и он рассчитывал добраться до рассвета.
Ее отвлек звук двигателя. Автобус ожил и вздрогнул. Она вскочила и схватилась за спинку сиденья. Странные тени пронеслись по салону, и включился кондиционер. По ее позвоночнику пробежал холодок.
Он выскочил, когда салон был полон теней и в него не проникал солнечный свет.
Он стоял за дверью, с колотящимся сердцем, глядя на темную массу, разливающуюся внутри. Дверь с шипением закрылась перед ним, и автобус медленно двинулся к шоссе.
Оля была потрясена случившимся и закричала, когда тени внутри нее вдруг стали людьми. Когда автобус свернул на дорогу, она увидела водителя.
- Эй!", она проснулась.
- Остановите машину!
Он побежал за ней, отчаянно размахивая руками. Автобус замедлил ход, как будто пропустил кого-то на пустой трассе. Он хлопнул кулаком по двери и посмотрел на водителя. Он на мгновение приостановился и со скукой прищурился на дверь, но тут же вернулся к дороге.
Оля кричала, чувствуя, что ее судьба предрешена, и продолжала бить по бутылке. Водитель кивнул ее мыслям и переключил передачу. Автобус дернулся, выбросив из-под колес огромное количество песка и пыли, и помчался вперед. Но далеко уйти не удалось.
Он задрожал перед ошеломленной Олей, подпрыгнул в воздух и исчез, как мираж.
Он стоял с вытянутыми руками. Затем она села и заплакала, хотя она была практичной. Она громко всхлипывала прямо на дороге. Вот почему она не заметила приближающегося к ней мужчину.
- "Девочка, - мягко позвал он, присев рядом со мной, - кто тебя обидел?
Оля вскочила, как ошалелая. Она выбежала на дорогу. Она была вне себя от радости и с криком побежала через поле. Можно подумать, что от жары у нее сгорел мозг. Но, скорее всего, это было сильное нервное потрясение, и в ее мозгу открылась огромная логическая дыра. Называйте это как хотите.
К счастью, нога девочки попала в ямку, крик прекратился, и Оля зарылась носом в землю. Ей удалось только булькнуть. Она перевернула ноги и теперь лежала на боку, ее голова покоилась на боку, как на подушке. Его глаза были закрыты. И он боялся их открыть. Он просто хотел проснуться. Да, пусть все это будет сном.
Но тут под его ногами зашуршала трава. Он услышал, как кто-то приближается к нему. Ее живот сжался.
- Вы... живы?
На этот раз мальчик не стал подходить к истеричной женщине вплотную (как он мог бы подумать), а остановился в нескольких шагах от нее.
- Конечно, - пробормотала Оля, выплевывая грязь изо рта.
- "Я не хотел вас напугать", - извинился он. Но ты так много плакала...
Оля наконец-то открыла глаза. Сквозь травинки, придавившие ей лицо, она могла видеть своего преследователя - помимо всего прочего, он полз по ее носу.
Естественно, он нахмурился и выглядел смущенным. Он с интересом наблюдал за ней, неловко стоя в стороне, пока она продолжала лежать на полу.
Кареглазая и кареглазая девушка в клетчатой рубашке и брюках поймала его взгляд и улыбнулась.
"Как красиво", - машинально заметил он, резко поднимаясь с земли.
- "Да, - продолжал он, - иногда я делаю то же самое: плачу и... ложусь на пол. Это действительно помогает, когда...
Мысленно он уже проклинал глупцов, но не мог перестать нести чушь, словно злая ведьма околдовала его уста.
- ...когда ваш автобус внезапно исчезает в воздухе и попадает в засаду грабителя на шоссе.
Он встряхнулся и вернулся на шоссе. Он пытался сохранить то немногое достоинство, которое у него осталось. Ехать было далеко, но мальчик не был похож на бандита. Под мышкой у него также была книга. Вот только очков ему не хватало, чтобы быть ботаником.
Улыбка мальчика стала клоунской. Он почесал затылок и последовал за ней. Дойдя до дороги, она огляделась и прикусила губу. Автобуса не было видно. Перерыва не было. Девушка застонала и, пошатываясь, направилась к городу, сжав кулаки. Сдаваться было не в ее стиле.
Через несколько мгновений ее догнал мальчик.
"Как надоедливо", - решила она, прищурившись на него.
Однако в обществе он чувствовал себя гораздо безопаснее. Даже если бы его пытали, он бы не признался в этом.
- И... - мальчик замешкался, - ты тоже собираешься в Новгород?
Он смотрел на нее как будто ошеломленный - взгляд, который он практиковал годами - и думал, не опоздал ли он на автобус.
Внезапно это стало планетарной катастрофой. Движение внезапно стало сумасшедшим. Он высаживает пассажиров, исчезает и снова появляется там, где ему заблагорассудится. По крайней мере, я почти добрался до города...
Страшно подумать, к чему это привело других людей.
Но она не ответила. Она не любила говорить, когда была в таком смятении. И нельзя было отрицать, что она была не в себе. Настоящий беспорядок. А ее сердце все еще колотилось.
Мальчик кивнул и решил, что вопрос был глупым. Город был еще впереди. Куда еще он мог пойти?
Некоторое время они шли молча. По крайней мере, пока он не попытался заговорить во второй раз.
- Как вы думаете, - спросил он, - действительно ли будет война?
В этот момент Оля активно жалела о том, что у нее нет рюкзака, наушников и... упавший телефон. Разве он не был глуп? Разве он не мог спокойно покинуть свою хижину, как учили его пожарные в хижинах? Разве он не может паниковать без паники?
- Какая война?" Оля рассеянно не понимала.
- С Германией", - объяснил он, и она повернулась, чтобы посмотреть на него.
Его лицо было достаточно серьезным, чтобы выдать его врожденное чувство юмора. Было даже видно, что, задавая вопрос, он сам крепко задумался над ним. Действительно, Германия внезапно приняла решение о Третьей мировой войне.
Но Оля шла как сумасшедшая. Ее мысли скакали туда-сюда. Она снова посмотрела на мальчика, на рубашку, на брюки. И встал. Он был словно зарыт в землю.
Мужчина сделал несколько шагов вперед, а затем обернулся.
- "Нет, нет, нет, - бормотала Оля, хорошо выученная по книгам и фильмам, - спасибо, мы все это видели...
Он не хотел такой удачи.
Его разум запрещал ему задавать этот глупый, бессмысленный вопрос. И все же он это сделал.
- О каком годе идет речь?" спросил он вполне серьезно.
Тем не менее, он не сводил с него глаз, решив поймать шутника на месте преступления.
- "Тридцать девять, - сказал он, не задумываясь, - что еще?
Он удивленно уставился на нее, не понимая, с каким подозрением она смотрит на его лицо.
- Двенадцатого июня, если быть точным", - добавил он и замолчал в замешательстве.
Его сердце болезненно стучало в груди, и он начал бежать. Его голова была легкой, как воздух. Оля хотела вздохнуть, но не могла. Его ноги онемели, и он впервые в жизни потерял сознание.
***
Стоит ли говорить, что это был поворотный момент в жизни Оли? Все, что он когда-либо знал, чем владел, ради чего жил, было уничтожено. И он не был уверен, что сможет это исправить.
Война приближалась. И Оля не питала иллюзий, что события вдруг повернутся по-другому. Он был камешком, брошенным обратно в поток времени. И как все камешки, он был быстро брошен в пропасть вместе с другими камешками.
Тем не менее, ему невероятно повезло. Парень, который нашел его на дороге, помог ему добраться до города. Кто знает, как он ее туда затащил. Он не был клоуном. Его звали Виталик. А у Виталика было большое, доброе сердце. Когда он узнал, что Оля попала в беду, он предложил ей пожить в его семье. По крайней мере, пока он не воссоединился с ее семьей. Что, по понятным причинам, она не могла сделать.
Оля была не глупа и согласилась. Ей понадобилось ровно полдня, чтобы пойти в квартиру бабушки и выяснить, что они никогда о них не слышали. Как выяснилось позже, в городе не было людей с такой фамилией.
Началась война, и жизнь ускорилась. Для некоторых людей это было очень быстро. А когда Виталик вышел вперед, она уже носила его ребенка. Они поженились. Семья Виталика помогала воспитывать дочь. А Оля, хотя недавно хотела уйти из медицины, сразу пошла в медсестры.
Он боролся за жизни других, возвращая людей с краю пропасти. Это помогло ему преодолеть собственную трагедию. Потом он пережил новости с фронта, когда пришло известие, что Виталик не вернется домой.
В конце концов он бросил поиски своей бабушки и ушел в отставку. Она смирилась с тем, что больше никогда не увидит свою семью. Хотя он надеялся, что она появится в городе. Позже. Шли годы. Тоска по дому росла. Но никто не появился.
Какое-то время она даже планировала поехать в Ленинград, но потом отказалась от этой идеи. И когда темные дни закончились, она вдруг поняла, что больше не является той зеленой девочкой, которая накручивала волосы на палец и вздыхала: что она собирается делать со своей жизнью? Она выросла. Она стала женой, матерью, заведующей медицинским отделением, вдовой...
Однажды вечером в комнату Виталика вошла его мама с коробкой в руках. Сначала Оля подумала, что это дерево, но оказалось, что это папье-маше. Шкатулка была покрыта черным лаком, а на крышке была изображена воющая птица, которая светилась красным светом.
- Виталик хотел показать тебе свою семью, когда вернется, - объяснила мама.
Они сели сортировать картинки. И весь вечер Оля слушала рассказы: веселые и грустные истории о дядях, дедушках, бабушках и тетях. И ее мать рассказывала их хорошо, с чувством. Иногда они сидели и плакали, иногда катались со смеху. Поэтому, когда пришло время ложиться спать, она рухнула без сил.
Коробка была подарком. Мама Виталика просто попросила его не забывать об этом.
Он лежал в темноте и думал о том, каким глупым он был. Потому что он ни разу не спросил свою мать о бабушке или дедушке. Вообще ни о ком. Верно, у него не было семьи. Были только он, Оля и его мама.
Он даже не думал о своем отце. Его не было, его не было.
Ему этого очень не хватало. И у них была своя коробка. Почти так же. Моя мама часто сидела среди старых листьев и рассматривала лица на пожелтевших фотографиях. И, конечно, она плакала, сидя в тусклом свете гостиной.
Его глаза помутнели, а чай, который он любил пить горячим, остыл на боку. Он точно перенесся в другое время. Иногда он смеялся, когда читал что-то смешное. В других случаях он вздыхал или закусывал губу.
И только однажды Оля поехала к маме. Хоть раз...
***
Однажды в больницу пришел новый врач. Он сразу пошел к Оле, потому что ему сказали, что это самый опытный врач, которого он мог найти. Они долго говорили о повреждении ее височной доли. Они обсудили последние работы А. Лурии, заложившего основы советской нейропсихологии.
И доктор был приятно удивлен его способностью читать. Иногда он произносил слова, которые не понимал. Затем он сделал паузу и понял, что сказал слишком много. Материалы и переводы были еще не так доступны. В Интернете - тем более.
А когда он стоял в коридоре и на прощание назвал ей свою фамилию, она второй раз в жизни упала в обморок.
Она проснулась в объятиях своего будущего мужа. Жизнь, должно быть, смеялась над ней.
Когда он вернулся домой, он посмотрел на свою дочь и разрыдался. Она обняла ее и продолжала шептать:
- Мама, я так скучал по тебе, я так скучал... Я думала, что больше никогда тебя не увижу!
***
Так фамилия мужа стала ее фамилией. Затем они переехали в новую квартиру - ту самую, - где по настоянию матери много лет спустя она села в автобус. И, конечно, она так и не доехала. Вернее, его не было, но он так и не появился.
От этих шуток у него через некоторое время закружилась голова.
Оля засмеялась, почувствовав иронию в том, что назвала дочь в честь матери. Могла ли она назвать ее как-то иначе?
Может быть, да, может быть, нет.
Это напомнило мне о моей тоске по медицине и о том дождливом, тоскливом лете.
"Эти встречи, - проговорил он, - потому что мама все знала.
Было грустно, что он отпустил ее, что он заставил ее отправиться в путешествие, из которого она никогда не вернется.
Он также вспомнил о своем обещании писать. И он сохранил его.
Он писал письма в течение многих лет. Он вел, так сказать, дневник. Он вспомнил все, что с ним произошло, и записал это на бумаге. Он подписал его и положил в коробку. Все эти воспоминания он передаст своей дочери, и, даст Бог, они станут для нее опорой в трудную минуту.
Он записал все, что помнил о том дне, когда он приехал в город: дату, время отправления автобуса и даже то, во что он был одет. Он не знал, имеет ли это значение. Он писал, что они будут спорить, но спор будет легким, и Оля в конце концов согласится поехать в Новгород.
Он также написал, что, несмотря на все, что произошло и произойдет, он счастлив, очень счастлив. Да, будущее и прошлое изменились, но она наконец-то нашла себя, нашла свою семью. И она никогда не отпустит его.
Хотя ей удалось пройти полный круг и увидеть, как растет ее дочь, она понимает, что теперь она сама бабушка, и эту жизнь она никогда не променяет на другую.