Я одно время выписывал "Пионерскую Правду", прикиньте!
Это было ещё при СССР, в 1991 году. Тогда вообще было принято что-либо выписывать. Если кто не в курсе значения этого термина, то так называлась доставка газет и журналов в почтовый ящик на первом этаже подъезда. Раз в год или полгода можно было на почте оформить подписку, и каждый день почтальон рано утром приносил газеты, и уходя на работу подписчик их забирал из своего ящика.
Помню, дед Александр Фёдорович выписывал "Правду" и "Аргументы и Факты", отец выписывал "Советский Спорт", "Московский Комсомолец", "Вечернюю Москву", раз в неделю приносили "Футбол Хоккей" и раз в месяц самый лакомый кусочек - толстенный журнал "Наука и Жизнь", который мы всей семьёй зачитывали до дыр, а их легендарные кроссворды с картинками сотого левела отгадывали всей семьёй сутками напролёт, пока не заполним целиком. Я - одиннадцати-двенадцатилетний - отвечал за энциклопедический словарь: Большую Советскую Энциклопедию в 1800 страниц, искал там слова по набору букв.
А мне лично выписали "Пионерскую Правду". По возрасту было положено. Муть мутью, но тогда она начинала видоизменяться. Патриотизма стало меньше, молодёжного больше, да и цвета всё время менялись: не поверите, она то вся жёлтым шрифтом была напечатана, то красным, то голубым, то салатовым. По тем временам это был невиданный прорыв. Но главное не в этом. Всю последнюю полосу обычно отдавали под какое-нибудь литературное произведение малой формы.
И вот однажды там напечатали рассказ "Сашенька" Алексея Тимонина. Я не знаю кто это, о ком это, но рассказанная история так впилась мне в душу, что тот номер газеты я бережно сохранил.
Всё наложилось на мою тогдашнюю боль. В 90-м году я полюбил одноклассницу Ксюшу... Моя любовь к ней была абсолютной... до беспамятства, до полного самоотречения... Первая Настоящая, Первая Взрослая Любовь, когда уже понимаешь, о чём идёт речь, когда уже появляется влечение к противоположному полу совсем иного рода...
Я начал писать свои первые стихи для неё, пошёл на дополнительные курсы английского, чтоб быть рядом с ней, она там училась, но Ксюха меня игнорила. Потом выяснилось почему: оказалось, что её лучшая подруга Маша влюбилась в меня, поэтому Ксюша подпустила меня на близкое расстояние, чтобы Маше было норм быть рядом со мной. Когда весь этот треугольник вскрылся, где основной гранью произошло полное Ксюшино отрицание меня, мир для меня почернел...
Я перестал ходить в школу, украл у родителей деньги, убежал из дома, жил у Серёги на Халтуринской...
Было очень тяжело. Ведь мне было всего 12 лет... Первая подростковая любовь и сразу такой жёсткий отказ...
И именно тогда мне и попался этот рассказ. Я его сохранил, перечитывал тысячи раз, заучил наизусть, до буковки, до запятой, а потом, когда появился у меня в 1992 году первый компьютер IBM-286 с Вордом 5.1, я перенёс рассказ туда, и с тех пор он у меня всегда с собой. Менялись компы, менялись эпохи, а файл кочевал, он не должен был быть потерянным.
И вот сегодня я хочу поделиться с вами этим рассказом, который так меня вдохновил. Стихи я начал писать чуть ранее, но вот заняться прозой меня сподвиг именно Алексей Тимонин. В итоге это вылилось в мою работу сейчас: много пишу, веду блог, триста песен и стихов, множество рассказов, роман, повесть и даже поэма.
И всё это благодаря одному человеку - Алексею Тимонину. И газете "Пионерская Правда", где на последней странице его рассказ и был опубликован. И вот его полный авторский текст.
Алексей Тимонин
САШЕНЬКА
Я как только сел в автобус и увидел Сашеньку, про всё забыл. И до самых лагерных ворот не сводил с неё глаз. Никому на свете я тогда не мог бы объяснить, чем она мне так понравилась. Девчонка как девчонка. Льняные волосы стянуты сзади аптекарской резинкой. Но я железно знал, что она не как все и что с Сашенькой можно дружить по-настоящему. Даже мой новый друг Витька Петров не мог этого отрицать.
Как-то после танцев Витька отозвал меня в сторону и твёрдым голосом сказал:
– Можешь на меня положиться. Ты думаешь, я ничего не понимаю? Я же вижу, что ты с Савельевой глаз не сводишь.
Я растерялся. Я был уверен, что Сашенька моя тайна, что никто на свете не подозревает о моих чувствах...
– Чего ты покраснел как рак? Любовь – великое дело, – подбадривал меня Витька. – Вот ты когда "Трёх мушкетеров" читал, на что внимание обращал? На поединки с гвардейцами кардинала? А ведь там есть страницы про любовь.
– В первую очередь, – говорил Витька, – тебе надо за внешностью следить. И чтобы белый платочек из кармана высовывался...
Я представил, как разгуливаю по лагерю в клетчатой ковбойке, а из кармана платочек торчит...
– Ты, – говорю, – Витька, совсем обалдел, да мне живую лягушку проглотить легче!..
– Ладно, – ответил Витька. – Что-нибудь придумаем.
Он сбегал в палату и принес... Что бы вы думали? Замечательные голубые джинсы с металлическими клёпками и ковбоем на кожаной наклейке. Их Витьке отец из Венгрии привёз.
Вот что значит настоящий друг! Я немедленно влез в джинсы. Они были мне чуть коротковаты, но в целом сидели отлично. Витька осмотрел меня и остался доволен.
– Перед танцами, – сказал он, – я тебе волосы мокрой расчёской назад зачешу, как у американского певца Боба Дилана.
– Но это ещё не всё, – продолжал он. – Теперь надо думать, что Савельевой подарить. Учти, женщины очень любят подарки.
– Откуда же я здесь деньги возьму?..
– Нож у тебя есть перочинный. Отличный... Но девчонки такой подарок не оценят. Стоп! Идея! Завтра в обед арбуз, вот ты Савельевой два наших куска отдашь.
На следующий день после обеда я ждал Сашеньку возле столовой. О ужас! Она вышла не одна, а вместе со своей подругой Маринкой Великановой – командиром нашего отряда. Отдавать подарок при ней было выше моих сил.
– Эй, Великанова, можно тебя на минуточку? – верный друг Витька опять выручал меня.
Марина отошла, а я робко приблизился к Сашеньке.
– Понимаешь, Саша, – начал я, – мы с Витькой не любим арбузов. То есть иногда любим, но нам врачи не советуют их есть. Возьми, пожалуйста... – И я протянул ей свёрток.
– Ой, как неожиданно! – смутилась Сашенька. – Спасибо, мальчики. Я очень люблю арбузы. Маришка, – закричала она, – иди сюда! Нас арбузом угощают.
– Подозрительное угощение, – сказала подошедшая Великанова. – С чего это они расщедрились? Может жуков туда напихали?
– Ну что ты говоришь, – перебила её Сашенька, – им просто врачи запрещают есть арбузы.
– Какие врачи?!! – закричал возмущенный Витька. – Это ты, Лёха, придумал? А ты, Савельева, что, ничего не понимаешь? Почему он сделал тебе этот прекрасный подарок? И ты, Великанова, не лезь. Жуки, видишь ли, ей повсюду мерещатся.
Они так разругались, что мне стало страшно: сейчас Великанова уведет Сашеньку. Но Сашенька оказалась на высоте.
– Ну что вы, ребята, – сказала она. – Всё началось так чудесно, а вы испортить хотите?
И так это у неё прозвучало, что Витька замолчал. А когда Сашенька разделила арбуз на четыре части, он и вовсе подобрел. А во мне всё звучал Сашенькин голос, как она сказала: "Всё началось так чудесно!" Значит, то, что я к ней подошёл – ЧУДЕСНО!
После ужина мы с Витькой первыми пришли на танцы. Уже топтались на дощатом полу первые пары, а Сашеньки не было.
Вместо неё явилась Великанова.
– Саша не придёт, – сказала она. – У неё голова болит... Наверное, на солнышке перегрелась. Но ты, Лёша, можешь её навестить. Знаешь, где наша палата?
Еще бы не знать! Я бросился бежать. Что за невезение такое, пронеслось у меня в голове, всё так чудесно началось, и вот Сашенька заболела... Надо врача позвать.
Я сразу же сказал Сашеньке про врача, когда влез через окно в палату. Она лежала под одеялом такая несчастная, что жалость к ней остро пронзила моё сердце. Но Саша запретила мне звать врача.
– Всё и без таблеток пройдёт, – сказала она. – Ещё чуть-чуть поболит и пройдёт... Ты просто посиди со мной...
Я взял Сашеньку за руку. Мы сидели и молчали...
– Спасибо, Лёша, – сказала она. – Теперь ты, пожалуйста, иди, а то сейчас девочки с танцев придут. – И она... честное слово, поцеловала меня в щёку. И покраснела. И я покраснел. И, как ошпаренный, выскочил в окно.
Каким-то образом я оказался на лагерном стадионе, присел на скамейку и стал размышлять о случившемся. Как странно устроена жизнь. Неделю назад я ещё был в Москве, носился с друзьями по двору и думать не мог о том, что какая-то девчонка меня поцелует. Да если бы мои приятели узнали об этом, вот смеху было бы! "Тили-тили тесто – жених и невеста"... Но разве это правильно? Жених и невеста – это же здорово! Все папы и мамы были когда-то женихами и невестами.
На небе уже появились первые звёзды, уже горнист протрубил отбой, но я не уходил со стадиона, сидел и смотрел на звезды. Никогда в жизни я не видел таких больших, ярких звёзд.
На стадионе меня нашёл Витька.
– Ты что, сдурел? – закричал он. – Тебя вожатая Галя ищет. Я им сказал, что ты в санчасть пошёл, иди скорей в палату!
Ах, Витька, Витька, верный друг! Не волнует меня сейчас никакая пионервожатая. Счастье переполняло меня. Но объяснить этого я Витьке бы не сумел, только сказал:
– Жаль, что Сашенька заболела.
– Не волнуйся, – сказал Витька. – Сейчас медицина творит чудеса. Савельевой необходимы витамины.
Что касается витаминов, то они как раз созревали в колхозном саду.
Звёзды побледнели, когда мы с Витькой подкрались к Сашенькиному окну, и я, перегнувшись через подоконник, высыпал на её тумбочку десяток самых спелых яблок.
А утром Великанова передала мне от Сашеньки записку: "Большое спасибо,"– было написано в ней, –"твои яблоки самые вкусные!"
После завтрака мы сидели с Витькой рядом со столовой и ждали Сашеньку, её куда-то увела пионервожатая Галя.
– Папа к ней приехал, – объяснила Великанова.
Оказалось, папе Сашеньки дали отпуск, и он увозит её в Крым.
– И ты так просто берёшь и уезжаешь? – от волнения и обиды я не находил слов. – Так просто берёшь и уезжаешь?..
– Честное слово, – взмолилась Сашенька, – я совсем не хочу никакого моря, но папа настаивает...
– Ну и уезжай, предательница! Папенькина дочка. Пожалуйста... Ну чего стоишь, уезжай!
Я повернулся и побежал за сарай с кроликами, повалился на землю и проплакал до самого обеда.
В тихий час я впервые заснул. Даже не заснул, а как бы провалился в какую-то черную пустоту. А когда проснулся, Витька вновь утешал меня.
– Сегодня на полдник булка с вареньем, – говорил он. – Поешь, тебе легче будет. И начни стихи писать. Все нормальные люди, когда расставались с любимыми, писали стихи.
Какие ещё стихи? Какое варенье? Безропотно поплёлся я в столовую, сел за стол и обомлел: на своем обычном месте сидела Сашенька! Я толкнул Витьку локтем.
– Савельева? – удивился он. – Откуда она здесь взялась?
– Да нет её, это мираж, – махнул я рукой. – Она ещё утром уехала.
– Уехала и приехала, – объяснила Сашенька. – Вы что, не рады? Мы приехали домой, а там телеграмма: "Срочные испытания". Папу в отпуск не пустили.
От радости я не мог произнести ни слова. Жизнь снова светила мне своими красками...
(конец цитаты)
Ох, сейчас перечитывал, опять до слёз. Очень сильная вещь. Слог какой, юмор, драма...
В итоге-то самый крутой персонаж это Витька - находчивый бесстрашный острослов, а не главный герой Лёха - робкий нерешительный нюня. Но это понятно сейчас, а тогда Лёха в меня очень точно попал по сути, по темпераменту, по поведению...
Вот так родился теперешний я, полюбив Ксюшу и всё поняв, прочитав этот рассказ.
А потом родился и писатель Илья Ковалёв.
Признаюсь честно, если кто-то решит внимательно перечитать все мои произведения и блог, то чётко увидит стиль Алексея Тимонина. Я его слизал, можно сказать, подчистую. Вся стилистика моего словосложения - это то, что он мне подарил своим рассказом. Я, конечно же, добавил своих словарных изысков и оборотов, но общий стиль, однозначно, заимствован у Алексея.
И я не собираюсь раскаиваться в этом. Плагиат скажете вы? Что есть суть плагиата? Списывание сюжетов дословно. Списать стиль нельзя, его можно только позаимствовать, взять на вооружение, восторгаясь использовать. И Алексей дал мне мощнейший психо-стартерный толчок в части написания прозы, за что ему низкий поклон в ноги от меня и вечное почитание его как учителя и наставника. Я начал писать, завидуя тому, как виртуозно это делает он. Типа, а я что, так же не могу?
Зависть всегда была сильным мотивом, но, как показывает история человечества, как правило, уходила в негатив и убийство, а я смог развернуть свою зависть и направить на созидание.
Алексей, я буду в вечном неоплатном долгу перед вами...
Рассказ "Сашенька" дал мне новую жизнь тогда, полное перерождение в те невыносимые минуты беспросветного отчаяния и внутренней пустоты. Я понял, что любовь бывает и счастливой, что Ксюша - это только начало большого пути, и любовь ещё придёт, я встречу ту, которую полюблю, и я поверил, что это может быть взаимным. Алексей полностью поменял моё мировоззрение. Великая сила литературного слова. Он сделал меня другим человеком.
И как гласит последняя строка его рассказа: жизнь снова светила мне своими красками...
За сим вечно ваш Илья "Касым" Ковалёв
(с) Касым, 2023