Первый период я провел полтора года в Рязани. Поскольку нас было шестеро, я сел первым. А потом ребята пошли под подписку, искали друг друга, долго ловили, а я еще сидел.
Я села на детеныша, детёныш был такой красный. Хотя с чем сравнивать, могло быть и хуже. Но по сравнению со всей тюрьмой в целом, детеныш был самым рыжим. К нам приходили под ником «платформа», судя по прическе. Приходили сотрудники и били нас колотушками, за всякую ерунду. Там дороги мчались друг к другу
Один случай был такой, часто приезжала площадка тормозить и бить нас 3 ночи подряд, мы писали официалам, что творится такая ерунда, на следующую ночь пришла красная площадка, это был такой дядька с оргпреступностью группа мальчиков из Рязани. "Что там происходит?" Сам он тоже сидел на молодом, таком тяжелом человеке. Он вошел и сразу успокоился. Он руководитель молодежного хора, говорит пажу: «Если мне еще раз напишут, я тебе руки сломаю». Он стоит с головой, подбрасывая «дада». Все, ребята, пошли. В принципе, я его никогда в жизни не увижу, у нас другие пути. Тогда мне было 18, я пошел выше. Я подумал: «Почему я перешел в другую тюрьму или что-то в этом роде».
Захожу в дом, шторы висят на решетке, смотрю, у них там телефон. У нас его не было, во взрослой был DVD и был огромный телевизор. "Почему это не зависит от молодого человека?" Потому что сгорят, тыкать некуда. Но через некоторое время телефоны появились.
И там их сажали за бандитизм из разных группировок, потому что подельников вместе не сажают. 3 человека, но все они от других парней. Там человек 80-100, менты их боялись. Подошли к воротам и стреляли по блокпосту и взорвали блокпост, там ходили по двору, жарили шашлыки, пили пиво. Они могли перемещаться по центру.
Как только я оказался на дороге, мне сказали встать. Это считается почетной работой.
И однажды ночью тормоза откроются, и появятся полицейский и преступник. Говорят бери, я беру, ребятам на углу покажут. Открываю, а там виски, водка, спирт. У них там плитка. Мне скажут? конечно я буду. 0,5 как налили, я там напился, но не пил все время, пока сидел. Потом поехал в Москву по другому делу, вернулся - все изменилось.
Наблюдатель стал своего рода наркоманом, попал в тюрьму и уличен в богохульстве. После этих людей я вообще не считал их ценными.