Эту книгу («Кажется, Эстер» Кати Петровской) я прочёл по-немецки. Захотел перевести. И не смог.
Перевёл ее патриарх перевода с немецкого, Михаил Рудницкий. Ему и карты в руки. Мне такую партию не сыграть.
Видите ли, урождённая киевлянка, дочь замечательного русского филолога, Мирона Петровского, исследователя детской литературы, творчества Булгакова и того, как это творчество связано с Киевом (малой родиной писателя), сама брала немецкий язык с боем.
Он не был для неё родным. Она в него вошла, и он стал ей родным. Вышла замуж за немца, уехала в Германию, выучила немецкий и … стала немецкой писательницей. Перевести ее тексты на русский так же трудно, как перевести Томаса Манна (я знаю – пробовал).
Ну, разумеется, то, что берётся с боем, с трудом, становится куда более родным, чем то, что приобретено легко. Аксиома.
А книга написана про род Кати Петровской, про судьбу украинских евреев и украинцев, про дедушек и бабушек, даже про двоюродных дедушек (глава про Иегуду Штерна «В мире неорганизованной материи», безумного террориста, в 1932 году обстрелявшего в Москве машину немецкого посла – абсолютный шедевр).
Про прадедушек и прабабушек, учителей и учительниц школ глухонемых, и про то, как узнаёт про всех про них, как сама растёт и пытается познать окружающий её до конца непознаваемый мир: родную улицу имени Флоренции в Киеве, до сих пор оставшиеся развалины варшавского гетто, музей в Освенциме, берлинский вокзал, дачные пригороды Киева и главную загадку современности: как же так получается, что звереет, сходит с ума целый народ с такой культурой, с таким языком, на котором сама так прекрасно, так почти не переводимо пишет...
Петровская Катя. Кажется, Эстер. Истории. Пер. с нем. М. Рудницкого – Спб., Издательство Ивана Лимбаха, 2022 – 312 с.