Он 25 января в России отмечается как День российского студенчества. Прародительницей этого была императрица Елизавета Петровна. Праздник она не придумывала, но 23 января 1755 года подписала указ об учреждении Московского университета. Праздник потом устаканился. Сначала отмечали как день открытия университета, а затем как день студента. А название Татьянин день произошло от имени раннехристианской мученицы Татьяны Римской из-за близости дат. Учеба в институте – это лучшие годы жизни у всех студентов, у настоящих, у прошлых и в будущих. Вряд ли кто-нибудь мне сможет возразить. Веселье, шутки, прибаутки зашкаливали. Учеба началась с того, что меня поймали за курение возле аудитории под табличкой «не курить, не сорить». Подошел зам. декана и всем, кто курил приказал идти в комитет комсомола. Все пошли, как бараны, я же смылся в аудиторию. Он возвращается разъяренный и из 120 студентов потока четко меня вычисляет. Отличная фотографическая память. Притащив нас в комитет, определил наказание. Дежурство с красными повязками по институту сроком на 2 недели. Ну а мне, за то, что я такой шустрый, дежурить месяц и гонять таких же как сам курильщиков. Мы ему потом на выпускном вечере противогаз подарили. История с курением продолжилась в физ. аудитории. Аудитория настоящая, полукругом и с возвышением, а наверху три двери на балкон. Туда и бегали курить. Выходил я в одну дверь, а заходил в другую. Улучив, когда преподаватель что-то начал писать на доске, смотря на него хочу просочиться за парту. И вдруг куда-то лечу. Раздается грохот и тишина. Я провалился в дыру, на этом выходе кто-то разобрал пол. Меня потом подкалывали, что я в Одесские катакомбы угодил. Студенческая столовая получила кликуху – Саласпилс. Это место, где аппетит приходит во время еды и не уходит после ее окончания. Такой едой голод утолить было невозможно. Общежитие организовали, переоборудовав бывшую дореволюционную тюрьму. Комнаты в нем на 8-10 человек, но быт обустраивали с выдумкой. Чтобы народ меньше шастал в комнату, над дверью повесили лозунг: «Прежде чем войти, подумай, а нужен ли ты здесь». На столе стояла копилка, извлеченная из телефона автомата и свиснутая с лаборатории телефонии. На ней надпись: «Ругнулся матом – 5 копеек или положи рубль и ругайся целый день». Иногда радиохулиганили, а две железные кровати на четвертом этаже были прекрасной антенной. Все шкафы хранили пустые бутылки из-под алигатора, биомицына и студенческого шампанского (шипучки). Выбросить жалко, а сдавать никто не хотел. Кухня была общая и запахи с нее шли еще те, особенно тогда, когда вьетнамцы жарили соленую селедку. Гладильной не было. Брюки гладили, положив их на матрац под простыню. Хорошо если утром на них была одна стрелка. Гуляли и веселились здорово и долго. На пятом курсе я умудрялся просыпать на занятия во вторую смену, которые начинались в 15 часов. В общаге я не жил, но пропадал там постоянно и всю эту картину видел. У студентов, которые снимали квартиры, жизнь тоже била ключом еще больше.
Ну об этом и о другом в следующей заметке.