Продолжение. Начало тут и тут
...Парадная зала. Если официально, то простенько, но без вкуса — IV зал. «МИР РОССИИ, МОСКВЫ, СЕМЬИ» — тоже официальное название экспозиции. Тут со вкусом? Думаете, иначе? Правда? Мне тоже так кажется.
...Экспозиция, которая размещена в этом зале, согласно аудиогиду, «широкими мазками» рассказывает о Москве и России первой половины XIX столетия. Понятно, что если дом был арендован Варварой Петровной, матерью Тургенева, только в 1840 году, а сам писатель в то время ещё доучивался в Германии, то ни его «годы учёбы», ни «первая любовь» (которую он встретил в 15 лет) конкретно с этими хоромами никак не связаны. До учебы в Петербурге и в Германии он хоть и жил в Москве (хотя не только), но в другом месте.
Первой любовью Ивана, кстати, была дочь князей Шаховских княжна Екатерина Шаховская (её отец был драматургом, мать, скажем так, дочерью петербургского обер-полицеймейстера, ничем иным себя и свою жизнь не запятнала… а сама Катя — поэтессой).
Однако молодая 19-летняя княжна взяла и... закрутила роман с отцом Ивана: видимо, малолетки были не в её вкусе — подавай ей мужчин зрелых, постарше, в самом соку... или в самом расцвете лет (как «Карлсон, который живёт на крыше»)!
Этот сюжет из жизни впоследствии (в 1860 году) станет сюжетом тургеневского романа... пардон, его повести «Первая любовь» (роман-то… любовный… в жизни не состоялся), героиня повести Зинаида Александровна — это по сути и есть Катя Шаховская. Тургенев, не долго раздумывая, прямо взял кусок из своей жизни и описал его, может, чуть приукрасив для вящей убедительности, вернее, красивости. Настоящий писатель-реалист!
Кстати, дальше реальная жизнь дала пищу/сюжеты для ещё более накрученных/заверченных (возможных) романов: отец Тургенева бросает семью — жену свою он вроде никогда и не любил, а женился на ней только потому, что сам разорился, стал по сути нищим, т.е. исключительно по расчёту, она же была наследницей крупного состояния. В общем, мужик бросает семью и... тут же умирает. Ходят слухи, что он кончает жизнь самоубийством из-за некоего внутреннего конфликта (тут сразу вспоминается Лопе де Вега с его конфликтами любви, чести и долга). А юная любовница Ваниного отца почти сразу... выскакивает замуж, рожает от мужа сына и через шесть дней... тоже уходит на радугу (там любовники, возможно, и встретились). Вот какой жизненный многоугольник и трагический финал! Любовно-авантюрный роман так и просится на кончик пера, на клавиатуру компьютера или в объектив видео-/кинокамеры для изготовления многосерийного фильма (сериала). Может, кто уже и написал/снял таковой, а я по рассеянности как-то пропустил мимо глаз?
...В реальной жизни нынешний IV зал дома-музея матерью Ивана Тургенева Варварой Петровной чаще использовался как столовая. Плюс тут устраивались детские праздники для девочки Варвары, её воспитанницы, праздновались именины (воспитанница на самом деле была внебрачной дочерью Варвары Петровны: родила от другого после того, как из семьи сбежал её муж, а может, чем чёрт не шутит, даже и до его побега). Отцом же внебрачной дочери Тургеневой был её домашний врач, который... имел одновременно и законных дочерей, рождённых в законном по нормам церкви браке. Одну из таких его дщерей звали Софья, и, повзрослев, она стала... женой Льва Толстого! Чем не «Санта-Барбара» или даже покруче? Нынешняя молодёжь, поди, уже ни сном ни духом о том, что это был за мыльный сериал и какой фурор он произвёл на российскую телевизионную общественность в 1992 году. И слава Богу, что не знает!
...Когда после учёбы в Германии и возвращения в Россию в этом доме стал появляться и сам Иван Тургенев, в зале стали устраиваться приёмы/встречи/посиделки для его друзей, любителей потусоваться. Молодежь любила, любит и будет любить тусовки. Хоть в прошлом, хоть в настоящем, хоть в будущем.
Моя супруга теперь вот тоже потусовалась тут. Отметила в этом зале... сам день его посещения (выразимся так, ибо сказать больше нечего — никакого события своей жизни мы с женой в доме-музее Тургенева не отмечали, ибо не было никакого иного события, нежели сам приход в эти хоромы; мы заявились сюда, просто проявив/реализовав свой культурный интерес и свершая таким образом акт внутреннего туризма).
В зале отражён период появления первых произведений Тургенева, время публикации его первых книг. Уже когда Иван учился в Санкт-Петербургском университете, то начал писать поэмы и стихи (насочинял их около сотни или больше — как пирожки, пёк), и публиковаться начал ещё до отъезда на учёбу в Германию (уехал туда в 1838 году). Однако, надо признать, что если бы в дальнейшем Тургенев отказался от творчества и занялся, например, исключительно наукой (такой позыв был), нынче всё написанное им в тот период никто бы и не вспомнил. Знали бы это имя разве что филологи-узкие специалисты в области русской словесности XIX века.
До отъезда в Германию Тургенев знакомится с Пушкиным, Жуковским, Кольцовым, с рядом других менее значимых (с точки зрения нынешнего времени) творческих фигур. Во время наездов в Россию ещё до 1840 года Тургенев знакомится также с Лермонтовым.
...В общем, жизнь и творчество у Ивана Сергеевича били ключом и до его появления в этом доме, и после того, как он стал тут бывать (хотя бывал тут нечасто и нехотя).
В доме-музее Тургенева у меня будет стойкое ощущение, что повсюду развешаны и расставлены портреты Полины Виардо, музы писателя (пусть она и не первая любовь, но когда однажды приключилась, то стала фатальной и «финальной» до конца его жизни, хоть и женился он на другой женщине, ибо Полина была занята другим мужчиной: не русским, а французом).
...Такое ощущение будет даже в тех случаях, когда на изображениях не она.
С Полиной Виардо Тургенев впервые встретился уже когда дом был арендован его матерью, а сам он вернулся из Германии. А впервые увидел/услышал он эту певицу в санкт-петербургской опере осенью 1843 года. И, как говорится, попал. Или влип. Ещё до личного знакомства. А потом изловчился (на какие только подвиги не сподвигнет любовь до гроба!) и стал вхож в её грим-уборную.
В повести «Переписка» есть такой кусок — по сути Тургенев пером своего героя описал личные чувства к Полине:
«...Я отправился в театр смотреть балет. Я балетов никогда не любил и ко всем возможным актрисам, певицам, танцоркам чувствовал всегда тайное отвращение... Но, видно, ни судьбы своей переменить нельзя, ни самого себя никто не знает, да и будущее тоже предвидеть невозможно. По-настоящему, в жизни случается одно только неожиданное, и мы целый век только и делаем, что приноравливаемся к событиям... Но я, кажется, опять пустился в философию. Старая привычка! Словом, я влюбился в одну танцовщицу. Это было тем более странно, что и красавицей её нельзя было назвать. Правда, у ней были удивительные золотисто-пепельные волосы и большие светлые глаза, с задумчивым и в то же время дерзким взором... Мне ли не знать выражения этого взора? Я целый год замирал и гас в его лучах! Сложена она была прекрасно, и когда она плясала свой народный танец, зрители, бывало, топали и кричали от восторга... Но, кажется, кроме меня, никто в нее не влюблялся — по крайней мере никто так не влюбился, как я. С той самой минуты, как я увидел её в первый раз (поверите ли, мне даже и теперь стоит только закрыть глаза, и тотчас передо мною театр, почти пустая сцена, изображающая внутренность леса, и она выбегает из-за кулис направо, с виноградным венком на голове и тигровой кожей по плечам), — с той роковой минуты я принадлежал ей весь, вот как собака принадлежит своему хозяину; и если я и теперь, умирая, не принадлежу ей, так это только потому, что она меня бросила. Говоря правду, она никогда особенно и не заботилась обо мне. Она едва замечала меня, хотя весьма добродушно пользовалась моими деньгами. Я был для нее, как она выражалась на своем ломаном французском наречии, "oun Rousso, boun enfan" {"русский простак" — и больше ничего. Но я... я уже не мог жить нигде, где она не жила; я оторвался разом от всего мне дорогого, от самой родины, и пустился вслед за этой женщиной... В немецких сказках рыцари часто впадают в подобное оцепенение. Я не мог отвести взора от черт её лица, не мог наслушаться ее речей, налюбоваться каждым ее движением; я, право, и дышал-то вслед за ней…»
А вот выдержка из письма Ивана Тургенева к самой Полине Виардо в 1850 году:
«...Сегодня — день моего рождения, и вы легко поймете, что я не мог пропустить его, не протянув вам обе руки. Сегодня я вступаю в тридцать второй год… Становлюсь стар! Сегодня ровно семь лет, как я в первый раз встретил вашего мужа у майора Комарова; помните ли вы это смешное существо? В будущий вторник исполнится семь лет с тех пор, как я в первый раз был у вас. И вот, мы остались друзьями и, кажется, хорошими друзьями. И мне радостно сказать вам по истечении семи лет, что я ничего не видел на свете лучше вас, что встретить вас на своём пути было величайшим счастьем моей жизни, что моя преданность, благодарность и привязанность к вам не имеют границ и умрут только вместе со мною. Да благословит вас бог тысячу раз! Прошу его об этом на коленях и молитвенно сложив руки. Вы — всё, что есть самого лучшего, благородного и милого мне на земле...»
Так эта женщина и прошла музой через всю жизнь великого русского писателя.
Даже уже на склоне своих лет практически перед своей смертью (за две недели до ухода на радугу) последний свой рассказ «Une fin»/«Конец» Тургенев по-французски (или на смеси французского с немецким и итальянским) надиктовывал именно ей, своей музе Полине Виардо (напомню, что, ностальгируя по России, жил он в то время во Франции, где, собственно, и умер).
...Тут я в зеркале трюмо один. К истории примазался. Думаете, ничего у меня не получится? Напомню: IV зал.
...А тут мы вместе с женой (снимок сделан на её мобильник) — это уже не парадная зала, а спальня и одновременно кабинет матери Тургенева (VI зал — спойлер!)
Поглядим на меня (выше) и на нас (ниже) и снисходительно/иронично/саркастично улыбнёмся все вместе. Одна улыбка продлевает жизнь ровно так, как никотин убивает лошадь. Так что, ребята и девчата, если кто курит, бросайте это грязное дело, я вот бросил несколько лет назад и нисколько не жалею.
***
Гостиная во времена Тургенева. Нынче — V зал. Но всё одно «ГОСТИНАЯ. МИР МАТЕРИ»
Тут мать Ивана Тургенева Варвара Петровна во времена оны любила гонять чаи, играть в карты или читать.
Нрава, как все знают (или уже поняли из моего предыдущего текста), она была строгого… чугунного… железного… и даже стального… а может, и просто чугунного — палец да и другие части тела в рот ей не клади. Родной сын звал её Салтычихой. Можно сказать, самодурка высшей пробы. Тургенев в своих произведениях наделял чертами материнского характера всех злобных/отрицательных персонажей, каких только можно было такими чертами наделить. Помимо барыни в Муму, это и матушка в «Первой любви», и бабушка в «Пунине и Бабурине», и барыня в «Собственной господской конторе».
Жестокая по отношению к своим крепостным, Варвара Петровна была не менее жестока, вернее, жестка («чугунобетонна»), по отношению к родным сыновьям (разве что обращаться с кровными детьми-дворянами так, как обращалась с «двуногими рабами-орудиями труда», она не могла). И вот, казалось бы, парадокс (!), сына Сергея она при всём этом очень любила и ради него делала попытки укротить свой буйный нрав/характер (об этом напишу в следующей части).
Итак, жестокая, жёсткая, но умная и хитрая!
Мебель в гостиной — по моде того времени. С цветочной обивкой. На стенах много картин, в том числе натюрморты с цветами.
Сфотографировал тут любимую супругу. Не забыл включить в историю. И так…
...И сяк (с противоположной стороны помещения).
Куча декоративных предметов ушедшей эпохи: сонетка с вышитыми растениями, вазы и кашпо с цветочной росписью. Жардиньерка с зеленью как будто отделяет «читальный кабинет» Варвары Петровны от прочего пространства помещения. На столике — книги: пушкинский «Евгений Онегин» и исторический роман Августа Коцебу «Подземный ход». Я же говорил, что умная была тётенька! Знать, Пушкина любила почитывать в свободное от чаепитий и картёжничества время! Не просто же так работники музея тут томик с «Евгением Онегиным» выложили.
...Впрочем, вижу, что терзают вас смутные сомнения, ибо вы, как и я, тоже не знали, кто такой Коцебу. Вдруг он что-то типа писателей того времени: Фаддея Булгарина или Николая Греча. А между тем, как пишут, в своё время Коцебу был популярен не менее, и то и более Гёте и Шиллера. Не могла же умная тётя пройти мимо... по крайней мере чужой славы. В Германии этот Коцебу издавал ряд газет с прорусской пропагандой. В России имел чин надворного советника. Может, именно этим и был хорош, а не своей словесностью. Лично я судить не берусь — не читал и не осуждаю (а вот Пастернака читал и люблю!).
Интерьер зала/гостиной украшен музыкальной механической игрушкой «Клетка с поющими птицами». Редкая по тем временам штуковина.
Именно в этом зале/гостиной аудиогид поведал нам историю о том, как матушка «разыграла» двоих своих сыновей, старшего Николая и младшего Ивана, или же просто поиздевалась над ними, якобы отписав при её жизни им большое наследство. Что-то там надиктовала своему дворовому, потом зачитала написанное детям. Зачитав, спросила, довольны ли её сыновья. Дескать, вот какая она щедрая родительница! Но поскольку «дарственная» была оформлена, что называется, ненадлежащим образом (на обычной, а не на специальной гербовой бумаге, и без приглашения для заверения действительности сделки соответствующего спецчеловека), то сыновья, разумеется, разобиделись и с гордо поднятыми головами сей дом покинули, дав слово/клятву в «отписанных» им имениях не появляться, пока дарственные не будут оформлены, как полагается.
Возможно, именно в этом зале сия история и приключилась, не зря же аудиогид нам её тут рассказал. Но есть версия, что произошёл этот конфуз в следующем помещении, где есть... некая креативная инсталляция. В этот раз остановлюсь на полуслове и не буду спойлерить. Расскажу и покажу в следующей части... «Марлезонского балета».
...Кстати, на рассказе о ссоре китайский аудиогид сломался, и я так не узнал, сдержали ли Николай и Иван свои слова или нет. Сломался не только у меня, но — невероятно, но факт! — одновременно и у жены тоже. Мы вернулись в подвал к кассе и, поменяв аудиогиды, снова поднялись наверх, однако двинулись сразу уже в следующий зал.
Продолжение следует.
Начало тут: