Рассказ из новогодней антологии «Гирлянды, монстры, оливье».
Этой жизни приходит конец. Такой мыслью Оля жила с середины декабря, с того самого момент, когда решила, что с Нового года она начнёт новую жизнь.
Днём 31 декабря она стояла у окна, смотрела на пустую парковку возле мебельного магазина, в котором работала, наблюдала как редкие прохожие волочатся по снегу через метель. В хрущёвке напротив уже загорался свет в окнах, переливались пёстрыми цветами гирлянды, кое-где виднелись украшенные ёлки и люди, готовящиеся встречать Новый год.
И, конечно же, никому и в голову не пришло прийти покупать мебель 31 декабря. Просторные торговые залы облюбовала тишина, еле слышно жужжал в углу обогреватель и только Оля и её лучшая подруга Вика, скучающая возле кассы, были здесь.
— Вик, представляешь, я уже завтра, прямо первого января, в бассейн пойду, — сказала Оля, мечтательно глядя в окно. — Представляешь, они прямо с первого января работают. Я сразу поняла, что это знак.
Оля не увидела, как Вика закатила глаза. Да и на то, что скучавшая секунду назад Вика вдруг начала с интересом копаться в рабочих документах, внимания не обратила.
— Представляешь, Вик? — Оля повернулась к ней. — Прямо первого января! Народу, наверное, мало будет. Как раз привыкну, освоюсь. Сейчас пока ещё стесняюсь, но потом-то освоюсь. И всё, я решила, что теперь деньги с каждой зарплаты буду откладывать, вот прям брать несколько тысяч, прятать — и как будто их нет. Так на что-нибудь и накоплю. Например, с Димкой куда-нибудь съездим летом. Добавлю к его деньгам всё, что накопится. Ну и вот.
Вика слишком резко отбросила очередную папку с бумагами, и та громко хлопнули о стол, распугав на мгновение тишину в торговом зале.
— Слушай, — Вика замялась, пожевала губами, — мы сегодня к вам вечером чуть позже придём, Кирилл хотел ещё к своим родителям заехать, что-то важное им сказать надо. Где-нибудь часам к десяти вечера подъедем тогда.
— Ладно, — небрежно бросила Оля, махнув рукой, и продолжила вдохновлёно: — А самое главное! Вик, слышишь? Мне Димка предложение сделает! Может быть, прямо в новогоднюю ночь! Я кольцо нашла!
— Вот пусть сначала сделает, потом радуйся, — проворчала Вика.
Оля раскрыла рот, но слова из него почему-то не полезли. Казалась, что она так и простоит до конца смены, если бы Вика не шлёпнула громко печатью по какой-то бумаге. Оля вздрогнула. А затем повернулась обратно к окну и больше ни слова не сказала.
***
Всю дорогу домой в голове Оли вертелись Викины слова. И с каждой секундой ей всё больше и больше казалось, что она торопится с выводами. Ведь Димка нерешительный, он же даже не может сам фильм на вечер выбрать. А вдруг он вообще не хочет на ней жениться? Он же так неохотно говорит на эту тему всегда. Может, она не достойна стать женой? Не Димкиной, а вообще? Может, стоит сначала начать новую жизнь, привести себя в форму, вообще всю жизнь в порядок привести? Сможет ли она вообще это сделать? Чем ближе Оля подходила к дому, тем больше сомнений нитками наматывалось на всё растущий клубок.
Димка встретил её сбивчивым рассказом о том, насколько готово их новогоднее застолье. Грустно опустившей голову Оле в прихожей он рассказывал, что надо будет докупить что-то из продуктов. Печально вздыхающей Оле возле шкафа в спальне он рассказывал что-то про стол, который надо будет то ли занести, то ли вынести. И только когда у севшей на кровать Оли выкатилась слеза, Димка наконец озаботился:
— Что-то случилось?
Он присел на корточки возле неё. Оля посмотрела на него внимательно, будто впервые в жизни что-то в нём заметила, что-то очень неприятное.
— Оль, ты чего? — Димка поёжился под её взглядом. — Что случилось-то?
Оля ещё чуть помолчала, но всё же заговорила:
— Да просто… Ничего, ладно. Что ты там про стол говорил?
— Да стол надо будет вытащи… подожди, какой нафиг стол. Скажи, что случилось? Я ж вижу.
Оля молчала. Она перевела взгляд на свои колени и сложенные на них руки. Слегка улыбнулась свежему маникюру, ради которого вчера высидела в салоне несколько часов. Четыре красных нарощенных ногтя, и один, на безымянном пальце, серебристый, искрящийся на свету. Особенно безымянный палец отличался на правой руке. На нём единственном не было кольца.
— Ладно.
Оля помолчала, оглянулась словно искала шпаргалку, по которой нужно было говорить. Димка тоже молчал, застыл в напряженном ожидании. Только робко взял её ладонь и легонько сжал в своей.
— Я сегодня Вике… Нет. Не так, — Оля резко махнула свободной рукой, будто пыталась отогнать эти слова, потом вздохнула и начала заново: — Короче, мне сегодня сон приснился.
— Сон? Причём тут?..
— Не перебивай.
— Прости.
Оля снова смерила Димку оценивающим взглядом, опять вздохнула.
— Короче, приснился сон. Как будто я в автобусе еду. В бассейн. Как будто хожу уже туда. И как будто мы с тобой уже… Ну, короче, в бассейн еду. И вдруг ко мне подсаживается мужик. Такой в чёрном пальто, черной шапке и с чёрной бородой, длинной такой. Короче, как Дед Мороз, только всё чёрное. И лицо злое.
Оле показалось, что Димка вот-вот засмеётся, но тот слушал внимательно, на лице даже намёка на улыбку не было.
— Ну, короче, он мне и говорит. Таким голосом неприятным. Низким таким. Короче, говорит, что в бассейн я ходить не буду. Пару раз схожу и забью. И деньги откладывать как не умела, так и не сумею. И, что ты мне никогда не… что мы с тобой не…
И тут Оля сама не поняла как это случилось, но жалость к себе схватила за горло, слёзы побежали по щекам, в груди невыносимо стиснула сердце тоска. Димка чуть ли не прыжком оказался рядом с ней на кровати, обнял, прижал к себе.
— Это не сон, — уверено сказал он, Оля даже рыдать перестала. — Это ты просто переживаешь, что у тебя не получится.
Оля прижалась к нему, едва ли не впервые чувствуя себя маленькой и слабой в его объятиях.
— Всё будет хорошо. Сегодня посидим, встретим Новый год. Выпьем. Ты как всегда буянить начнёшь на пьяную голову.
Оля засмеялась, шмыгая носом.
— Нет, я после того случая ни капли.
— Какого именно? Когда за моим дядькой в деревне с топором бегала?
— Ну, пусть будет после этого, ага, — сказала Оля и расхохоталась во весь голос.
***
— Ну, за старый год, пусть быстрее сваливает! — пробасил Кирилл.
И под Викин крик «Ура!», который тут же подхватила Оля, зазвенели бокалы с шампанским и Олин стакан с соком. Так было уютном в их небольшом зале, большую часть которого занял стол. Оля улыбалась, аккуратно поправила новое темно-красное платье, проверила, не испачкала ли новые чёрные туфли на элегантной высокой шпильке. Всё было отлично. Идеальный новый наряд, в котором она встретит Новый год и войдёт в новую жизнь.
— Так, чо тут у вас ещё заточить можно?
Кирилл уже потянулся к чему-то на столе, но получил по руке от Вики.
— Да погоди ты, только что же салата порцию съел.
— И что теперь?
— Да ты весь стол ещё до Нового года съешь, если тебя не остановить. Вон уже какой отрастил, — Вика похлопала Кирилла по животу.
— Нормально у меня всё, — ничуть не смутившись ответил Кирилл. — Не всем же как Димка тощими… то есть, это… стройными быть.
— А ты спортом занимайся, — вдруг встряла Оля. — Я вот с Нового года, прям с первого января, в бассейн буду ходить.
На этот раз от Оли не ускользнуло то, как Вика закатила глаза и тихо сказала: «Началось…»
Кирилл хохотнул.
— Первого начнёшь, второго закончишь.
Оля нахмурилась, глянула на Димку. Тот, ковыряя вилкой салат, будто пытался сделать вид, что находится где-то не здесь. Но, заметив тяжёлый Олин взгляд, тихо сказал:
— Да ну ладно тебе… она давно планировала… и это… настроена…
— Слушайте, дался вам этот бассейн… — начала Вика, но её тут же перебила Оля:
— Да, настроилась. И всё получится. Весь год ходить буду, сам увидишь. Потом к бассейну ещё что-нибудь добавлю. Фитнес, например.
— Забеги к холодильнику — весь твой фитнес, — тут же выдал Кирилл. — Херня всё это. У нас на работе вон тоже один есть, всё время новую жизнь начинает, то с Нового года, то с первого числа, то с понедельника. Только не получается нихера. Потому что если правда хочешь что-то изменить, то берёшь и меняешь, а не ждёшь красивой даты.
— А у меня получится!
Димка неаккуратно дёрнул рукой, задел свой бокал, чуть не уронив. Но тот устоял, лишь подъехал к Оле.
— Получится. Кончено, получится, — сказал Димка, глядя на бокал. — Только это же… ну там… не так всё просто же. Я имею в виду, что ты сейчас напридумывала, а потом… в бассейн ездить… потом обратно… а ещё на работе устала… ну, короче, сложно же будет. И там…
И вдруг с громким звоном Оля кулаком ударила по столу.
— Знаете что!
Все затихли, напряжённо глядя на Олю. Она уже набрала воздуха, но только одарила каждого по очереди яростным взглядом. Так ничего и не сказав, она вдруг схватила Димкин бокал и залпом осушила его.
Вика с Димкой разом ахнули, как публика за кадром в ситкомах.
— Мать, ты чё! Не горячись, — Кирилл вытер салфеткой руку, которой случайно угодил в салат на своей тарелке. — Ну, хочешь в бассейн ходить, так иди. Мне-то какая разница?
Оля посмотрела на него уже чуть осоловелыми глазами.
— Я тебе не мать! И у меня всё получится, а ты сиди и дальше брюхо отращивай, скоро хрен свой за ним не увидишь!
— Оль, успо…
— А ты вообще молчи, подруга, блин! Так сложно было меня поддержать, да?! Глаза ты свои всё время закатываешь, — злости в голосе Оли становилось всё меньше, и вытесняло её удовольствие, почти радость. — Готовься, скоро будешь вот на его пузе скакать, хрен искать!
Оля повернулась к Димке. Тот весь сжался, будто готовился принять удар. Но ему она ничего так и не сказала, лишь громко отодвинула стул и, гордо подняв голову, ушла на кухню.
Димка вскочил, что-то суетливо поискал глазами, но в итоге махнул рукой и быстро пошёл за Олей.
***
Оля встала у окна, упёрлась руками в подоконник и с интересом поглядывала на бутылку вина. Она прямо ощущала как льётся по телу выпитый недавно неполный бокал шампанского. И так от этого становилось тепло и приятно. Лёгкость наполнила руки, ноги и голову. А слова! Как они из неё полились! И так становилось сладко на душе, свободно, будто неразношенные туфли с ног скинула.
Димка стоял в арке между кухней и коридором. Она чувствовала его спиной, затылком видела как он напряжённо трёт руки, собираясь с силами, чтобы подойти к ней. Такой напуганный, смешной и очень милый.
Но вот он таки двинулся к ней. Оля сразу же отвела взгляд от бутылки, принялась снова изучать маникюр и увидела, что чуть содрала лак на безымянном пальце. Да и чёрт с ним!
Димка подошёл сзади, положил ей на плечо ладонь, лёгкую и влажную. Другой рукой он отодвинул подальше бутылку.
— Оль, ну ты чего?.. Ну ты это… Ну не надо…
Оля дёрнула плечом, Димкина ладонь слетела. Но он неожиданно не сдался и довольно крепко обнял её.
— Ну перестань. Всё будет хорошо. Всё у тебя получится. Докажешь Кириллу, что ты всё можешь, он сразу язык и прикусит.
Оле показалось, будто она ещё немного опьянела. Поддавшись хмельной неге, она расслабилась, прижалась к Димке.
— Докажу. Вместе с тобой докажем. Да ведь?
— Конечно! Конечно вместе!
Интенсивно закивал Димка и случайно ударил её подбородком по голове. Но было не больно. От предчувствия счастья, Оля даже свои ноги теперь не вполне ощущала.
— Димка… неужели ты правда решился?
— На что решился? — у Димки даже руки расслабились от недоумения.
— Ой, ладно. Когда так прикидываться хорошо научился?
Оля игриво засмеялась, повернулась к Димке, обхватила руками его шею.
— Ну ладно, я видела кольцо. Я всё знаю.
Димкины руки совсем ослабли и сползли вниз. Лицо побледнело так, будто он собрался сознание терять.
— Ну не переживай так, — Оля ласково вытерла капельки пот на Димкином лбу. — Неужели ты думаешь, что я откажу?
— Оль, это… Я это… — Димке будто воздуха не хватало, чтоб сказать что-то длинное.
— Что? Хочешь прямо сейчас это сделать?
Оля зачем-то игриво качнула бедрами, даже непонятно стало, какое «это» она предлагает сделать прямо сейчас.
— Да. То есть, нет. Точнее, не это. Блин! — затараторил Димка, вытирая пот трясущейся рукой. — Оль, это кольцо… оно не твоё… не моё… не тебе… Блин! Короче, это Кирилл Вике купил, хочет ей предложение сделать. А меня спрятать попросил, боялся, что дома она его найдёт.
Оля ничуть не поменялась в лице. Мечтательная улыбка никуда не делась, широко раскрытые глаза смотрели на Димку всё с той же нежностью. Только руки резко слетели с его шеи, и повисли канатами.
— Оль… — с тревогой начал Димка.
— Т-с-с. Не надо. Не говори ничего. Это я виновата. Как я вообще могла поверить, что ты…
Оля тяжело вздохнула. Выражение лица у неё так и не менялось, но теперь стало ясно, что смотрит она не на Димку, а куда-то сквозь него.
— Оль…
— Всё нормально, Дим, — хотя трясущийся теперь голос говорил об обратном. — Ну, не твоё кольцо, и ладно. Ничего же не изменилось, да?
— Ну… как бы… Так-то да, наверное… Я ж не это… И ты тогда…
— Дим, не надо. Молчи. Иди к гостям. Я сейчас тоже приду. Скоро уже Новый год встречать надо. Шампанское открывать.
— Ага, хорошо. — Димка снова активно закивал. — Хорошо, Оль. Я к ним пошёл.
Он отступил на шаг. Нерешительно оглядел Олю с головы до ног. И быстро вышел из кухни.
Оля, не глядя, правой схватила штопор со стола, левой — бутылку с подоконника. Бутылку она откупорила одним гневным движением. Ухмыльнулась, вспомнив как Димка по десять минут возился со штопором и пробкой, и присосалась прямо к горлышку.
***
В горле уже саднило от терпкого вина и жгло желудок, но Оля не могла остановиться, она высасывала из бутылки радость и облегчение, которые испытала совсем недавно всего лишь от одного бокала. Но они не приходили, то ли застряли где-то на дне бутылки, то ли…
Кто-то зашёл на кухню. Димка? Нет, слишком уверенный и тяжёлый шаг. Кирилл? Чтобы он оторвался от праздничного ужина ради Оли? Не смешно! Но кто тогда?
Оля наконец отлипла от бутылки… и издала непонятный звук, что-то среднее между рыком львицы и кваком лягушки. Если бы в горле так сильно не першило, то она завизжала бы на весь район. Но получился только сухой хрип. Перед ней стоял в чёрном пальто, черной шапке и с длинной чёрной бородой Дед Мороз со злым лицом. Тот самый, которого она видела во сне и про которого рассказывала сегодня Димке.
— Кто?.. Что?.. Кто вы?! — задыхаясь прохрипела Оля.
— Я Старый Год, — голос у него был густым, низким, словно через трубу говорил. — И я хочу только одного. Уйти. Я устал.
Оля шумно сглотнула. Хотела ещё отхлебнуть из бутылки, но передумала.
— Но мне мешают, — продолжил Старый Год. — Мешают трое в соседней комнате. Они меня держат. Ты же видишь это. Они меня держат! Они не дают начаться новому! Они держат тебя в старом! Ты же видишь! Видишь!
Оля замерла, дыхание выровнялось.
— Вижу.
— Им не место тут. Они должны уйти. Вместе со мной.
— Мне их надо выгнать? Кирилла и Вику выгнать и больше не общаться, да? А с Димой порвать. Да? Да, ведь?
— Нет. Они никуда не уйдут. Они всё равно вернутся. Они вечно будут рядом. Потому что ты сама за них цепляешься. Цепляешься за старое. И будешь продолжать цепляться. И поэтому у тебя ничего не получится.
— Не получится? Но я же… Я же всё равно начну новую жизнь. Я пойду в бассейн!.. — Оля чуть не задохнулась от переизбытка эмоций, хватанула ртом побольше воздуха. — А Кирилл будет продолжать надо мной смеяться… придумает какую-нибудь кличку… Ламантином звать будет, например… А Вика не поддержит, будет закатывать глаза… И они с Кириллом уже будут женаты. А Димка… Димка никогда…
— Они всегда будут здесь, если ты сама не уберёшь их. Навсегда, — отчеканил Старый Год, словно гвоздь вбил.
У Оли заметались перед глазами картинки. Вот она идёт на работу уже в Новом году. А там всё как всегда. Вот она возвращается домой. И тут тоже всё как было. Димка приходит вечером с работы, и он всё тот же, всё тот же её… гражданский муж?.. Нет! Всего лишь сожитель. А Вика и Кирилл поженятся через пару месяцев… или сколько там нужно ждать после подачи заявления? Вика всё время будет блестеть тем самым кольцом, которое Оля недавно нашла, которое, как она думала, предназначено ей!
И пока весь этот ужасный диафильм пролистывался перед глазами, рука сама собой нащупала нож на столе.
***
Первым под нож попал Кирилл. Он как и всегда громко басил, что-то рассказывая, наверняка очередной бред о том, какой он классный или какой отстойный кто-то у него на работе. И захрипел. Потом забулькал.
— У меня всё получится, понял? — тихо сказала Оля. — У меня всё получится, а у тебя уже ничего не получится.
Оле стало так смешно от этой мысли. Она расхохоталась во весь голос, закинув голову к потолку.
Отсмеявшись, Оля сначала увидела Димку на противоположной стороне стола. Он застыл с вилкой в руке, остановившейся на полпути к открытому рту. Казалось, что кроме рта у него на лице остались только глаза, распахнувшиеся настолько широко, что он даже стал симпатичнее с такими большими глазами.
Повернув голову направо, Оля увидела Вику. Её, забрызганную кровью Кирилла, колотила дрожь, лицо побледнело, рот дёргался в попытках что-то сказать, но вырывались лишь несвязные звуки. Глаза она тоже выпучила.
— Что такое? Глазки закатить не можешь теперь? — искренне поинтересовалась Оля. — А смотри как можно. Пык!
И Оля всадила нож точно в левый Викин глаз.
Раздался оглушительный визг. Оля сморщился и с удивлением обнаружила, что рот у Вики закрыт, а она сама уже обмякла и, завалившись на спинку стула, медленно съезжала на пол.
Визжал Димка. Оля посмотрела на него. Он тут же затих, дёрнулся и свалился на пол вместе со стулом, будто она его взглядом сшибла.
Звякнула посуда на столе, заскрипели отогнувшиеся ножки, полетели со стола вилки, ложки, бокалы, тарелки с нарезками и остатками салатов. Оле было не до аккуратности, пока она лезла к другому концу стола, который они сегодня с Димкой так долго втискивали в тесную комнату.
Оля живо представила, что Димка сейчас как в фильмах будет с ужасом отползать к стене спиной вперёд, упрётся в неё, сожмётся, закроется руками. Но Димка неподвижно лежал в нелепой позе, будто всё ещё сидел на опрокинутом стуле. Испуганный и смешной, но ничуть не милый и даже не симпатичный.
— Ну и что тебе было не так? Чем я тебя не устраивала?
Димка молчал, даже не смотрел на неё. Впёрся взглядом в потолок, глаза на мокром месте, губы дрожат. Испуганный и даже не смешной.
— Просто удобно со мной было, да? Есть баба под боком — и отлично. Но стать для неё мужиком — не, это нафиг. Пусть про неё говорят что хотят, пусть она сама со всем разбирается. А я даже жениться на ней не буду. Так?
Сначала показалось, что Димка замотал головой. Неужели возразить пытается? Но, приглядевшись, Оля поняла, что он просто дрожит и всё так же молча смотрит в потолок готовый разреветься. С жизнью прощается, что ли? Как всегда принял чужое мнение и чужие условия? Жалкий и ничтожный! И на него она потратила больше двух лет! Два года её жизнь была одной и той же изо дня в день, когда в любой момент могла стать новой, гораздо лучше!
Оля сама не уловила движение, не поняла как её нога в одно мгновение тяжело опустилась на Димкино лицо, прямо каблуком-шпилькой куда-то вошла. Она давила его, пыталась размазать как таракана. Потом ударила ещё раз, и ещё. Но даже тут он не сопротивлялся, не пытался вставить своё слово, не пытался отбиваться. Оля присела, замахнулась ножом. Но отбросила его, вцепилась руками в Димкино горло и давила, давила изо всех сил…
***
Оля проснулась на кухонном полу, обнимая пустую бутылку.
На время смотреть не хотелось — было уже светло, этого достаточно.
Оля подошла к окну. Она долго наблюдала, как редкие прохожие волочатся по снегу через метель. В хрущёвке напротив переливались пёстрыми цветами гирлянды, кое-где виднелись украшенные ёлки и люди, встретившие Новый год.
Где-то глубоко умирала надежда на то, что всё это ей приснилось. Но первое, что она увидела, когда очнулась, — окровавленный нож, лежавший на полу неподалёку. И сама она вся была в засохшей крови.
Старый год ушёл. Наступил Новый год и новая жизнь. И она совсем не знала, что ей теперь делать.
Роман Давыдов