Глава 6
Владимир вздрогнул, пробудившись, -
Над ним склонился Святополк,
Пока дремал, во сне забывшись.
Неслышно в горницу затек.
Приземистый в костях и власом
Косматый, что не видно лба,
Поморщился Владимир разом,
Как будто лихо увидал.
«Вот сын, зело что хочет власти…
Старшой…. Ах, кабы был Борис!
А этот может рвать на части,
Хоть льстив сейчас, хитер как лис.
Братьев всех ненавидит люто,
А с виду тоже хрестьянин…
Как ты!.. Как ты!.. Мы в церкви будто
Волки в овечьих шкурах с ним.
Снаружи – свечи и поклоны,
Внутри – яд, ненависть и зло,
И в лицемерии клейменом
Я первый всех связал узлом…»
А Святополк меж тем возился
Спиной над склянками в углу,
Не знал, отец что пробудился,
И наблюдает исполу.
«Всегда космат, сейчас приглажен
По-западному, прямо в нос,
Но кажется еще лишь гаже,
Не близ к добру ни на волос.
Его ведь я зачал во блуде,
В котором прожил свою жизнь…
А что он там творит на блюде?.. –
Проюркнула вдруг мышью мысль.
А Святополк вполоборота,
В руке сжав маленький фиал,
Как будто кроясь от чего-то,
Накапал в княжеский бокал.
И с ним к Владимиру подался,
Который чуть прикрыл глаза,
И в нерешительности мялся,
Кусая мелко низ уса.
Князь вдруг раскрыл широко очи,
Приняв в себя сыновий взгляд –
Дыханьем мутной темной ночи,
Сокрывшей мглою звездный ряд.
- Отец, - тот хрипло перервался,
- Лекарство выпей от хвори,
Чтоб рожен скоро миновался,
Как лекарь нонче говорит…
Застыл с серебряною чарой,
Черневшей зернью по бокам,
Свой взгляд глубокий и усталый
Князь вновь поднял к его глазам.
Слились мгновением два взора,
Как будто пря из ока в ок,
Огнем закатного пожара
На ледяной стальной клинок.
- Оставь…. Днесь, знамо, выпью…
- Отец, пить надобно сейчас, -
Неугомонной хладной скрыпью
Тот молвил, не уйдя из глаз.
- Не бойся, сыне, выпью вольно…
Дай чуть побыть мне одному…
И словно понял тот невольно –
Отцу уж ясно, что к чему.
И Святополк поставил чару,
К отцу поближе двинув стол,
Прибрав с собой бокалов пару
И склянку в рукаве, ушел.
И странно…. Вдруг, главу откинув,
Владимир ощутил покой,
Как будто бы занозу вынул
С души, измученной собой.
И даже не было сомненья
Иль страха в духе: пить – не пить,
Как будто бы определенье
Пришло от Бога – не избыть.
- Ты, прав, Господь, - он приподнялся,
Крест на груди рукой сыскав.
- Ты прав, что так конец мне дался, -
Шептал, Распятье крепче сжав.
- Прости, что не Тебя любил я,
Любил я боле мою Русь,
Как не грешил своею выей,
Но ради ней я жил – клянусь!
Огнем, мечом, винной, невинной
Вокруг моря крови пролил
И для нее одной, любимой,
К Тебе привел, в Тебя крестил.
За лицемерье здесь карая,
Не знаю, как пред смертью быть,
И не могу простить себя я,
Но знаю – можешь Ты простить…
Владимир вдруг прорвался сладкой
Слезой с лица под воротник
И приподнявшись, за лампадкой
Узрел Христов дрожащий лик.
- Прости, что не делил любови –
Она жила во мне одна!..
И приподнявшись с изголовья
Он выпил чару всю до дна…
Эпилог
Солнце над леском дубовым
Рвется в розовый туман,
Звон над полем Куликовым,
Треск и воплей ураган.
Две сошлись в тумане рати,
Чтоб невиданную рать
Средь репейных серых пятен
В поле сумрачном поднять.
Русские полки, татары
Правят друг на друга строй,
Нету места биться парам –
Толпы давят на убой.
Не с руки мечем рубнуться,
Иль копье вверх занести,
В давке глотками грызутся,
Нож сапожный уж в чести.
Трупам некуда валиться,
Так в крови своей стоят,
Кто с разорванной глазницей,
Кто копьем насквозь поят.
Те вообще без глав зажаты
Средь живых под звон мечей,
И, сползая грузной ватой,
Хлещут кровью от плечей.
Как вертел троих продело
Древко длинного копья,
И не сдвинуться от тела,
Что зашлось на нем, хрипя.
Генуэзская пехота
Смяла полк передовой
Русских войск, и воет кто-то
Клич победный, боевой.
Только рано – насмерть стали
В центре русские полки,
Бок о бок – князья, бояре,
Ополченцы-мужики.
Дмитрий-князь в простых доспехах
И без княжьего корзна,
Тоже бьется рядом пехом,
Сталь меча его грозна.
Только татарва все гуще
Ломит через трупов вал,
Тяжелеют руки пуще,
Рядом вой седой упал.
«Неужели же не сдюжим –
Не удержим ровный тыл?..» -
Дмитрий-князь, хрипя натужно,
Вправо лик поворотил.
«Господи Христе Иисусе
Матерь Божия – спаси!
Со святыми в Святом Дусе,
Князь Владимир – упаси!..
Ведь не зря ж мы христиане –
Облеклись в Христа не зря!?..»
Колыхнулось вдруг в тумане
Солнце прорезью огня.
В этот миг мурза татарский
Саблею своей кривой
Со спины коня вдруг хлястко
Размахнулся над главой.
И удар пришелся князю
В шлема верх – на забрало,
И ужасным звоном сразу
Ошеломило его…
Солнце в небе заметалось
В темноте стремглав паря,
Только эхом вдруг прорвалось:
«Ведь не зря, Господь, не зря!..»
(окончание)
начало - здесь