Часть первая - тут, часть вторая - тут.
Без преувеличения можно утверждать, что появление советских граждан в Маньчжурии после того как 1924 году КВЖД перешло под совместное советско-китайское управление, еще больше усложнило отношения между русским меньшинством и китайским большинством. Это событие, с одной стороны, открыло новую страницу в истории КВЖД и советско-китайских отношений в целом, но с другой привели к образованию в Маньчжурии нового меньшинства – советских граждан.
Таким образом, в Маньчжурии сложилось уникальное положение. Начиная с 1924 года, когда КВЖД перешло под совместное советско-китайское управление и вплоть продажи железной дороги советским правительством Маньчжоу-Го в 1935 году, в Маньчжурии проживали две крупные группы меньшинств, являвшиеся политическими антагонистами по отношению друг другу, но при этом единые как этнически, как лингвистически, так и культурно. Кроме того, при том, что каждая из этих групп являлась меньшинством относительно китайского большинства, советские граждане являлись меньшинством по отношению к белоэмигрантам, троекратно превосходивших по численности новоприбывших из Советского Союза. И наряду со всем этим эмигранты во многом зависели от советских граждан, которые вместе с китайцами контролировали КВЖД.
Появление в Маньчжурии новых хозяев КВЖД не принесло столь ожидаемого мира – как раз наоборот, поспешные, необдуманные решения советских управленцев и их дискриминация как китайцев, так и эмигрантов неизбежно привели к росту напряжения. Сразу после передачи железной дороги новым владельцам китайская полиция арестовала многих представители бывшего топ-менеджмента железной дороги. По слухам, приказ об аресте был отдан в результате давления со стороны нового советского управляющего железной дорогой А.Н. Иванова. Местные острословы назвали передачу КВЖД «октябрьской революцией на железной дороге».
Свидетельствами постепенного упрочения положения Советского Союза в Маньчжурии стало закрытие церковного отдела при КВЖД в ноябре 1924 года, запрет на преподавание в школах Закона Божьего в декабре того же года, и, в конечном итоге, массовая чистка в школах на линии, приведшая к увольнению учителей, придерживавшихся антисоветских взглядов. Британский консул в Харбине отмечал, что прием на работу советских учителей в русские школы расположенные в зоне отчуждения КВЖД, вместо уволенных эмигрантов «открывает первоклассные возможности для пропагандистской деятельности».
9 апреля 1925 года Иванов нанес очередной удар, опубликовав приказ № 94, согласно которому все работники КВЖД «не зафиксировавшие» своего китайского или советского гражданства до 31 мая, с 1-го июня подлежат увольнению. Увольнению подлежали не только лица без гражданства, но и граждане иных государств, кроме как китайского и советского.
Претворение в жизнь приказа Иванова повлекло за собой несколько важных последствий. Одно из них было непосредственно связано с уникальностью эмигрантского общества, проживавшего в Харбине. В отличие от других русских эмигрантских обществ, например, шанхайского, представители которого «будь то богатые или бедные, образованные или неграмотные… имели одну общую черту – ненависть к большевикам, лишившим их всего, заставивших покинуть Родину и жить во всем завися от иностранцев» , далеко не все харбинские эмигранты разделяли подобные чувства. Немалая их доля, работавшая на КВЖД стала эмигрантами «заочно». Речь идет о людях, переехавших в Маньчжурию или родившихся там до Октябрьской революции, и не испытывавших враждебных чувств к советскому режиму. В этом они кардинальным образом отличались от «классических» белоэмигрантов, которые перебрались в Китай после 1917 года, «проголосовав ногами» против большевистской власти.
Приказ Иванова с одной стороны настроил против советской власти и ее представителей тех эмигрантов, которые до этого относились к ним, как минимум, нейтрально, а с другой стороны расколол эмигрантское общество в Харбине, создав в нем новые точки напряженности. Одна из харбинских эмигранток отзывалась о принявших советское гражданство следующим образом: «Осуждать трудно, … но все же как-то неприятно было видеть как постепенно люди, казавшиеся стойкими, поддавались соблазну золотого тельца и продавали душу Антихристу».
После воплощения в жизнь приказа Иванова и увольнения неопределившихся с гражданством работников, распределение должностей среди русских на КВЖД стало таким: 62% - советские граждане, 38% принявшие китайское гражданство. Впрочем, принятие китайского гражданства не избавило русских работников на КВЖД от бед, поскольку они часто становились жертвами дискриминации со стороны советского руководства. Их обходили по службе, отказывали в предоставлении отпусков, сокращали оклады, увольняли без всякой причины, или же за антисоветские высказывания (Один из работников КВЖД был уволен за одну лишь брошенную фразу «Это вам не Советская Россия»).
Вне всякого сомнения, что жесткая бескомпромиссная линия поведения, по крайней мере, на начальном этапе, стала визитной карточкой советской администрации на КВЖД. Как отмечала одна из харбинских газет: «Никогда царское правительство в лице его агентов в Маньчжурии не позволяло в таких наглых тонах разговаривать с Китаем, как это позволил себе тов. Иванов. Большевикам… надо подумать о пресечении своего высокомерного и презрительного отношения к Китаю».
Китайские власти не стали медлить с ответом. Уже в конце февраля 1925 произошло массовое увольнение русских служащих внутренней охранной стражи и железнодорожной полиции. Всего со службы было уволено 516 русских и ни одного китайца. Объяснений произошедшему имелось два – сокращение ассигнований на полицию и охрану, а второе – приведение количества русских полицейских чинов в равное соотношение с китайскими – как того требовал советско-китайский договор. При этом в газетах отмечалось, что уволены были главным образом те, кто получил советское гражданство – возможно именно для этого за два месяца до увольнения был проведен письменный опрос – кто из работников полиции получил советское гражданство (или подал на него документы) – а кто – еще нет.
Помимо этого китайские власти развернули репрессии против советских граждан. Произвол, необоснованные аресты, обыски, избиения систематические разгоны всякого рода собраний от профессиональных союзов до родительских и педагогических советов русских учебных заведений, вмешательство в университетскую и школьную жизнь, запрещение каких бы то ни было научных лекций, как публичных, так и в стенах высших учебных заведений – все это сделалось обычным явлением в отношении граждан СССР. Белоэмигранты Харбина тоже порой не упускали шанса отомстить советским гражданам. Особенно часто в этом оказывались замечены те, кто работал в китайской полиции. Так, например, во время советско-китайского конфликта на КВЖД в 1929 году полицейские из числа эмигрантов сколачивали целые состояния на вымогательстве, жертвами которого становились советские граждане. Как правило, следователи сыскного отделения наносили визит богатому коммерсанту, имевшему советский паспорт и заявляли, что он на подозрении и ему грозит тюрьма, после чего предлагали альтернативу: либо – немедленный арест, либо выкуп, после выплаты которого коммерсанта оставляли в покое.
Возникает естественный вопрос - неужели между эмигрантами и советскими гражданами вообще не имелось никаких точек соприкосновения? Об этом вы узнаете в следующей части.