Что роднит современных критиков РПЦ с близким к московским еретикам XVI века иноком Вассианом?
Нужно ли нам обратиться к опыту борьбы с ересью жидовствующих или же стоит прислушиваться к опыту практиков западной церкви?
Об этих вопросах активно рассуждают философы в своих телеграм-каналах.
Философ Никита Сюндюков (t.me/hungryphil):
"В последние несколько месяцев участились публичные нападки на Русскую Православную Церковь — вот на днях Артемий Лебедев отличился. Прежде всего нападки идут со стороны системных либералов и некоторых радикальных («рассерженных») патриотов.
Мне кажется, что это часть общего тренда борьбы за метафизический язык (https://t.me/hungryphil/1933), куда, само собой, включен и язык религиозный. 22 год вынудил политиков и иже с ними достать из пыльного чулана такие предельные понятия, как смерть, геройство, мужество, истина, добро, зло. Те же либералы, которым по самой своей природе вроде как заповедано быть максимально осторожными в подборе слов, вдруг загорланили о некоем «абсолютном зле».
Конечно, подобный дискурс требует и соответствующего содержания, которое будет заполнять пустоты между громкими лозунгами. Вот здесь как раз и разворачивается борьба за метафизический язык, т.е. за логику связи предельных понятий.
В публичном пространстве России практически эксклюзивное право на подобный язык имела Русская Православная Церковь. Это право подкреплялась как исторически — Церковь все же консервативный институт, которому можно простить милое ретроградство в мире торжествующего постмодерна, так и политически — кажется, что даже государство, желая прибегнуть к какому-нибудь очередному слову с большой буквы, так или иначе ждало санкцию — или хотя бы отсутствие возражений — со стороны Церкви.
Соответственно для того, чтобы перехватить метафизический дискурс, идейным оппонентам необходимо прежде всего оспорить эксклюзивное право на оный у Церкви. Тут-то и включается помянутое деление на «веру/религию», включаются языки секуляризированного богословия («абсолютное зло»), и, наконец, включаются традиционные нападки конкретно на Русскую Православную Церковь.
В общем-то России не впервой сталкиваться с подобным. На ум сразу приходит спор осифлян и заволжских старцев по поводу методов борьбы с ересью жидовствующих — одним из первых образцов секуляризированного богословия в нашем отечестве. Осифляне тогда предлагали максимально топорный метод — рубку голов. Заволжские старцы же считали, что действовать необходимо чуть изящней — при помощи совершенствования богословской грамотности. В т.ч. предполагалось, что православным можно было бы поучиться у своих братьев во Христе, уже имевшим богатый опыт борьбы с ересями — у католиков.
Полагаю, что и для нас сегодня богословский опыт пускай модерного, но все же консервативного католицизма был бы небесполезен — взять ту же теоэстетику или радикальную ортодоксию. Но и слабой, и темной, и многими-многими другими — и, надо сказать, интереснейшими —теологическими проектами "слева" брезговать тоже не стоит — в конце-концов, врага нужно знать в лицо".
О соотношении веры и религии высказался Матвей Сысоев, автор канала PhiloStalkeR:
"Для принятия теистической веры совершенно не обязательно быть христианином или сторонником какой бы то ни было религии. Вероятно, это не самая частая ситуация, но она имеет место. Здесь я могу говорить о своем примере: мой теизм имеет исключительно философские корни. Моё знакомство с религиями привело меня к скептицизму, а знакомство с философией - к теизму. Естественно, мой теизм имеет свою специфику. Одна из них в том, что он никак не связан ни с какой религией. Тут у меня, конечно, есть некоторые предпочтения. К тому же я христианин по своей культуре".
Геополитик и философ Александр Бовдунов (https://t.me/bovdunov) предоставил исторический экскурс:
"Осифляне и «нестяжатели» - действительно хороший пример. Но несколько по другой причине. Во-первых, потому что именно осифляне, точнее святитель Геннадий Новгородский, переводивший Библию на славянский с Вульгаты, в оправдание жёстких мер против «жидовствующих» ссылался на самый передовой опыт Запада того времени — испанскую инквизицию и деятельность «католических королей» Фердинанда и Изабеллы по борьбе с тайными иудеями. И он, и Иосиф Волоцкий, и ученики последнего не были просто сторонниками «рубки голов», выступая в том числе за просвещение духовенства. Рубку голов они видели как крайнюю меру в борьбе с идеологическим течением, которое подразумевало возможность внешней мимикрии под православие и внешний же отказ от своих взглядов. А учитывая, что оно пустило корни, прежде всего в элитах, можно сказать, что это был аналог нынешней «шестой колонны», надеяться на деятельное покаяние которой - ну такое.
А во вторых, борьба «осифлян» и нестяжателей, равно как и борьба «заволжских старцев» с «осифлянами» - во многом — историографический миф XIX века, основанный на некритическом рассмотрении русской публицистики начала XVI века. В эту борьбу объединили и возможные противоречия между Нилом Сорским и Иосифом Волоцким (неподтверждённые хотя бы потому, что сейчас известно, что Нил Сорский как минимум переписывал те части «Просветителя», где речь шла о казнях еретиков, если не был их автором) и явные противоречия и яростные споры между близким к московским еретикам Вассианом (Патрикеевым) и учениками Иосифа (Волоцкого) . Инок Вассиан, вероятнее всего был автором анонимного «Послания заволжских старцев» и ряда других документов эпохи. То есть о некоем «евангельском гуманизме» заволжских старцев, мы знаем преимущественно благодаря ему.
То есть к гуманному отношению к еретикам, к «диалогу», и убеждению призывал человек, который сам вызывал подозрения в ереси (и в конце концов был осужден, был лидером церковной фронды, принадлежал к правящей элите, проживал (роскошно) в московском Симонове монастыре, пользовался известным покровительством властей (преподобному Иосифу даже воспрещали отвечать на обвинения Вассиана). И эксплуатировал в своих играх память о Ниле Сорском".
Согласимся с философами, что с упомянутыми в начале поста понятиям прибегать безответственно, конечно же, нельзя. Вопрос, как бороться с таким еретическим дискурсом секуляризованного богословия? Тема требует, вероятно, более тщательного прояснения, но давайте, уважаемые читатели, сейчас подумаем, будем рубить секуляризованных богословов или миловать и ждать покаяния?