оглавление канала
- А дальше было дело техники. Запросили дела из архивов и выяснили без труда кто и что. Одина не узнать было невозможно, благодаря его шраму. А тут еще выяснилось, что у Паукова, который является хозяином этого комбината, были какие-то отношения с матерью Олега. Похоже, он был когда-то в нее влюблен, впрочем, как видно, без ответа со стороны женщины, что уже само по себе, крайне невероятно звучит для тех, кто его хоть немного знает. Этот человек в принципе не знает значения этого слова. Если уж он к своему родному сыну относится подобным образом… что можно говорить про всех остальных. А вот, поди ж ты! Когда выяснилось настоящее имя Одина, он прямо взбесился, а вечером у него была самая настоящая истерика. И еще выяснилось, что управляющий комбината, Эдуард Александрович сам обладает недюжинной ментальной силой. Конечно, они не могли предположить, что Один находится так близко. Копейщикам, благодаря своим приборам удалось выловить двоих, имеющих отношение к вратам. И они ждали, что кто-то обязательно должен прийти им на выручку. Вероятно, именно поэтому, Копейщики были настороже и засекли некий ментальный след. Правда, они не знали, кем он был оставлен, и стали проверять всех, кто недавно устроился на комбинат. А этих людей было не так уж и много. И Одина они засекли не благодаря его способностям, а скорее, благодаря его внешности. Дальше все было просто. Я увидел Одина, когда его двое охранников в сопровождении самого Эдуарда и с одним из новейших аппаратов, вели по коридору. Вид он имел точно такой же, как и у всех людей, которые подвергались воздействию этих волн. Но по короткому взгляду, который он кинул на меня, я понял, что Один успел все-таки воспользоваться «глушилками», которые я ему дал, а значит, его видимая покорность – это сплошное надувательство, о чем, к счастью, управляющий, по-видимому, не подозревает. А также, мне показалось, что он не хотел бы моего немедленного вмешательства. Сегодня Пауков сказал, что к вечеру устроит мне встречу с Одином. Он очень ехидным голосом заметил, что нам, как старым знакомым, есть о чем поговорить. И я не знаю, что делать и как себя вести…
Последнюю фразу он произнес с искренним отчаяньем, и посмотрел по очереди на всех нас. Если имя, точнее, кличка «Красавчик» в отличие от друзей Олега, мне ничего не говорила, кроме воспоминаний о событиях в Медвежьем Яру, то фамилия «Пауков» была очень хорошо знакома. Этот гражданин был нешуточным противником, и тут с бухты-барахты к делу нельзя подступать. Нужно было все очень хорошо продумать. Увлеченная своими мыслями, я совсем позабыла о Михасе и Федоре. Для них весь рассказ Елезарова прозвучал как бред сумасшедшего. Они, или, по крайней мере, Михась, не имели ни малейшего понятия ни о вратах, ни о неведомых им Копейщиках. Судя по всему, Олег их не очень-то посвящал в свои дела, оберегая друзей от лишних неприятностей. Он-то, как никто другой, прекрасно представлял, чем чревата была подобная информация. И в первую очередь позаботился о том, чтобы не вовлекать друзей в эту историю. Это было свойственно его характеру, забота о своих близких. И мне следовало поступить так же.
От всех этих мыслей в горле встал горький ком отчаянья и какой-то бабской беззащитности, совершенно неуместной в данных обстоятельствах. Чтобы скрыть свои эмоции, я нахмурилась. И мой голос прозвучал суровей, чем я бы хотела, когда произнесла, обращаясь к Елезарову, едва сумев разжать зубы:
- У тебя есть какие-нибудь соображения, как Одина вытащить оттуда?
Он задумался, и, не обращая внимания на мою суровость, задумчиво проговорил:
- Для начала необходимо понять, что задумал сам Один. Главное, чтобы мы своим вмешательством не нарушили его планов. – Он на секунду замолчав, как будто пытаясь разглядеть что-то в глубине своей души, закончил. – Они мне не верят до конца. Эдуард глаз с меня не спускает. На комбинате везде камеры и прослушивающие устройства. Каждый мой шаг подлежит детальному исследованию. Только здесь я могу чувствовать себя в безопасности.
Он посмотрел на нас, словно ища подтверждения своих последних слов. Михась поспешно кивнул в знак заверения, что, мол, да, можешь чувствовать себя в безопасности. А я усмехнулась.
- Увы… За тобой ведется ментальная слежка. Очень искусная и почти не различимая, но я ее засекла. Тебе нужно придумать какой-то достаточно веский предлог, почему ты сюда ходишь, иначе… - Я не закончила фразу, надеясь на его понятливость.
Засуетился Михась.
- Так это что… Они, эти ваши Копейщики могут прийти сюда что ли?
Его тревога была вполне объяснима. У него была семья, за которую он волновался. Я поспешила успокоить Михася.
- Не думаю, что вам угрожает какая-либо опасность. – Затем обратилась к Елезарову. - Хотя, если ты говоришь, что для вас ничего не стоит раздобыть дела из архивов, то они могут копнуть глубже, и тогда вычислят Михася и Федора. Но и тогда, я не думаю, что Михасю будет что-то грозить. Они без труда могут проверить ваш разум и тогда поймут, что вы не обладаете ментальной силой, а значит, для них вы не представляете какой-либо опасности. Если только они не захотят опять прибегнуть к шантажу. – И я покосилась на Елизарова, словно напоминая ему, как он шантажировал мной в свое время Олега.
Но Елезаров будто не заметил моих намеков. Он о чем-то сосредоточенно размышлял. Потом решительно встал, оглядев нашу компанию, и проговорил:
- Не думаю, что они будут копать так глубоко. Один теперь у них. И на нем они сейчас сосредоточат все свои усилия. Когда я его видел в последний раз, он был очень спокоен и уверен в себе. Значит, у него точно есть какой-то план. И мне нужно это понять. И уже, исходя из этого, мы будем планировать наши дальнейшие действия. А то, что я время от времени наведываюсь в продуктовый магазин, так это очень легко объяснить. Я люблю сладкое. А здесь у вас чудесные пряники и лимонад, который еще не успели разбавить всякой химией.
Он грустно улыбнулся, и, почему-то вдруг мое сердце кольнула жалость к этому человеку. Как бы то ни было, но мы были вместе. У меня были Олег, Асхат, Прон и все мои друзья. А он был совершенно один. Это одиночество окутывало его горьковатым ароматом отчуждения и обреченности. Мне захотелось погладить его по голове, утешить, словно маленького ребенка. Но я сдержалась. Просто нахмурилась сильнее, чтобы скрыть свои невесть откуда взявшиеся и такие лишние сейчас эмоции.