10 декабря 1937 года начальник Управления НКВД Новосибирской области Горбач доложил народному комиссару внутренних дел СССР Ежову о разгроме сибирского отделения РОВС (российского общевоинского союза), возглавляемого Анатолием Пепеляевым.
Пепеляев был, без сомнения, матерым врагом, ключевой фигурой в белом движении на территории Сибири. В войсках Колчака он был самым молодым генералом, получив первое генеральское звание в 27 лет, и слыл «Сибирским Суворовым».
В 1922 году он создал «Сибирскую Добровольческую Дружину», во главе которой совершил дерзкий поход на Якутск.
Анатолий Пепеляев (в первом ряду в центре) на судебном заседании в Чите (январь 1924 г.)
Судя по записке чекисты отследили контрреволюционную деятельность Пепеляева с 1927 года, когда тот установил "организационную связь с проживавшим в Ярославле полковником, членом РОВСа Киселевым Михаилом, через которого тогда же установил письменную связь с активным участником Российского общевоинского союза генералом Вишневским, проживающим в Харбине, являющимся командиром корпуса Пепеляевской армии.
В 1935 году Пепеляев принял, переданное Вишневским, предложение японских разведывательных кругов и харбинского руководства РОВСа — организовать в СССР повстанческую к.-р. организацию, возглавить вооруженное свержение Советской власти в Сибири в момент войны Японии против СССР".
Всего по делу Западно-Сибирской организации РОВС арестовано и осуждено 15 203 человека.
На первом листе резолюция Сталина: «Ежову. Всех бывших офицеров и генералов по записке Горбача нужно расстрелять».
Но, вот, что интересно.
С 19 июня 1923 года, когда Пепеляев в Якутском городе Аян без сопротивления сдался отряду Вострецова, до 6 июня 1936-го бывший белогвардейский генерал пребывал в заключении.
Постановление об освобождении Пепеляеву вручил начальник Особого отдела НКВД Марк Гай. Он же, как указано в записке Горбача, по личному распоряжению Ягоды выдал бывшему генералу 1000 рублей.
В Воронеже, куда Пепеляев направился после освобождения, его встретил начальник ОО(особого отдела)УНКВД Эстрин, разместил оплачиваемом УНКВД номере гостиницы и устроил на работу.
В личном деле-формуляре Пепеляева имеется специальное указание Гая Управлению НКВД Воронежской области об оказании Пепеляеву особого содействия.
В декабре 1936 года УНКВД Воронежской области оказало дополнительную денежную помощь Пепеляеву в размере 250 рублей.
Совокупность этих данных, на мой взгляд, не оставляет пространства для сомнений в том, что при участии Пепеляева начальником Особого Отдела НКВД Гаем раскручивался маховик какой-то хитроумной операции, и даже понятно, какой именно.
Дело в том, генерал-майор Вишневский, ближайший соратник Пепеляева во время похода того на Якутск в 1922 году, с 1928 года стал одним из видных членов Дальневосточного отдела Русского общевоинского союза.
Четко прослеживается почерк, повторяющий успешные операции по противодействию РОВС.
По той же схеме, через внедрение "засланного казачка", чекисты, в Париже сначала нейтрализовали руководителя РОВС генерала Кутепова (НКВД против РОВС. Загадка исчезновения генерала Кутепова), а затем и его приемника генерала Миллера (НКВД против РОВС. «Тринадцатого» уничтожить).
Но.
28 марта 1937 г. был арестован Ягода, одной из причин чего стала другая интереснейшая история с участием другого Гая – комбрига, прославленного, на тот момент, героя гражданской войны, которого сгубил собственный язык. Но, об этом в другой раз. Не забудьте подписаться на канал.
В НКВД началась инициированная Сталиным масштабная «чистка», правильнее сказать, ротация людей Ягоды на людей Ежова.
Из 322 начальников республиканских НКВД, УНКВД краёв и областей и подразделений центрального аппарата к сентябрю 1938 года были арестованы 241 человек (почти 75 %). Из 37 человек, носивших звание комиссара госбезопасности в 1935 году, 37-ой год пережили двое.
В ходе этой «чистки» разработчик хитроумной комбинации с участием Пепеляева комиссар госбезопасности 2 ранга Гай (настоящее имя Марк Исаакович Штоклянд) превратился в ее фигуранта.
Он был арестован 1 апреля 1937 года за «предательство и контрреволюционную деятельность».
Интересно, что технологию раскрытия такого масштабного заговора довольно подробно изложил в своем письме на имя Сталина бывший чекист, заключенный Усть-Вымского ИТЛ Егоров.
Вот несколько фрагментов из него.
«В операции по ликвидации вражеских элементов в 1937 году я принимал активное участие на территориях Новосибирской области и Алтайского края, работая последнее время начальником особого [отдела] УГБ НКВД 78-й с[трелковой] д[ивизии] в г. Томске — имел звание ст. лейтенанта госбезопасности.
Первое указание о подготовке массовой операции мы получили по НКВД СССР в июле месяце 1937 года. Эта директива обязывала нам составить списки на весь контрреволюционный элемент из социально-чуждой среды и весь уголовный рецидив, представляющий из себя социальную опасность для общества.
Последующий смысл всех директивных установок руководства Управления НКВД, даваемых на совещаниях и при докладах, сводился к необходимости весь оперативный контингент, проходящий по учетам и разработкам, свести в разные по названиям, но единые по своим целям контрреволюционные организации, связанные с иноразведками враждебных нам стран и белоэмигрантовскими центрами за границей.
Оперсостав органов, восприняв эти установки как прямую физическую ликвидацию всей контрреволюции, в том числе и пассивной, но являющейся базой для различных контрреволюционных формирований, деятельно следуя этим директивам, приступил к их реализации с полным сознанием исторической необходимости очистить нашу страну от этого контингента.
Исходным началом для разрешения этой задачи должны были явиться штабы руководства этих организаций, для чего в разные места были выброшены опергруппы с задачами «найти» эти штабы.
В Нарымский округ был с опергруппой командирован врид нач. 4-го отдела УНКВД ст. лейтенант госбезопасности ПОПОВ, который по прибытии в Нарым в разных местах закопал оружие различных систем, а затем, арестовав группу быв. бел[ого] офицерства во главе с б/ полковником Михайловым, путем намеренной и следственной обработки взял от них показаний о существовании в Сибири Российского общевоинского союза (РОВС'а). Арестованные «показали» на скрытые у организации оружейные склады, которые при участии понятых от советских и общественных организаций и были «обнаружены».
Арестованный «центр» организации дал развернутые показания о якобы существующей организации с наличием большого количества участников.
С аналогичной задачей в районе Кузбасса был командирован начальник 3-го отдела УНКВД НСО мл. лейтенант госбезопасности ГОЛУБЧИК, который успешно провел такую же операцию по Кузбассу.
В Томске, по примеру Нарыма и Кузбасса, РОВС был вскрыт бригадой УНКВД и местным аппаратом горотдела, причем здесь «штаб» был создан из нашей агентуры из числа б[елого] офицерства СИТНИКОВА и других, которым было разъяснено, что от них нужны такие показания для Родины и они временно арестовываются для камерной разработки тех людей, которые будут арестовываться по этой «организации». Впоследствии все они были расстреляны.
По Бийскому и Алтайскому кустам аппаратом 3-го отдела УНКВД была «успешно» развита операция контрреволюционной повстанческой, японской, шпионской организации, руководимой б[ывшим] командующим партизанскими силами Алтая Третьяком. Эта операция поглотила всех лидеров партизанского движения в период реакции Колчака в Сибири и очень большое количество красных партизан.
Об этом кощунстве аппарата 3-го отдела УНКВД в отношении Третьяка и сибирских партизан я расскажу более подробно отдельной статьей. Подписывайтесь на канал, чтобы ее не пропустить. А пока - к письму бывшего чекиста.
Арестованные контрреволюционные одиночки, разрозненные группы и целые организации, находящиеся в нашей разработке, стали сводиться в целые организации с большими филиалами.
Примерно до конца сентября или начала октября месяца 1937 г. операция носила исключительно характер разгрома всех контрреволюционных кадров и не касалась широких слоев населения. С сентября месяца 1937 года в массовом количестве стали поступать категорические требования — усиление операции. Шифротелеграммами приказывалось подвергнуть массовым арестам всех перебежчиков, поляков, латышей, иранцев, лиц, прибывших с КВЖД («харбинцев») и др.
УНКВД НСО стало спускать периферии «контрольные» цифры на аресты, называвшиеся «минимум», так как давать результаты ниже их запрещалось. Например, Томск получал неоднократно такие контрольные цифры на 1500, 2000, 3000 и т.д. [Возникло] «соревнование» — кто больше арестует.
В помощь кадровому составу органов для проведения всей этой колоссальной, до сих пор невиданной, операции была привлечена масса работников милиции, средних и старших командиров внутренней и пограничной охраны НКВД, комсомольцы, зав. спецсекторами различных учреждений, быв. чекисты и т.д.
В конце сентября месяца или начале октября месяца, когда были реализованы все наши учеты, операция с бешеной силой обрушалась на ни в чем неповинных людей, никогда не участвовавших в каких-либо антисоветских и контрразведывательных делах и не скомпрометированных связями.
Для многих нас смысл дальнейшей операции не только не понятен, но и страшен, но остановить её бешеный шквал только мог ЦК ВКП(б) и Вы.
При желании некоторых чекистов спасти невинных людей [это] приводило лишь только к их арестам и гибели.
В Томске в этот период основную работу по камерной обработке вел некий Пушнин - - фигура, на которой следует подробно остановиться.
ПУШНИН в 1935 году в Томске и его районе создал контрреволюционную повстанческую организацию «Партию народных героев». Он вовлек в неё большое количество контрреволюционно настроенного элемента, причем всех участников организации он обязывал подписками, давал им клички и т.д. В выработанной им программе и уставе «Партия народных героев», являющейся копией программы БРП, во главе стояло уничтожение коммунистов, роспуск колхозов и т.п. В начале 1936 года Пушнин решил перейти на нелегальное положение, для чего он инсценировал свою смерть, снявшись в гробу. Эти фотокарточки были распространены среди родных, знакомых Пушнина и участников созданной им организации. При аресте Пушнина у него были обнаружены подписки и анкеты участников организации, план восстания и свержения советской власти в Томске и Сибири. Пушнин в 1936 году Военным трибуналом был приговорен к расстрелу, который был заменен 10 годами ИТЛ.
«Помощь» Пушнина была колоссальной. Несмотря на то, что все камеры были переполнены арестованными, в камерах на 6 чел. сидело по 30—40 человек, а всего по Томску и его району было арестовано ... человек. В комнатах следователей редко можно было застать арестованных на допросах. Делалось так, руководители следственных групп разбивали арестованных на группы от 5 до 10 человек, причем в своем большинстве эти люди друг друга до ареста не знали и давали их отдельным следователям, которые, получив от Пушнина заявление о готовности арестованных подписать все то, что им предложит следствие, вызывали их к себе, заполняли анкетные данные протоколов допросов, отбирали списки на знакомых и отправляли обратно для того, чтобы вызвать второй раз и подписать трафаретный протокол о «принадлежности» арестованного к РОВ'су или др. аналогичной организации, причем эти 5—10 человек, ранее друг друга не знавшие, оказывались по протоколам давно знавшими и друг друга завербовавшими в ту или иную контрреволюционную организацию, а все или почти все знакомые этих арестованных также оказывались участниками организации.
В Новосибирске наряду с аналогичной обработкой арестованных применялись и др. методы «воздействия». Например, в 3-м отделе УНКВД под руководством его начальника, мл. лейтенанта госбезопасности Иванова, были введены в действие толстые большие старинные альбомы с массивными переплетами, железные линейки и т.д., причем все эти предметы имели названия: «первой степени», «второй степени», «третьей степени». Этими предметами жестоко избивали арестованных. Широко практиковалась «выстойка» арестованных на ногах по несколько суток, зачастую привязывали их к несгораемым шкафам и дверям, чтобы не падали до тех пор, пока не подпишут протокола и не напишут собственноручного заявления о принадлежности к организации. Работающий в отделе некий Малозовский, проводивший следствие по немцам, латышам и литовцам, записывал в протокол то, что было «нужно» для следствия, а зачитывая арестованным из своей головы, что они являются преданными людьми родины, любят советскую власть, что они арестованы неверно и просят их освободить. Конец этих «протоколов» Малозовский заканчивал лозунгами «да здравствует советская власть, да здравствует тов. Сталин».
Заставляли подписывать чистые листы бумаги, а затем писались протоколы, подделывались подписи под протоколами и т.д.
Большинство всех этих арестованных расстреляны.
В погоне за поляками, латышами и др., подпадавшими под массовые аресты нацменьшинствами, применялись различные методы, просматривались списки сотрудников по учреждениям, прописные листы в адресных столах и т.п., причем зачастую арестовывались люди, которые имели несчастье носить польские, литовские и подобные им фамилии, но иногда ничего общего не имевшие с той или иной национальностью. Такие люди по протоколам оказывались участниками монархических повстанческих организаций, правда, из Новосибирска поступило устное распоряжение в таких случаях в повестках для тройки не указывать национальность. В прошлом продавец или кустарь превращались в крупных торговцев и владельцев, бухгалтера — в царских чиновников, провокаторов и т.д.
В Алтайском крае дела через тройку проходили без нужного оформления. Методы следствия там были еще более ужасными.
Неимоверная по размерам была проведена операция по ж.д. транспорту. Начальник 6-го отдела, капитан госбезопасности Невский (из дворян, быв. офицер) хвалился, что он показаниями «вышел» на одного из членов ЦК.
Вообще стиль работы части «чекистов» свелся к стремлению «сваливать» крупных людей. Фабрикуя показания и принуждая подписывать их арестованных, многие «чекисты» включали в эти показания ответственных партийных и советских работников. Это считалось большой заслугой и такие люди быстро «росли» и выдвигались на работе.
Я мог бы привести уйму таких фактов, но ограничусь только двумя подтверждающими эту преступную практику прошлого:
I. В германском консульстве работал в качестве одного из ответственных сотрудников, являвшийся нашим агентом «спортсмен». Работая долгое время в КРО ОГПУ Сибири, я хотя с ним связан по работе не был, но знал, что он большим доверием не пользовался по установлению консульских связей. В 1937 году его решили арестовать и взять официальные показания на консульские связи по Сибири. Арестованный «Спортсмен» первоначально допрашивался нач. отделения особого отдела мл. лейтенантом госбезопасности Парфеновым, а затем по настоянию нач. 4-го отдела УНКВД ПОПОВА был передан суду. ПОПОВ в протокол допроса Спортсмена включил для «агентов гестапо» ряд ответственных работников, в частности, оказались агентами германской разведки весь оперсостав УГБ, в разное время руководивший «спортсменом» как нашим агентом — Подольский, Черно-Иванов и др. и ряд работников крайкома и крайисполкома.
«Спортсмен», очевидно, охотно все это подписал, т.к. он лично ничего не терял, а его хозяева-фашисты выигрывали. «Спортсмен» был выдворен из пределов СССР, а все лица, которые были включены в его показания, арестованы и, очевидно, расстреляны. Необходимо заметить, что жена ПОПОВА была лично знакома со «Спортсменом» и, когда последний допрашивался Парфеновым, Попов просил его «по-товарищески» не губить его. Получив себе «Спортсмена», Попов, конечно, свою жену не включил. История Попова со «Спортсменом» очень темна и, пожалуй, не будет удивительно, если действительная агентура немцев осталась после такого «следствия» жива и здорова.
2. В начале операции, в августе месяце 1937 года, я в Юргинских военных лагерях арестовал 4—5 человек переменников 234-го [полка], расположенного на зимних квартирах в г. Барнауле. Арестованные происходили из кулаков, а часть были рецидивистами, имеющими по несколько судимостей. До ареста эти арестованные между собою связаны не были и проходили по нашим материалам как одиночки. В связи с необходимостью оформления дел эти арестованные были направлены в Барнаул — я дал указание в полк оперуполномоченному по оформлению дела выслать в Особдив. Попов приказал от этих арестованных забрать показания, что они якобы являются участниками контрреволюционной повстанческой организации, существовавшей в полку и руководимой рядом командиров.
В результате, таким образом добытых показаний свыше 20 чел. командиров были обвинены в принадлежности к организации, из которых в начале января 1938 года 13 чел. были Поповым арестованы, и ожидалась санкция на арест других. Большинство этих командиров были преданными людьми и никакими компрометирующими материалами мы на них не располагали».
У Пепеляева был младший брат Михаил, художник по образованию (Пензенское художественное училище) в годы гражданской войны служивший в чине штаб-ротмистра в армии Колчака.
Как не странно, но в фондах Томского краевого музея сохранилась акварель «У окна» работы Михаила Пепеляева, который, кстати сказать, до своего ареста в 1933 году работал художником в Доме Красной Армии и был одним из десяти инициаторов создания в 1926 году Томского отделения Ассоциации художников революционной России.
— И что же, все эти десять лет он пил, дебоширил и, так сказать… морально разлагался?! — Ну, нет! Вы знаете, всё это время он искусно маскировался под порядочного человека!
Художников в Сиблеге было, очевидно, не много, и Михаил Пепеляев кочевал из лагеря в лагерь, где занимался оформлением клубов.
Позволю себе предположить, что Михаил Пепеляев оформил 17 клубов в системе Сиблага.
На основе чего? Спросите Вы.
На основе вот этого фрагмента из записки Горбача.
«Одновременно в системе Сиблага вскрыта широко разветвленная к.-р. повстанческая организация РОВСа, охватывающая 17 лагпунктов. Организация создана по предложению генерала Пепеляева Анатолия руководителем краевого штаба РОВСа, генералом Эскиным в 1935 году, связавшегося с братом генерала Пепеляева штабротмистром Михаилом Пепеляевым.
Дополнительно арестовано 357 человек, из них бывших генералов 1, бывших полковников 7, бывших подполковников 4, других офицеров 140, полицейских жандармов 20, митрополит-епископов 6, попов 69, кулаков, карателей 139. Призналось в участии в организации 345, дела их также рассмотрены. Продолжаем дальнейшую ликвидацию».