Чтоб бросить ку_рить легко и непринужденно, главное – не начинать.
Эту мудрость, как еще парочку полезных максим (к примеру, «Сибиряк не тот, кто не мерзнет, а тот, кто тепло одевается» или "Делай, что должен, и будь, что будет") я узнала, к сожалению, в довольно зрелом возрасте.
Однако ж, и стартанула я с этой вредной привычкой аж в полновесные двадцать семь. До того си_га_рет в руках не держала. Хотя вру, держала...
В самом начале девяностых мы с тремя сокурсницами по случайности остались временными хозяйками отдельной квартиры недалеко от волжской набережной.
Как раз к тому времени с прилавков вдруг исчезли все съедобные продукты. Остались только вспомогательные: кулинарный жир, например. Или томат-паста. А таких, из которых можно что-то приготовить – не стало.
Потом они начали появляться, дорожая так скоро, что продавщицы переписывали ценники по два раза на дню.
Раздобыть еду было не единственной проблемой. Чуть ли не самыми первыми из продажи исчезли си_га_реты. То ли раньше, то ли вместе с сахаром? Не помню уже...
Уже через пару недель мои ку_ря_щие подружки-однокурсницы начали "стрелять" си_га_реты у прохожих и, забыв о брезгливости, собирать там и сям чужие окурки, потроша их потом и сворачивая газетные «козьи ножки».
Иногда в ход шел появившийся в магазинах дешевый турецкий чай. Тлеющий турецкий чай воняет так нестерпимо, что я, некурящая, на равных участвовала в уличных вылазках за сигаретами: все, что угодно, только не турецкий чай!!
Мы быстро поняли, что шансов "стрельнуть" си_га_рету у автомобилистов намного больше, чем у пешеходов.
Всего лучше было останавливать шестерки, восьмерки и редкие тогда девятки: там у начинающих свою бизнес-карьеру спортивных ребят можно было разжиться болгарскими Родопи и даже, бывало, инопланетными Мальборо. Не возбранялись и другие произведения АвтоВАЗа, поставлявшие обычно Стюардессу или TU-134. А вот водители Москвичей приличными си_га_ретами не делились: были это, как правило, взрослые, прижимистые мужики, норовящие пристыдить остановивших машину юных нахалок.
В целях безопасности не стоило также махать рукой машине с пассажирами.
Высшим пилотажем было, слегка пофлиртовав, заграбастать сразу полпачки у улыбающегося водителя.
Итак, нас было четверо.
Таня, у которой в городе были родственники, регулярно передавала нам какой-нибудь гостинец от своей тетки, работавшей в гастрономе: о курице с переломанными ногами я уже рассказывала. Ее знакомства на почве употребления ни_ко_тина часто сопровождались интеллектуальным трёпом и взаимным удовлетворением от беседы. Си_га_рета прилагалась не всегда, потому что одну Таня вы_ку_ривала в приятной компании, а о второй уже не вспоминала.
...Яркая, с вьющимися темными волосами, вечно хохочущая Маринка Драновская была из нас самой удачливой охотницей. Выйдя в вечерних сумерках из дома, минут через 10 она легкой карменистой походкой возвращалась в облаке своих сладких духов и свежего та_бачного дыма, сжимая в небольшом кулачке с тонким запястьем свою всегда обильную добычу. Следом частенько тащился особо настойчивый спонсор сегодняшнего сеанса таб_ак_ок_ур_ения, но, увидав еще троих скалящих зубы и изощрявшихся в остроумии девиц, обычно смеялся и, покачав головой, уходил восвояси: не знаю, как нам повезло ни разу не вляпаться ни в какую уж сильно неприятную историю.
Олеся, младшая Маринкина сестра, была из нас самой серьезной. Она уже окончила медучилище, поступила в мединститут и даже начала работать. Основательная, улыбавшаяся нечасто, она добывала самые дорогие трофеи: то, что приносила Олеся, мои подружки обычно ку_ри_ли по очереди, смакуя и закрывая глаза.
Я же в этих экспедициях успехами не блистала. Может, из-за того, что азарт кур_иль_щика меня не подстегивал. А может, недальновидно растранжирила весь отпущенный талант попрошайки еще в детстве?..
...В нашем негустом парке стояло огромное колесо обозрения. Просадив на него всю мелочь, собранную по домашним тумбочкам, а потом сдав все имеющиеся в наличии кефирные бутылки, дальше мы с подружкой просто клянчили деньги у прохожих. Двум девочкам, жалобно просящим всего одну недостающую копейку на билет, нередко давали десять... Когда, уже взрослой, я рассказала об этих похождениях маме с папой, те были шокированы: жили мы вполне обеспеченно, и деточка могла хоть каждый день кататься на этом Чертовом колесе (так его называли), если б хоть как-то обозначила свою потребность. Но это было… приключением.
Так что мой вклад в общее процветание был больше продуктовым: выручали мамины посылки и переводы.
Молодым и энергичным, нам все казалось если не смешным, то хотя бы интересным. Преподаватели в институте прозвали нас "творческая группа", и мы всячески оправдывали это звание.
Совместный чинный поход в библиотеку превращался где-то на полпути в неожиданную вылазку в осенний лес. Выход в театр сопровождался коллективным знакомством с режиссером и его клятвенным обещанием из каждой сотворить звезду.
Мы бегали на дискотеки и премьерные кинопоказы, обменивались модными шмотками, морочили головы и обсуждали результаты, сочиняли ужасно смешившие нас песни, распределяли дежурства по кухне и делились новостями из дома. Мы отчаянно хотели домой, к маме. И так же отчаянно рвались к самостоятельной жизни.
От жившей с нами некоторое время цыганки Светы мы узнали, что по-настоящему гадать имеют право только старые и бездетные женщины, да и то не все, но приставали к ней до тех пор, пока она не сдалась: глядя на лоб каждой, ответила только на один заданный вопрос. Что она говорила подружкам, уже не вспомню. А то, что она сказала мне, в конце концов как-то странно и криво сбылось через много лет...
Еще была очень веселившая нас игра: мы представляли себе, как встречаемся через 10-20 лет взрослыми дамами, и гадали: какие у кого мужья, по сколько детей, кем мы работаем, как выглядим и где живем. В эти рассказы мы обязательно вносили какую-нибудь околесицу и хохотали до упаду, дразня друг друга и примеряя такие взрослые, такие нелепые - ну в самом деле! - роли...
Со временем развеселая жизнь обмялась, мы немного посерьезнели, повзрослели. Несколько раз за эти 3 года в разном составе переезжали на другие съемные квартиры, продолжая встречаться.
А потом расстались...
Я переводилась в другой ВУЗ, в другой город и незадолго до переезда как-то неожиданно рассорилась со всеми тремя.
Потерявшая перед этим отца Таня, явно тяготясь нашим весельем, все чаще взрывалась из-за пустяков и уходила куда-то на ночь глядя. Возвращалась под утро, глядя перед собой дымными глазами с размазанной тушью и молчала. С ней творилось что-то совсем нехорошее, но мы позволяли ей жить так, как она хотела. Нам казалось, что это и есть наступившая взрослая жизнь.
Маринка в очередной раз вышла замуж - неофициально, потому что все ее мужья уже состояли в браках разной степени прочности. С каждым новым замужеством на ней появлялось все больше синяков, пока в какой-то момент Олесе не позвонила знакомая из реанимации: Маринка с сильным кровотечением могла вот-вот покинуть этот мир. Ее спасли, выходили... и она вернулась к тому же мужу. Мы как-то резко потеряли общие темы для разговоров и перестали видеться.
Олеся... Про нее я еще напишу. Мы разругались из-за моих вещей, которые Олеся в большом полиэтиленовом мешке приняла от меня на хранение... Придя за ними через месяц, я увидела, что она жарит картошку, вытирая руки о мой бывший белый шерстяной свитер - больше ничего из моих тряпок у нее не осталось.
Я уехала. Мы не знали тогда, что встретимся вновь, как загадывали, через 15 с лишним лет.
Второй мой муж оказался волжским парнем и, в очередной раз приехав в гости к его родне, я вдруг захотела повидаться с бывшими сокурсницами. Что-то осталось недоговоренным, что-то саднило и не давало вдохнуть при воспоминаниях о той, ранней юности...
Встретившись и отщебетав первые приветствия, мы принялись исподтишка разглядывать друг друга. Ну вот мы и взрослые...
Маринка по-прежнему красиво ку_р_ила, ярко красилась и широко улыбалась, но ее шикарной улыбке недоставало одного зуба. Она сильно поправилась, пережила чуть не угробившую ее историю с неле_галь_ными веществами и крим_и_налом, вышла замуж за рубщика мяса на Центральном рынке, родила двоих мальчишек и стала... директором школы.
Таня сначала быстро выскочила замуж, а потом ценой больших потерь развелась с лихим парнем, употреблявшим те же вещества, что и соскочившая Маринка. Она не доучилась в институте, работала диспетчером на какой-то станции, растила дочь, ухаживала за обезножившей матерью и едва вырвалась на нашу встречу. Она к_у_рила, как и третья из нашей компании – Олеся, Маринкина сестра, работавшая продавцом в магазине Тканей.
Олеся была тяжело больна, о чем Маринка быстро и без эмоций, не позволив нам даже ахнуть, рассказала, когда ее младшая сестра ненадолго вышла из-за столика в кафе, где мы встретились. Редкое системное заболевание, от которого Олеся умрет через несколько лет, оставив дочку и мужа, сильно пьющего, очень доброго и безответного работягу.
...Я оглядела сидящих за столиком, и вдруг поняла, что прежней у моих прежних подруг осталась только привычка дымить... Все остальное было чужим... таким непохожим на наши веселые годы, ожидание огромного счастья, легкомысленные выходки и смелые мечты...
Говорить больше было не о чем. Мы расстались, чтобы больше уже не увидеться.
Через пару лет я так же бесповоротно рассталась с вечно болтавшейся в сумке пачкой ментоловых "подружек".
Я без умиления вспоминаю о тех беззаботных днях. И вообще редко вспоминаю те годы.
Да кто придумал, что молодость - лучшие годы жизни?
Лучшие - когда турецкий чай можно просто выпить: заварить, посидеть над чашкой, поглазеть на поднимающийся пар... А рядом пусть будут те, с кем можно ни о чем не говорить. Просто молча пить чай. Да даже и не турецкий... тоже хорошо. Просто отлично!
... Лучшие - те, которые мы проводим с любимыми. И совершенно неважно, сколько нам лет. Не в этом дело...