Валерия ускорила шаг. Снег за спиной тоже заскрипел чаще. Валерии стало по настоящему страшно. Да что там страшно, она просто запаниковала. Что ему нужно? Шапка, сумка или он из этих...? Господи, помоги! Господи, только бы троллейбус не ушел. Она должна успеть, должна, должна!
Валерия почти бежала. Но, попробуй пробеги в сапожках на высоком каблуке по утоптанной, снежной, не очень широкой тропинке. Валерия вообще бегать не умела. На уроках физкультуры над ней часто посмеивались - ни дать ни взять молодой бычок, которого впервые выпустили на лужок. Валерия не бегала, а смешно взбрыкивала, ноги она отбрасывала не назад, а в стороны. Так что бегун из нее был тот еще.
Но сейчас ее гнали ужас и паника. Хоть бы троллейбус не ушел!!! Водитель, посмотри в нашу сторону, посмотри, задержись, выйди на помощь! Троллейбус одиноко стоял под фонарем. Расстояние между Валерией и троллейбусом уменьшалось, но и шаги незнакомца не отставали. Более того, они приближались и Валерия уже даже слышала его сиплое дыхание незнакомца.
Что он хочет? Сумку? Шапку? В последнее время в городе участились именно кражи шапок с головы у дамочек. Город северный, мех для северян не столько модно, сколько актуально. Но, и мода тоже со счетов не сбрасывалась. Найти шкурки норки, соболя, чернобурки - большая удача. Денег северных на это добро хватало. Северные полярки, коэффициенты позволяли любую роскошь. Не позволял только дефицит. Все через "завсклад, товаровед, через директор магазин." Обладать полезными знакомствами было гораздо важнее, чем большой зарплатой.
Валерии повезло. Она подпольно репетиторствовала и, когда один из ее подопечных балбесов, сын капитана торгового судна, вдруг взлетел в своей успеваемости в школе, а потом еще и без всякого блата с первого раза поступил в ВУЗ, капитан подарил ей несколько соболиных шкурок. Именно подарил, а не продал. Такой богатой, обеспеченной и презентабельной, Валерия себя еще никогда не чувствовала. Шкурок хватало и на высокую модную шапку и на воротник. Правда, перед ней встала новая проблема - где найти хорошего мастера-скорняка. Мастера ей помогли найти, но ждать своей очереди ей пришлось целый год. Но, этот год она все равно кайфовала. Доставала своих "зверьков" и нафталинового холщевого мешочка, гладила их по шерстке, против шерстки, прикладывала к шее, голове, прижималась щекой.
И вот сейчас, за ней, такой красивой в модной меховой шапке, с таким красивым воротником на пальто - бежит какой-то зек, урод, уголовник. Наверняка будет снимать именно шапку! Сумка на толстом ремне, через плечо. Сумка крепкая, проверена в толкотне троллейбусов. На нее много времени потребуется. Тащить ее, Валерию, в гаражи? Да водитель уже, наверняка, их видит. Не бросит же он ее в беде.
Значит - остается шапка!
Троллейбус уже близко. Ну да, сейчас она заскочит на ступеньки, а эта сволочь сзади, просто сорвет с нее шапку и юркнет в гаражи.
Валерия подбегает к задней дверце троллейбуса. Хриплое дыхание уже почти над ухом! Валерия вскакивает на первую ступеньку и вдруг, резко разворачивается, срывает шапку и резко, наотмашь начинает быть мерзавца по лицу. Нет! По морде! По морде! По этой наглой морде! Шапкой, шапкой! Вот тебе моя шапка!
"Ах ты, гад! Сволочь! Сволочь! Получай!" - кричит Валерия и остервенело хлещет мужика по голове, лицу.
"Водитель! Да закройте же дверь, езжайте скорее!" - кричит Валерия через весь пустой троллейбус водителю.
Дверь закрылась, троллейбус тронулся. Через зеркало в кабине Валерия видит испуганные глаза водителя, поглядывающие на нее. Валерия падает на заднее сидение без сил. Пот катится по вискам. Валерия хочет вытереть капли и дотрагивается до виска. Пальцы щекочет что-то мягкое. Шапка! Ее шапка. Но, почему она на голове? Ведь она только что била этой шапкой мужика по лицу. Валерия опускает глаза - в руке у нее серая кроличья шапка с "ушами" связанными на затылке.
Валерия оборачивается назад и через стекло видит под фонарем сгорбленную фигуру в пальто, без шапки. Фигура прижимает к груди ... скрипичный футляр.
"Ой, мамочки!" - воскликнула Валерия, вскочила и забарабанила в дверь.
"Водитель! Стойте! Стойте! Немедленно откройте дверь!". Валерия не слышала, что ей прокричал водитель, скорее почувствовала, что что-то не приличное. Троллейбус остановился и дверь открылась.
Мужчина стоял под фонарем, растерянно глядя вслед ушедшему троллейбусу.
"Мужчина, - закричала Валерия, - идите скорее!"
Мужчина не шелохнулся.
"Ну, давайте же! Это последний троллейбус. Пешком что ли пойдете?!"
Мужчина сделал пару нерешительных шагов и, наконец, побежал к троллейбусу.
"Извините", - буркнула Валерия, сунула ему в руки шапку и повалилась на заднее сидение. Мужчина съежившись, опасливо прошел мимо нее в начало салона сел на одиночное кресло. По дороге он несколько раз затравлено озирался в ее сторону.
Всю дорогу они ехали одни. Но, на нужной Валерии остановке, вдруг, одновременно встали. Мужчина, увидев, что Валерия вскочила, резко сел, но потом все-таки встал и торопливо подошел к двери.
Вероятно, он хотел как можно быстрее оказаться подальше от Валерии, потому что выйдя из троллейбуса, вдруг неловко запнулся и зашатался. При этом в его глазах и движениях все кричало: "Скрипка!!!"
Валерия и сама не поняла, как успела подлететь и выхватить уже летящую в воздухе скрипку. Мужчина лежал на земле, а Валерия стояла над ним, прижимая скрипку к груди.
Мужчина неловко повозился и наконец встал. "Спасибо, вам большое!" - сказал он, вынимая скрипку из рук Валерии. Голос у него был теплый, сердечный.
"Да нет, ничего!" - пробормотала Валерия. - Вы уж меня простите за эту неприятную историю. Мне ужасно стыдно, правда. Просто я очень испугалась. Понимаете, ночь, темнота, вы за мной бежите..."
"Да я бежал от ученика. Мы к фестивалю готовились и задержались. А троллейбус последний. Извините, что напугал"
И тут их обоих разобрал смех. Они хохотали, вытирая слезы кто рукавичкой, кто шарфом. Они останавливались, переводили дух и начинали снова.
Наконец, они просто обессилили.
"Похоже мы в одном районе живем. Хотите я вас провожу? Или вы все еще меня боитесь?" - спросил мужчина.
Спустя три месяца, кроличья шапка впервые ночевала на верхней полке в прихожей, прижимаясь своим потертым боком к соболиной шапке