Всё хорошо было поначалу. Аня с новой нянькой и песенки, и стишки разучивает, играет целыми днями. Влас с чистой совестью с друзьями носится, родители спокойно в поле работают.
Стала только мать замечать, что Анютка песенки какие-то чудные поёт. Ни разу она таких не слышала, видать Огариха дочку научила. И вроде складно всё, а слова непонятные, не русские. Спрашивают Анну, что за песенки, а та смеётся, плечами пожимает и на бабку Огариху поглядывает. Ну и отступились. Что ещё нужно - ребёнок сыт, одет, под присмотром.
Вот тут я и вспомнил странную песню, что девочка пела в моем сне. По коже пошли мурашки.
- А это и не песенки были, - продолжала Тихоновна, не глядя на меня, - это заклинания древние. Огариха так Анютку к своему обряду готовила. Ей нужна была душа чистая, детская, чтобы переродиться. Своя жизнь у неё видать уже давно закончилась, так вот и подпитывалась чужими. В тот раз ей по несчастью Анютка наша досталась, - Тихоновна вытерла слёзы уголком платка, продолжила: - Тогда тоже жара стояла сильная, засуха, родители приходили с работы, без ног, без рук валились. Влас куда-то с друзьями сныкался. А Огариха почувствовала, что время пришло. Нарядила Анечку, заплела красиво, да сказала, что купаться пойдут. Аня, хоть и мала была, а понимала, что здесь в Вишняках купаться негде, кроме как в Яме за прилеском. Только там холодно, да и место нехорошее, гиблое, сколько людей уже утонуло, стороной обходили его местные.
А Огариха ведёт Анютку, ни на какие её вопросы не отвечает. Видели их деревенские, да только кто ж худое мог помыслить? Знали все, что Огариха старушка тихая, в няньках ходит у Юсуповых.