Вика несколько минут стояла перед дверью, совершенно по-детски упираясь лбом в холодный шероховатый металл. Одна рука лежала на дверной ручке, а вторая прижимала к животу горшок с пальмой-подкидышем. В голове уже несколько раз пронеслись заготовленные слова для возвращения цветка и ненужных извинений. А потом ещё раз и ещё, и каждый раз это звучало всё бредовей и бредовей.
– Возьми себя в руки, Скворцова. Просто скажи: «Вот твой цветок и мне от тебя ничего не нужно». Чего сложного?
Но уговоры работали плохо, как обычно бывает с упрямыми пациентами. Вика, наконец, собралась и потянула дверь на себя, шагнула осторожно внутрь квартиры, прислушиваясь. Наверное, лучше было бы постучать. Это глупо идти вот так молча после всего, что происходило раньше.
В прихожей валялись кроссовки, будто их отфутболили за ненадобностью и без заботы о том, куда они приземлятся. Рядом лежала смятая серая футболка. Совсем не похоже не педантичный порядок по линеечке прошлого её визита. Лекарства лежали на столе горкой, а от сломанного об стену ящичка не осталось и следа. Выбросил, наверное.
Вика осторожно на цыпочках прошла большую комнату. Хорошо, что она была босиком и её ступни не производили ни малейшего шума. А ещё хорошо, что она пришла одетой, а не как в прошлый раз. Однозначно.
В дальней комнате, маленькой спальне, было темно от зашторенных окон и пусто, постель всё так же нетронута. С тех самых пор что ли? Или он каждый раз её так застилает. При общем бардаке в квартире, скорей это первый вариант, когда постель забыта напрочь, а лучшее пристанище теперь мятая подушка и диван в углу.
От негромкого, но резкого звука из-за спины Вика подпрыгнула и развернулась. Но это всего лишь включился душ в ванной комнате. Вот и Андрей нашёлся, хотя выходит Вика опять не вовремя. Может прийти попозже? Или просто оставить горшок с пальмой на столе и это будет достаточным объяснением. Или Андрей совсем не поймет, что она имеет в виду и только сильней расстроится, что ему вот так, молча, бросили его подарок и извинения в лицо. Блин.
Вика закусила губу в сомнениях и так же на пальчиках направилась к ванной, не понимая, зачем она скрывается. Толкнула осторожно деревянную дверь, медленно приоткрывая её. В каком-то смысле, ей просто не хотелось напугать Андрея, он и без того, должно быть, очень нервный в последние дни.
Внутри было светло и прохладно, темно-серые стены в плитке под цвет бетона и чёрные рамы просторной душевой кабины вместо ванны, у самых дверей обрезанные джинсовые шорты на полу. А внутри кабины Андрей.
Крупные капли ползли по абсолютно прозрачному стеклу, ни на толику не скрывая его обнаженного тела, лишь искажая очертания, превращая его в колеблющийся мираж. Тонкие упругие струи воды били в широкие плечи, взрываясь фонтанчиками брызг, ползли по спине и рукам, по голым ягодицам и бедрам. Падали вниз разбиваясь на сверкающие мириады капелек. Вика беззвучно вдохнула, ловя каждый миллиметр тела своим взглядом. Выдохнуть не получалось.
Он был красив, он был завораживающе притягателен, проводящий пальцами по мокрым волосам, гладящий ладонями усталые плечи. В пальцах Вики зарождались электрические импульсы, будто это она касается его кожи. Она замерла в дверях, вместо того чтобы сразу покинуть комнату, и оставить человека в своем уединении. Но не смела позволить себе этого, не хотела, не могла не поддаться искушению остаться и продолжать любоваться им. Лишь едва сдерживаясь от того, чтобы не уронить цветок и не войти к нему под прохладные струи душа. Никакой холодный душ не смог бы сейчас остудить ее зарождающихся чувств и желаний. Её нужды!
Она едва боролась с притяжением, которое манило её к объекту ночных мечтаний и страхов, терзаний и сомнений, расплавляющих в страсти снов.
Это было сумасшествие наяву, это были медленно оплавляющиеся синапсы мозга, туман в замутненном сознании и выжигающие вспышки одновременно. Его идеальное тело, его невероятные шрамы, его руки, его шея, которую хотелось укусить в ответ… Его тихий голос мягким стоном, раздающийся и разлетающийся эхом в каменной комнатке.
От этого стона Вика практически выпала из ванной комнаты, едва поймала равновесие в ярком свете солнца из распахнутых окон. В ушах зазвенело, воздух вокруг завернулся тугой спиралью, взгляд сам собой потянулся к стене между окнами, где остались её следы. Они всё так же укоряюще на неё смотрели. А в руках подрагивал невменяемый Монстр в своем несусветном горшке.
Вика молча развернулась и вышла в едва прикрытую входную дверь. Осторожно закрыла её за собой и выдохнула. Как хорошо, что он её не заметил. И как ужасно, что не сделал этого, что не затянул её своей рукой под душ и не сорвал с неё одежду, чтобы не стонать в голую холодную стену, а делать это в её искусанную шею или влажные от поцелуев губы.
Она сходит с ума.
Просто сходит от него с ума.
Вот и всё объяснение происходящего. Кому-то для этого нужна психологическая травма, кому-то очень страшные события, а кому-то достаточно живого человека перед глазами, чтобы попрощаться с рассудком.
И он затмевает собой абсолютно всё. Ни матери теперь не было в мыслях с её меркантильным предательством, ни Рената с загадочным молчанием и безразличием, ни следователя с невменяемыми угрозами. Только он. Только Андрей Ветров, почти беззвучным ураганом выметший весь этот нанесенный мусор всего лишь одним словом.
Всего лишь стоном позвавший её по имени.
ДАЛЬШЕ