Старуха долго смотрела вслед уходящей девочке, и даже когда она исчезла за поворотом Яга все стояла в задумчивости. Соскучившийся Баюн давно убежал куда-то. Наконец старуха повернулась на своей высохшей ноге, чтобы вернуться в избу… и ахнула… Перед ней, прямо на том месте где стояла девчонка, отвечавшая на загадки, среди кромешной серости Мёртвого Леса пробился небольшой - размером с ладонь кустик ярко-зеленой травы. Баба Яга повела мертвой рукой, спрятав это чудо от посторонних глаз, и бодро заковыляла в свое жилище, то и дело качая головой и бормоча что-то себе под нос.
Перекресток Мiров, выглядевший как избушка на курьих ножках, изнутри был гораздо больше, чем это могло показаться снаружи. Обычно, попадающие сюда, видят длинный темный коридор с пятном света вдалеке. В конце его, в пустоте, на расстоянии одного шага слева от порога - пугающая темнотой бездонная яма, справа - крутая золотая лестница, ведущая куда-то очень высоко, в сияющие небесные дали. И ничего удивительного, вверх всегда нужно карабкаться, а чтобы рухнуть вниз, достаточно разжать пальцы.
Пока старуха шла сквозь Перекрёсток, она преобразилась, исчезла хромота и бельмо, выпрямилась спина, седые космы стали роскошными русыми косами, которые сами собою свились в подобие короны, жалкие, грязные лохмотья превратились в великолепные, светящиеся белизной одежды. Величественная красавица¹ легко шагнула с порога в пустоту и мгновенно вознеслась ко вратам золотого дворца. Расторопные привратники почтительно сопроводили её к владыке, вставшему ради гостьи с трона. Могучий великан² со светло-голубыми глазами и рыжей бородой, заплетённой в косу, сделал несколько шагов навстречу великой богине и с улыбкой приветствовал ее:
- Здравствуй, матушка! Рад видеть! Что я могу сделать для тебя, чем помочь?
- Здравствуй, сын мой! Не мне, а тебе и всем трём Мiрам будет помощь в час Последней Битвы, если исполнишь мою просьбу…
Это неправда, что папоротник цветет только одну ночь в году, на Купальские Святки. Перунов цвет может появиться в волшебные рябиновые ночи, в конце весны, когда зацветает рябина и в начале осени, когда её ягоды уже становятся красными. Именно тогда, после грозы, в том месте куда ударила молния, стремительно появляется среди листьев папоротника высокий побег, который даёт бутон размером с гусиное яйцо. Бутон с треском лопается и из него появляется красный, пламенный цветок, озаряющий собою всё вокруг.
Чуден волшебный цветок, он показывает спрятанные клады, даёт власть над нечистью, силу ясновидения или разумение языков животных, способность становиться невидимым или принимать любой облик, врачует любые раны и болезни, и даже, будто бы, воскрешает из мертвых. Потому-то так много охотников, желающих добыть его. Дело это, однако, весьма трудное и опасное. Мало того, что цветет папоротник в кратком промежутке между вторыми и третьими петухами, а потом его лепестки усыхают, так ещё и лесная нечисть стережёт Перунов цвет, прячет от людских глаз, пугает, морочит, может и убить. Тот, кому всё же посчастливилось сорвать цветок папоротника, должен порезать себе ладонь, вложить его в ранку, чтобы не завял, и быстро, не оглядываясь идти домой, чтобы там загадать свое заветное желание.
Купальские Святки весёлый, шумный праздник с хмельным, сытным угощением, купанием в реках, песнями, плетением венков, ночными хороводами и прыжками через костёр, играми в горелки, гаданиями на суженного, свадьбами.
Ещё до света Сновида ходила с матерью собирать целебные травы, ведь именно на Купалу многие из них имеют наибольшую силу. Какие-то нужно сорвать ночью, какие-то по утренней росе, а иные днём, до полудня. Веденея недаром взяла с собой дочь, потому что лекарственные растения должны быть сорваны только руками старика или ребёнка. Вернулись уставшие и голодные, перехватили наскоро, попарились в бане, от души похлестав друг друга берёзовым веником. После, освежённые, разрозовевшиеся, накрыли на стол и вместе с Хотомиром пообедали на славу, хлебнули хмельного квасу, да и завалились спать, чтобы ночью не пропустить праздничного веселья.
Ах, как хорошо спится после бани! Тело чистое и невесомое, вымытое благодатным паром словно бы даже изнутри, блаженствует, а душа свободно воспаряет в неведомые горние выси. Сновида слышала, как приходили ряженые, петь и балагурить, как здоровенные деревенские парни с хохотом затаскивали на частокол ограды их старую телегу, как смеющиеся отец с матерью угощали озорников ячневой кашей на масле, пирогами и хмельным мёдом, но у неё не достало сил открыть глаза, не то что поучаствовать в этих весёлых Купальских бесчинствах. Она вновь и вновь проваливалась в глубокий сон. Между тем, к ночи стало душно, в застывшем, нагретом за день, воздухе чувствовалось приближение грозы. Сон девочки стал неспокоен.
…Она опять оказалась в Мертвом Лесу, только на этот раз с ней не было Баюна и она долго блуждала среди расходящихся тропинок. Мелкие сухие веточки почти беззвучно похрустывают и покалывают её босые ноги. То и дело Сновиде стали попадаться, идущие навстречу, странные люди. Измождённые старики, пугающе бледные дети, с посиневшими губами, мужчина в разодранной кольчуге со страшными, кровоточащими ранами на груди и лице - все они прошли мимо, не обратив на неё внимания. "Всё это мертвецы, пробирающиеся в Бабе Яге," - сообразила Сновида. Она немного освоилась, поэтому стала рассматривать встречных, пытаясь по внешнему виду угадать, от чего они умерли. Тот окровавленный воин явно погиб в какой-то схватке - его лицо, искаженное раной, хранит ещё выражение боевой ярости и накал отчаянной борьбы. При жизни он был храбр и сейчас без страха идёт по Мёртвому Лесу. Мальчишка с мокрыми волосами наверняка утонул во время купания, до сих пор не осознаёт происходящее, очень боится получить материнской лозины за то, что болтался слишком долго и блуждает наугад. Неопрятный толстяк с выпученными, переполненными ужасом глазами, перепился брагой и захлебнулся во сне блевотиной. Этот понимает всё, но не хочет смириться со своей смертью, он мучительно пытается найти дорогу обратно, в свою беспутную жизнь.
Пожалуй, лучше всего было смотреть на стариков, которые, если не выглядели благостно и умиротворенно, то уж наверняка осознанно.
- А куда иду я? Я что, умерла? - подумала неожиданно для себя самой Сновида.
Нет. Она понимала, что спит и видит сон, чувствовала, что её ждут где-то, для важного разговора. Где? Тут и гадать нечего - у Бабы Яги! Сновида повернула в ту сторону, где тропинки сходились, благодаря чему, неожиданно быстро выбралась на ту самую опушку. Вон и избушка на нелепых курьих ножках!
Старуха появилась внезапно, возникла из воздуха совсем рядом с девочкой.
- Здравствуй, Сновида! - она добро улыбалась своей живой половиной.
-Здравствуй, бабушка! - обрадовалась девочка, обняла старуху и чмокнула её в щеку, чем заметно смутила Бабу Ягу, не привыкшую к такому обращению.
Баба Яга утерла нечаянную слезу.
- Что ты бабушка? Не случилось ли чего?
- Случилось, внучка, случилось… Удивила ты меня дважды. В первый раз - небывалой жизненной силой, а сегодня - любовью и теплом человеческим.
Сновида в ответ недоумённо пожала плечами а потом спросила:
- Скажи, бабушка, что за мертвецы тут бродят, дороги найти не могут?
- Видно родилась ты, чтобы удивлять, дитя… Ты же знаешь, что смерть - не конец пути, а переход. Тот, кто это понял и принял, идёт дальше. Сильные, готовые к трудам, идут наверх, унылые и разочарованные падают вниз, струсившие и запутавшиеся блуждают на перепутье, временами пугая живых своими призрачными образами. Хорошо, что ты это разглядела и запомнила, однако, не для того ты здесь. Слушай! Как проснёшься, беги на Перунов Луг, там уже расцвел папоротник, сорви цветок и поспеши домой. По дороге не останавливайся и не оборачивайся, потому что всякая лесная нежить будет стараться тебе помешать. Придёшь домой, закройся в горнице и загадай самое заветное своё желание.
- А что же загадать, бабушка? Это ведь должно быть что-то очень важное?
- Ты права, что-то настолько важное, что я не могу дать тебе совет. Разве что вот… Понимаешь, если не назвать желания (этого, впрочем, не случалось ещё никогда, ведь людям обычно кажется, будто они хорошо знают, чего хотят) исполнится то, что тебе на самом деле совершенно необходимо... Всё, заболтались мы с тобой. Просыпайся!
Сновида открыла глаза.
Гроза уходила. Шишига, переждавшая приступ Перунова гнева в ручье, как лягушка распластавшись по дну, неторопясь выбралась на берег, уселась и принялась выбирать из своих длинных, спутанных волос головастиков и водяных жуков. Вдруг за спиной у нее, со стороны Перунова Луга послышался громкий треск, как будто обломилась с дерева толстая ветвь. Шишига оглянулась на звук. Лес озарился красноватым светом, похоже кто-то развел там, на Перуновом Лугу большой костёр, но чуткие уши болотницы не улавливали ни звука человеческих шагов, ни треска горящих поленьев. Она повела ноздрями, но запахов, присущих людям, тоже не учуяла, да и дымом не пахло. Свет был необычным, ровным, непохожим на пляшущий, играющий бликами огонь. Любопытная нечисть осторожно, скрываясь в тени могучих сосен, стала подбираться к источнику света, пока не увидела в аккурат между алтарём и идолом Громовержца большой, светящийся цветок. В сердцевине багровый, он он медленно переливался в багряный, потом кровавый, потом пунцовый, становясь алым у самого края лепестков, откуда густо срывались червоно-золотистые искры. Шишига отвернулась, замотав лохматой головой, будучи не в силах смотреть на дивный и ослепительный цветок. И она бы растоптала, уничтожила это чудо, но не могла нечисть ступить на Луг, принадлежащий Перуну, поэтому лишь щурилась и шипела в бессильной злобе.
Девчонка лет двенадцати, в белой, длинной рубахе, выскочив на поляну, направилась прямиком к цветку, сорвала его, от чего по лесу прокатился нежный серебряный звон, и тут же припустила обратно. Она пробежала совсем рядом с шишигой, но не заметила её, полностью закутанную в длинные буро-зеленые волосы, густо переплетённые с болотными водорослями. Ах, как вкусно от нее пахло молодостью, силой, чистотой! Нежить давно наблюдала за ней, даже переселилась в омут, который был поближе к её дому, но никак не могла к ней подобраться, а тут лакомая добыча сама пришла в ночной лес! Голодная шишига бросилась в погоню, загребая руками и ногами опавшие сосновые иголки вперемешку с перепревшей прошлогодней листвой. Вот уже спина девчонки на расстоянии прыжка - только дотянись! Рывок!
Но что-то остановило её в полете. Может запутались в древесных ветвях развивавшиеся волосы? И эти самые ветви потянули визжащую болотницу вверх, подняв над землёй, а другие обвили, оплели руки и ноги, растянув их в стороны.
Девочка остановилась и обернулась, её глаза горели ярким зелёным огнём, почти таким же как свет от цветка папоротника. Деревья вокруг, обратившись в леших, раскачивались и шелестели, шуршали на все лады:
- Глпая тврь хтела нпасть на Хзйку! Убть! Рзрвть! Рстерзть!
- Не нужно Берёза, не убивай ее! - Сновида посмотрела на извивающуюся косматую шишигу - Пусть сидит безвылазно в своей трясине, пока не полысеет!
- Как прикжт Хзйка! - лешие, ловко перебрасывая верещавшую тварь с ветки на ветку, с размаху зашвырнули её в болото - только хлюпнула жадно, да застонала, выпуская зловонные пузыри, трясина.
Сновида заскочила в калитку, таясь, прошмыгнула в дом, шлепая босыми пятками, взбежала по крутой, неширокой лестнице к себе в горенку и захлопнула за собою дверь. С разбега плюхнулась на лавку, немного перевела дух, а после, взбив перину и подушки, улеглась на спину, положив цветок на грудь. Он ненавязчиво пах чем-то похожим на весенний мёд и свежескошенное сено. Свет его постепенно иссякал, вот перестали слетать с кончиков лепестков золотистые искры, скоро бутон стал похож на затухающие угли. Ещё совсем немного и цветок папоротника погас. Сновида крепко спала.
Чирик-чирик! - синичка ловко присела почти на самый конец разлапистой сосновой ветки. Ветка качнулась и с нее отвалилась и легко закружила вниз пожелтевшая прошлогодняя иголка. Иголка упала на муравейник, состоявший из таких же как она, сложенных в огромную кучу. Деловой муравей потрогал ее своими усиками, слегка передвинул, устранив какой-то, заметный ему непорядок, а потом заторопился внутрь, чтобы перенести яйца поглубже - сегодня будет жарко, яркие солнечные лучи встающего солнца очень уж пригревают. Лучи припекают, и длинный чёрный уж с яркими оранжевыми пятнышками на острой головке выполз из-под камня погреться, чем спугнул пятнистую лягушку сидевшую на берегу тихой речной заводи. Лягушка сильно оттолкнувшись, нырнула в прозрачную воду и спряталась среди водорослей, а по зеркальной поверхности неторопливо разошлись круги. Круги эти ещё нарушали водную гладь, когда на низкий берег вышла пугливая косуля. Её чёрное, полированное копытце чавкнуло жидким илом, звук разнёсся над водой, заставив вздрогнуть ухо старого, опытного волка далеко за излучиной. Серо-палевый хищник осторожно, не задев ни единого листика на рябиновом кусте, повернулся и тихо двинулся на звук, махнув хвостом, обычно зажатым между задних лап. Этого взмаха было достаточно было чтобы его запах учуял молодой лис, который недовольно поведя влажными ноздрями, на всякий случай направился в противоположную от волка сторону. Лис убежал, а пегий, сжавшийся в комок зайчонок, при виде удаляющегося лиса облегчённо шевельнулся в колючих зарослях малинника. Его движение отразилось в блестящем глазе большого ворона, склонившего набок голову. Ворон, сидевший на ветке дуба, встрепенулся, от чего по его перьям пробежали тончайшие сине-зелёные сполохи, вытянулся, показав похожий на бороду пучок пуха под клювом и закричал:
- Слава Хозяйке Леса! Всё пойте славу Хозяйке Леса!
- Слава! Слава! Слава! - стрекотали сороки с осиновых ветвей.
- Слава! Слава! Слава! - заливались соловьи в белой пене цветущей черемухи.
- Слава! Слава! Слава! - басовито гудел толстенький полосатый шмель среди цветов.
- Слава! Слава! Слава! - грозно пролаял могучий Трезор и ему звонко вторила молодая Хортица.
- Слава! Слава! Слава! - шуршали прозрачными крыльями стрекозы, повизгивали кабаны, не переставая жевать жёлуди, ухали совы, слепо тараща круглые, жёлтые глаза.
- Слава! Слава! Слава! - подвывали волки, усевшись на каменном взлобке, частили сверчки и кузнечики в травах, гомонили скворцы и дрозды, шумели кронами деревья.
За миг до пробуждения Сновида была лесом, ощущала его как кончики собственных пальцев, слышала и обоняла внутри себя, понимала язык, улавливала порывы и чувства любого существа, которого касалась своим мысленным взором. И лес был ею, он наполнялся, наслаждался её радостью, юностью и животворящей силой.
Да! Как здорово было послушаться Бабу Ягу и не загадывать желания! Цветок дал ей больше, чем она бы попросила, больше, чем она могла себе представить, чем могла мечтать!
¹Богиня Макошь.
²Бог Перун.
Продолжение следует, подписывайтесь!