Подобная работа гораздо важнее того, что происходит «в тылу»
Причин для поездки было много, и решение съездить я вынашивал достаточно давно. Еще с начала боевых действий мне хотелось поучаствовать в какой-либо гуманитарной миссии, потому что я понимал, насколько тяжело сейчас людям и как важно помочь тем, кто оказался между двух огней. Лично мне сложно оставаться равнодушным, и я чувствую, что сейчас подобная работа гораздо важнее, чем то, что происходит «в тылу».
О возможности поездки я узнал на лекции лидера одного общественного движения, чье название озвучивать не могу. Скажу только, что это непарламентское движение, никак не связанное с государством. Вместе со мной поехал друг, который тоже присутствовал на той лекции.
Мы узнали о старте миссии за два дня до отъезда
Отбор происходил по принципу наличия/отсутствия каких-то общих знакомых и в целом на основании того, какое впечатление производит человек, какие у него подписки в социальных сетях и т. д. Не знаю всех подробностей [требований] отбора, но я думаю, что он проходил именно по такому принципу.
Подготовка к поездке происходила спонтанно, потому что мы узнали о старте миссии за два дня до отъезда группы из Москвы в Ростов. Пришлось за несколько часов собрать то, что есть, и поехать в Москву. Там мы докупили недостающее оборудование. Вещей у нас было не очень много, мы собрали самое необходимое для такой поездки.
Организаторы полностью оплатили наше проживание, покрыли расходы на дорогу туда и обратно, помогали решать бытовые вопросы на месте.
Уйдут годы на то, чтобы город оправился от последствий боевых действий
В Мариуполь мы добирались на двух грузовых автомобилях, которые стартовали из Ростова. Каких-то официальных документов на право ведения волонтерской деятельности мы не оформляли. Сложностей на КПП между Ростовской областью и ДНР не было, за исключением больших пробок.
Большинство волонтеров занимались двумя вещами: работой на складе и непосредственно развозом гуманитарного груза. Мы адресно развозили обогреватели и тепловые пушки, заявки на которые мы получали через специальный телеграм-бот. Также мы организовывали стихийные стационарные пункты по раздаче обогревателей, если возникали сложности с развозом по заявкам. Например, в маршрутном листе могли оказаться дома, которые полностью расселили и собираются сносить либо их жители сами уехали.
Для меня это был первый подобный опыт. В сумме я провел около пяти дней в Мариуполе и Северодонецке, включая дорогу между городами.
Поездка оставила очень неоднозначные впечатления. Мариуполь восстанавливают, но очень медленно. Уйдут годы на то, чтобы город оправился от последствий боевых действий. В Мариуполе большие проблемы с социальной сферой и инфраструктурой, очень много одиноких нуждающихся стариков, инвалидов, многодетных семей.
Но тем не менее город продолжает жить: есть интернет, функционирует оставшийся общественный транспорт, работают аптеки и продовольственные магазины. Передвигаться по городу сейчас безопаснее, чем несколько месяцев назад, но необходимо соблюдать осторожность: город разминирован, но до сих пор можно встретить мины-«лепестки» или растяжки, поэтому волонтерам крайне не рекомендуется забираться в разрушенные здания.
В городе действует комендантский час, но если у вас российский паспорт и вы волонтер, то местная комендатура может закрыть глаза на нарушение правил. Но все же лучше не испытывать судьбу и до 11 часов вечера успеть добраться до базы.
Люди надеются, что все позади и город ждет мирная жизнь
В целом в городе не чувствуется опасность. Скорее, на тебя действует гнетущая атмосфера постапокалипсиса: разрушенные многоэтажки, почерневшие от огня проемы окон с выбитыми стеклами, мусор вокруг, все это сильно давит поначалу и не отпускает. Но через какое-то время привыкаешь и не обращаешь на это особого внимания.
Местные жители говорят о боевых действиях в прошедшем времени: многие надеются, что все позади и город ждет мирная жизнь. Из общения с местными удалось узнать, что пережил город в первые месяцы интенсивных боев, что делали военнослужащие обеих армий с местным населением и так далее.
Люди единодушно осуждают ВСУ, но по отношению к ВС РФ тоже нет какой-то ярко выраженной симпатии. Население можно назвать пророссийским, но с оговоркой, что люди просто устали от происходящего и хотят, чтобы все это поскорее закончилось; если город будет отбивать ВСУ, все это повторится вновь. Поэтому многие надеются, что с Россией в городе будет мир.
Люди выживают, и многие держатся особняком: «только я и моя семья». Но мне встречались и примеры взаимопомощи, сострадания, какой-то низовой самоорганизации. Без местных, которые согласились бы нам помочь, у нашей миссии ничего бы не получилось.
Думаю, я буду участвовать в подобных миссиях и дальше
В конце миссии группа волонтеров, в составе которой был я, заехала на один день в Северодонецк, чтобы доставить гуманитарную помощь его жителям.
На обратном пути нашей группе пришлось столкнуться с проблемой на КПП «Чертково», между ЛНР и Ростовской областью. Машину задержали, досмотрели, сняли у всех пассажиров отпечатки пальцев, каждого сфотографировали, а потом нас по очереди допрашивал какой-то человек в штатском — видимо, сотрудник пресловутого центра «Центра Э», пытавшийся выявить среди нас скрытых навальнистов или оппозиционеров. Абсолютно не понимаем, зачем практикуется такое обращение с волонтерами на границе.
Думаю, я буду участвовать в подобных миссиях и дальше. Следующая будет в Северодонецке. Возможно, что поеду и в Мариуполь, уже по собственной инициативе.