-1-
Ярёма –младший, одетый в льняную рубаху с длинным рукавом, меховую теплую жилетку и хлопчатобумажные, коричневые в рубчик, совдеповские колготки 14-го размера, сидел на ящике с отцовскими патронами и болтал своими короткими ножками. До пола они не доставали, не в пример колготкам, свисавшим длинными змеями, которые при каждом движении ног взлетали, как ленты гимнасток на соревнованиях. Ненавистные эти колготки перешли к Ярёмке после двух старших братьев, а сносу им все не было. Кроме того, на шее у него висел детский охранный амулет в виде камешка с дырочкой в центре на рыжем кожаном шнурке.
Выражение лица Ярёмки было суровым: бровки нахмурены, губки поджаты. Это никак не вязалось ни с его несерьезным поведением (видно тело жило своей жизнью отдельно от головы), ни с его смешной внешностью: круглым скуластым лицом, курносым носом-пипкой, ярко-красным румянцем во всю щеку, узкими, раскосыми и хитрыми глазками и черным жестким ирокезом, растущим вперед и вверх. Хотя Ярёмке давно уж исполнилось шесть лет, ростом он был не больше трехлетнего ребенка, видно, в отца пошел, Ярёму - старшего. Мать же его, первая красавица района Катерина, была высокого роста (на пол головы выше любого мужика). В ее самобытной внешности угадывалась помесь якутской крови со славянской, да так, что от этой красоты невозможно было отвести глаз. Образ ее завершала иссиня-черная блестящая коса, длинной до колен, толщиной с кулак и качеством волос, как у породистой лошади. Ярёмка болтал ногами и исподтишка следил за сборами отца на охоту, явно не одобряя все его действия и желая давать ценные указания. Ярёмку распирало изнутри, но страх наказания пересиливал и он молчал.
На его радость в юрту с улицы ворвались старшие братья Нилка и Сопелка, запустив с собой ледяной воздух с запахом озона. Эти два брата были близнецами. Катерина благополучно родила их не в больнице, а дома, с помощью соседок, повитухи и Великой Богини Айыы-сыт, покровительницы детей, для которой проводились специальные обряды. А как иначе?! Поселок маленький, от Якутска расположен далеко, дорог нет, да и вертолета не дождешься никогда. Нет, все-таки однажды дождались! Это чудо случилось, когда Ярёмка-младший только собирался появиться на свет, а мальчишкам вот-вот должно было исполниться четыре года. Родителей дома не оказалось; они уехали в соседний поселок продать шкуры и взять заказы на пошив одежды. С детьми оставили посидеть свекровь Катерины – бабушку Татьяну. Она с радостью согласилась, так как была крайне неравнодушна к огненной воде, любила поддать при случае, да к тому же знала, где невестка прячет бутылки. Хорошо отхлебнув водочки из большой кружки, бабуля прилегла вздремнуть. А тут и вертолет, по закону подлости, приземлился, а в нем - красивая девушка лет восемнадцати при исполнении служебных обязанностей и с твердым намерением выдать всем, кому необходимо, свидетельства о рождении. Пришлось мальчишкам на все вопросы отвечать самостоятельно. -Как тебя зовут? – спросила каждого из них эта неискушенная в воспитании детей молоденькая девушка, чья городская наружность сразу понравилась близнецам. - Нилка - ответил старший. - Сопелка - сказал второй. - А папу вашего как звать? - Ярёма! - А фамилия папина какая? Детки минутку подумали и важно изрекли: - Мамонт! – ибо еще не могли выговорить “Мамонтов”.
- А сколько вам лет, знаете?
- Мне - пять! – Бодро соврал Нилка, чтоб выглядеть солиднее.
- А мне… тоже пять.. – Как-то неуверенно поддержал его Сопелка, смутно предчувствуя родительскую расправу.
- А когда у вас день рождения? – Поинтересовалось должностное лицо. Дети опустили глаза долу и молча пожали плечами. Но настойчивая девушка не собиралась лететь повторно в глухомань из-за одной строчки в бумаге. Она растолкала спящую бабушку, привела ее в вертикальное положение и, с трудом удерживая в нем, задала тот же вопрос :
- Какого числа родились дети? Когда у них был день рождения?
Нетрезвая Татьяна вопрос не очень поняла, а потому изрекла с закрытыми глазами:
- Вчера… - И повалилась на бок.
Так близнецов и записали по домашним прозвищам: вместо Даниила - Нилка Ярёмович Мамонт и вместо Петра - Сопелка Ярёмович Мамонт. К тому же по документам они сделались на год старше и с непонятной датой рождения.
Катерина, глядя на выданные свидетельства, сильно расстроилась, рвалась в город все переделывать, но муж ее успокоил, напомнив, что бывает и хуже. Железный аргумент в лице старого деда на дальнем стойбище, записанного в паспорте, как Трактор Партсъездович, возымел свое действие и Катерина махнула рукой на всю эту путаницу.
В отличие от этих олухов - своих старших братьев, Ярёма -младший считал себя настоящим отцовским наследником, так как носил правильную родовую фамилию и мечтал когда-нибудь заполучить в личное пользование новый, пока еще некупленный снегоход, на который родители копили деньги. Где хранилась заначка Ярёмка, конечно же, ведал и зорко следил, чтоб братья не прознали. Умом Ярёмка явно возмещал свое отставание в физическом развитии.
Заскочивши в юрту, Нилка и Сопелка хором стали жаловаться на соседского Спиридона, который утверждал, что его отец лучший стрелок во всей Якутии.
- Папа, папа, ты же - снайпер, правда?! Ты - самый меткий?!
Отец молчал, даже не повернув к детям головы. Зато он красноречиво взглянул на жену, продолжая заниматься своими сборами.
- Да, да! Не надо так кричать!- тихим голосом, не поднимая взгляда на сыновей, как и положено женщине в разговоре с мужчинами, сказала Катерина. - Ваш отец самый лучший снайпер, его никто не победит…
Вот тут-то и прорвало Ярёмку-младшего и он стал басовито бубнить, хоть и с опаской, но четко:
- Ага, ага! Снайпер! Это- жишь неправильно! Папа охотник, потому что у него охотничье ружье! Вот и патроны-то охотничьи! – И он стукнул ногой по ящику, на котором восседал.
- А снайперской винтовки нету!
Тут он опомнился, осекся и неуверенным тоненьким голоском продолжил:
- Ну, это я говорю, пока нету… Он ее и в глаза-то не видал! Ну, это…пока не видал.
Все замерли. Отец, скрывая улыбку, подмигнул незаметно жене и та спросила:
– А ты видал?
- А как -жишь! Я- жишь говорил вам, ну говорил, сто раз говорил: я на войне снайпером был! Я - самый меткий! Винтовка у меня была такая хорошая, пристреленная! А на прикладе я звездочки царапал гвоздиком за каждую меткость. И в засаде умел много дней лежать, даже целых пять! А папка не могёт… ну, это, я говорю –пока не могёт…
И Ярёмка взялся в деталях описывать устройство оптического прицела снайперской винтовки. Братья Нилка и Сопелка, видя, что отец не сердится, стали громко смеяться над Ярёмкиным рассказом:
- Ха, ха, ха! Он опять за свое! Снайпер! Пять дней! Ха, ха, ха!
- Ма! Скажи им, пусть не ржут! У, я вам покажу!- Ярёмка погрозил им своим кулачком. Но этого ему показалось мало; он спрыгнул с ящика, подбежал к Сопелке, волоча за собой колготки, и набросившись на него, повалил на пол. В пылу сражения шнурок Ярёмкиного амулета порвался, а камешек закатился неизвестно куда. Катерина разняла дерущихся детей, но потерю амулета не заметила.
Родителям очень нравилось, когда Ярёмка плел свои рассказы о войне. Каждый раз они делали вид, что слышат это впервые, хотя слушали с тех пор, как он научился говорить. Поначалу испугались и обратились к шаману: что с ребенком не так? Шаман провел обряд по всем правилам: два часа кружил вокруг костра, бил в свой старый бубен из оленьей кожи, звенел колокольчиками, выкрикивал страшные заклинания и закатывал глаза, впадая в транс. Потом сообщил родителям: мол, духи сказали, Ярёмка говорит правду. Его душа не может забыть прошлую жизнь, вот и прорываются воспоминания. Редкий случай! А забудет в четыре года. Но в обещанный срок этого почему-то не произошло. После шаманского обряда Ярёма-старший сильно зауважал младшего сына, но шалости все равно не прощал, воспитывал в строгости, как и старших. Родители частенько выпытывали у сыночка подробности его прошлой жизни и не переставали удивляться! Ярёмка хорошо помнил свою винтовку и то, что войну звали Афган. Своего прошлого имени Ярёмка не знал, зато припоминал друга Кольку. Он в красках описывал грохот и огонь боя и ругал каких-то “духов” на чем свет стоит.
Но сегодня родителям было не до развлечений. За окном стоял морозец двадцать пять градусов – теплынь, самое благодатное время для охоты. Завтра рано утром Ярёма -старший со своим сородичем Сашком выдвинется на старом “Буране” за триста километров, пока на северное озеро - бить дикого оленя, а потом уж дальше, в тайгу за пушниной. Запасов бралось много, даже с учетом того, что во время охоты добудут еще, – целые нарты с верхом: ведь уходили от семей на несколько месяцев. Катерина собственноручно собрала мужу еду, разложила по холщевым мешкам и вяленую оленину, и замороженную жирную оленину для супа, и замороженных сига и чира для строганины, хлеб, соль, сухари, водку, чай в пачках, спички и еще всякого-разного. К жертвенным продуктам, предназначенным духу леса Баай Байянаю, она, как женщина, прикасаться не имела права, и муж сам сложил их в отдельный небольшой мешочек: ту же оленину, хлеб, соль, водку, не забыл и красивую красную шелковую ленту. Он почистил свое ружье, пересчитал в ящике патроны, проверил и упаковал сухой порох, наточил топор, смотал веревки - и так возился весь день под неусыпным взором Ярёмки. К вечеру все добро вместе со сменной одеждой было уложено в нарты и перевязано крепко-накрепко. На уме у Ярёмы–старшего была мысль провести последнюю перед отъездом ночь в плотских утехах с любимой женой, поэтому он сразу после ужина приказал детям ложиться и те беспрекословно разбрелись по своим спальным местам.
Юрта у Мамонтовых была большая, из двух просторных помещений: одного стационарного, а другого разборного, на случай переезда, хотя их семья никогда не кочевала – не было нужды. Счастливое место для постройки юрты им выбирал шаман и действительно, указал самое благоприятное для человеческого жилья место, где земля была полна соков и сил, где никогда не росли деревья и не паслись стада оленей – чистая земля. Ярёма-старший поставил юрту со множеством окошек, с обмазанным глиной камином и входом на восток, чтоб встречать раннее солнце, как и положено по древним обычаям. Вдоль стен юрты на разной высоте стояли широкие лежаки, отделенные друг от друга перегородками. Самый низкий лежак - у входа. Самый высокий – отцовский. Катерина, искусная рукодельница, украсила свое жилище поделками из оленьих шкур, вышивками бисером, бусами из озерных камешков и ракушек и множеством оберегов на все случаи жизни. В деревянном резном сундуке, на самом дне, под своими праздничными платьями она хранила старинную, почерневшую от времени икону Девы Марии с божественным младенцем на руках, которую ей подарила прабабка Фёкла на свадьбу. Любимая Катериной, добрая и милостивая баба Фёклуша была наполовину русской по материнской линии – отсюда и икона. Перед своей кончиной Фёкла сказала правнучке таинственную фразу:
-Вижу, однажды Богородица тебе пригодится. - После чего и покинула тело, оставив Катерину в смутной тревоге и недоумении: зачем пригодится? Так что, икона лежала под замком, завернутая в белоснежную батистовую салфетку, а сыновей учили поклоняться своим древним богам и богиням - хозяевам четырех земных стихий, покровителям людей и животных. Все в жизни этих людей, не оторвавшихся от земли и своих корней, было рационально продумано, все шло своим чередом, не давая сбоев, а главное, их души жили в полном согласии с разумом и этой понятной и правильной жизнью, никогда не мучаясь внутренними сомнениями относительно своего язычества.
Глубокой ночью, когда все в доме спали, бодрствовал только маленький Ярёмка. Он стоял на своем лежаке и задумчиво смотрел в узкое окошко. Огромный желтый диск Луны, слегка надкусанный сбоку, нависал над юртой и ярко освещал искрящийся снежный покров. Звездочки в небе мерцали размеренным алмазным блеском. Снаружи не было слышно ни звука. Душа Ярёмки тоже находилась в полном покое, а мозг в состоянии безмыслия. В этой глубокой тишине Ярёмка погружался взглядом в ночное пространство, на чувственном уровне ощущая и впитывая в себя какую-то огромную, волшебную тайну этого прекрасного, но еще чужого и незнакомого ему мира, которого Ярёмка пока не понимал, но уже восхищался его красотой, и который сулил ему необыкновенные приключения и счастье в будущем.
-2-
По утру, еще до рассвета, разбудив всех звуком рычащего мотора, появился дядька Сашок и после завтрака, прицепив к вездеходу нарты, мужчины отправились в путь, оставляя за собой глубокие борозды в снегу и легкую поземку в воздухе. Катерина, помахав им во след белым носовым платочком, жестом, который обеспечивал охотникам безопасную дорогу, пошла в дом и занялась своими хлопотами. Старшие сыновья ей помогали, а Ярёмка тихонько прилег на свой лежак и снова задремал. Так он пролежал до обеда, пока мать не почуяла неладное. Она пощупала его лоб и обнаружила, что ребенок весь горит. Пришлось раздеть его догола и растереть чистым спиртом, припрятанным для таких случаев. Тут обнаружилась пропажа Ярёмкиного амулета и Катерина испугалась, тем более, что температура не спадала. Наконец, мать послала Нилку с Сопелкой за тетей Клавой, женой дяди Сашка, которая раньше работала фельдшером. Несмотря на расстояние между их жилищами в полтора километра, Клавдия явилась быстро с какими-то отварами трав и мазями для растирания. Так они лечили Ярёмку до вечера, но лучше ему не становилось. Он, то жаловался на боли в животе, то стонал в бреду. Женщины были в отчаянье, не понимая, что же делать. Наконец, Катерина вспомнила про икону Богородицы и метнулась за ней к сундуку. Она установила ее в изголовье болящего, стала на колени и принялась слезно молиться. Увидев, что с Катерины толку нету, Клавдия оделась и резво рванула к радисту вызывать санавиацию.
Тем временем их мужья еще засветло благополучно добрались до священного места поклонения духу тайги Баай Байянаю, расположенного на окраине леса. Мужчины усердно помолились и предложили Ему жертвенные продукты. Затем, завязав красную ленту на святое дерево, попросили Его покровительства и разрешения на охоту. Закончив ритуал, они разожгли в сумерках большой костер и сели ужинать. Ночью решили дежурить по очереди. Сашок пристроился на нартах, укрылся теплой шкурой с головой и уснул, а Ярёма остался сидеть у костра, напевая себе под нос заунывную песню, подбрасывая в огонь новые ветки и вспоминая о любимой жене с сильной ревностью, для которой у него имелись все основания…
Так сидел Ярёма почти до темноты, как вдруг его внимание привлек легкий туман невдалеке, взявшийся непонятно с чего в такую ясную морозную погоду. Ярёма встревожился и стал приглядываться. На его глазах туман загустел в плотное облачко, принимая определенные очертания и, наконец, материализовался в человеческую фигуру. Ярёма оторопел от удивления и только и смог, что встать на ноги. Человек приблизился к костру и Ярёма увидел благообразного седого старца с волосами ниже плеч, с длинной бородой, в длинной же холщевой рубахе и с посохом. Видел, видел Ярёма и раньше похожего старца, только на картинах местных художников! А потому Ярёма опомнился и с внутренним благоговением поклонился Ему в пояс:
-Добро пожаловать к нашему огню, Хозяин! Садитесь, отведайте угощения и чая.
Старец подошел чуть ближе. Ярёма увидел его босые ноги и задрожал всем телом. Тут же он вспомнил про спящего Сашка и разбудил его со словами:
- Вставай скорее, к нам гость пожаловал!
Сашок быстро вскочил, думая, что речь идет о звере и схватился за ружье. Но увидев старца, забыл про ружье, быстро взял теплую еще ото сна, шкуру, расстелил у костра, повторяя:
- Добро пожаловать, садитесь, добро пожаловать, садитесь!
Старец воткнул в снег перед собой свой тяжелый посох, оперся на него – руки крестом и изрек низким, глухим и, в то же время, необыкновенно сильным голосом, обращаясь к Ярёме:
- Некогда тебе рассиживаться. Вернись домой. Ярёма Ярёмку теряет. Сотоварища оставь в сторожке. - И он показал рукой на север.
Потом старец повернулся к ним спиной и стал удаляться, одновременно растворяясь в ночи, как видение. Мужики еще постояли минуту в растерянности, пришли в себя и стали кланяться ему во след со словами: “Спасибо, спасибо, Хозяин!” Потом быстро загасили костер, оседлали свой “Буран” и поехали в наугад к неизвестной им почему-то охотничьей сторожке, в ту сторону, куда показа Хозяин тайги.
А дома больной Ярёмка с помощью Пресвятой Богородицы, услышавшей молитвы матери, пережил ночь и дотянул до утра. На радость всем, еще до рассвета вернулся встревоженный отец и, как по волшебству, без задержек прилетел вертолет санавиации. Ярёма-старший достал свою тайную заначку, положил в мешок несколько лисьих и песцовых выделанных шкур на подарки врачам, и вместе с женой и сыном полетел в Якутск, оставив старших детей на Клавдию, потому как матери своей уже особо не доверял.
К полудню этого же дня в реанимационной палате маленький Ярёмка приходил в себя после успешной операции, а его родители имели тревожный разговор с хирургом. Врач объяснил, что у мальчика лопнула вена в одном из внутренних органов, уверял, что операция прошла хорошо, но срочно необходима вторая, а так как в их больнице не делают таких сложных операций, то через день надо пациента переправлять в Москву в Республиканскую Детскую Больницу. Катерина была в панике, а Ярёма-старший совершенно спокоен. Уж он-то точно знал, что сын будет жив-здоров. Ведь Хозяин тайги просто так не является всем, кому попало, тем более, не находит им в тайге спасительное жилье, где его сроду не было. Прошли сутки и Ярёмку на каталке загрузили в самолет в сопровождении матери, прижимающей к груди прабабкину всесильную икону, и отправили в Первопрестольную за пять тысяч километров. Перед вылетом муж отдал Катерине все деньги, велел зашить их в пояс и долго мучил ее подробными наставления, как себя вести и что делать в различных ситуациях, будто отправлял их в стан врага. Ярёмка же слушал и непроизвольно мотал на ус отцовские слова, впервые с полным внутренним удовлетворением и полным одобрением.
____________________________________________________________________________________
Духом леса якуты называют Баай Байянай. Он помогает в промысле и на охоте. В древности выбиралось священное животное, которое нельзя было убивать и употреблять в пищу. Например, гусь, лебедь, горностай и некоторые другие. Орла считали главой всех пернатых. Медведь был всегда самым почитаемым у всех групп якутов. Его когти и другие атрибуты используют как обереги до сих пор.
До сих пор у якутов сохраняются многие традиции и обычаи. Например, камень Сат считается волшебным, и если на него посмотрит женщина, то он теряет свою силу. Его находят в желудках или печени животных и птиц. После извлечения он заворачивается в бересту и заматывается конским волосом. Считается, что посредством определенных заклинаний при помощи Сата можно вызвать дождь, ветер или снег. Многие традиции и обычаи якутов сохранились с древних времен. Например, у них существует кровная месть. Но в современности ее заменили на выкуп. Якуты очень гостеприимны, любят обмениваться подарками. Родильные обряды связаны с богиней Айыы-сыт, которая считается покровительницей детей.
Поселения якутов состоят из нескольких домов (юрт), расположенных на большом расстоянии друг от друга. Жилище якутов создается из круглых стоячих бревен. Но используются в строительстве только мелкие деревья, так как рубка больших считается грехом. Двери расположены с восточной стороны, навстречу солнцу. Внутри юрты находится обмазанный глиной камин. Жилище имеет много небольших окон. Вдоль стен расположены широкие лежаки разной высоты. У входа – самый низкий. На высоком спит только хозяин юрты. Лежаки отделены друг от друга перегородками. Для постройки юрты выбирается низкое место, защищенное от ветров. Помимо этого, якуты ищут «счастливое место». Поэтому среди могучих деревьев не селятся, так как они уже взяли всю силу земли. Есть еще множество таких моментов, как и в китайской геомантии. При выборе места для строительства юрты обращаются к шаману. Часто юрты строятся разборными, чтобы можно было их перевозить при кочевом образе жизни.