Несмотря на то, что (традиционно) операция носит название «Высадка при Алусемасе», в реальности, высадка была произведена западнее, на пляжи Иксдайн и Себадилья в районе г. Эль-Хосейма. Оба эти пляжа расположены ЗА мысом на котором расположен г. Эль-Хосейма.
В результате местные войска на переполненных «К-баржах» сильно укачало, пока они шли к новому месту высадки. Бригада «Мелилья» в этот день не высадилась вообще.
Ну, вроде бы все испанцы предусмотрели, ко всему подготовились, а проблемы у них возникли, при чем проблемы предугадываемые, традиционные для многих десантов.
Бригада «Сеута» своим передовым отрядом, состоящим (естественно) из легионеров Ф.Франко, усиленных танками, подошла к берегу за мысом к пляжу Иксдайн, и тут «внезапно» выяснилось, что ближе чем на 50 метров к берегу, баржи подойти не могут. Испанцы при модернизации, чтобы увеличить вместимость, осадку увеличили до 1,4 м. Плюс, баржи были перегружены.
С легионерами все просто: попрыгали в воду подняв оружие над головой, они вышли на берег. С танками так не вышло. При наличии постов на побережье и оперативном реагировании, десант можно было бы легко сбросить, но средств связи не было. Легионеров спасло только то, берберы реагировали медленно (точнее никак).
Высадившиеся легионеры, поддерживаемые авиацией, двинулись на восток, захватив заминированный пляж Себадилья. и позиции прикрывавшие пляж. Традиционно, в связи с этим событием, упоминают имя Франко. Да, он командовал терцией, но на берег он не высаживался (так, что он здесь, не при чем). Как показала разведка, пляж был заминирован, и его прикрывало два пулемета и 75-мм орудие немецкого производства.
После разминирования пляжа, в 13 часов был дан сигнал высадке в этом районе. Здесь высадились основные силы легионеров, но и здесь танки выгрузить не удалось. 11 танков выгрузили только 9 сентября на пляже Лос-Фрайлес (т.е. восточнее).
Затем танки перегнали через побережье в их лагерь между Себадильей и Иксдайном. Они были развернуты на передовых позициях для защиты плацдарма, и две недели они использовались как неподвижные огневые точки.
В течение 9 и 10 сентября высадилась почти вся бригада «Сеута» (генерал Леопольдо Саро Марин). А, бригада «Мелилья» (генерал Эмилио Фернандес Перес)? До 11 числа она не высаживалась вообще. (Ей мешал «жестокий шторм»).
Наконец начала высадку и она. В ночь с 11 на 12 сентября плацдарм был атакован регулярными подразделениями Абд-эль-Крима, juramentados (т.е. «присягнувшими»). Местные силы бригады под командованием полковника Хосе Энрике Варела приняли на себя основную тяжесть рифийского штурма. Под конец у них кончился боезапас. Но отбиться удалось.
И, тут «внезапно» возникла проблема. Источники воды были в руках берберов, а, как доставить воду многочисленные испанские генералы что-то не подумали (ну, не барское это дело, такими мелочами заниматься, они – стратеги!). Естественно все списали на «жестокий шторм», который не позволил им доставить воду.
Тот же «жестокий шторм» не позволил выгрузить вьючных мулов, которых сначала не подумали загрузить, а, потом возникли проблемы. Они никак не хотели загоняться на борт, а, потом, никак не хотели сходить на берег. Пришлось везти дерево, строить деревянные плашкоуты и причалы. Плашкоуты подтягивались к берегу кораблями, затем «местные» прыгали в воду и вручную подтягивали плашкоут к берегу.
Артиллерия Рифской республики выдвигалась на позиции ночью (чтобы ее не засекли с аэропланов) и достаточно грамотно наносила удары по разведанным днем целям. Работали в основном, немецкие и французские наемные артиллеристы, при содействии «местного персонала». Берберы были номерными и заряжающими, иностранцы были наемниками.
Так продолжалось две недели(!). Наконец, после разведки, было решено начать наступление 23 сентября (по традиции, после завтрака, ровно в 7 утра). Впереди двигалась рота танков FT-17.
Бригада «Сеута», силами 6-й и 7-й бандер, при поддержке танков на своем левом фланге начала штурм позиций противника на горе Мальмузи и вокруг нее. В начале наступления легионеры понесли тяжелые потери в результате взрыва фугаса, но, офицеры легиона очень быстро «отреагировали», «простимулировав» легионеров возобновить наступление. В 10:50 при поддержке артиллерии бригада «Сеута» атаковала основные позиции рифов на высоких склонах горы Мальмузи. Артиллерийский огонь корректировался с аэростата, запущенного с авиатранспорта «Дедало». В результате тяжелого боя позиции удалось захватить.
На крайнем левом фланге плацдарма бригада «Мелилья» продвинулась к Морро-Вьехо и стратегически важной бухте Кала-дель-Кемадо. Сопротивление рифов на востоке было слабым. Обходный маневр пехоты полковника Годеда и лобовая атака силами «регулярес» и местных войск из Морро-Нуэво позволили к 9 часам овладеть Морро-Вьехо и бухтой Кала-дель-Кемадо.
С этого момента снабжение войск шло через эту бухту, где уже были стационарные причалы. Но, опять помешала «плохая погода», и наступление приостановилось еще на неделю, до 30 сентября.
30-го сентября бригада Сеута начала наступление на горы Лас-Паломас и Буйибар. На востоке «Мелилья» должна была захватить горы Тарамара и гора Таганин. 1 октября бригада Мелилья переправилась через реку Исли разгромив кабиле Бени-Урриагеля.
2 октября Акдир, до того столица Республики Риф, был полностью разграблен «регуляресами», солдатами Легиона и местными войсками. Но правителя там уже не было. Испанские войска потеряли в этих боях 24 офицера, 132 европейских солдата и 205 туземных солдат. Были ранены 109 офицеров, 786 европейских солдат и 1080 местных солдат.
Маршал Петен попытался вести переговоры о «почетной капитуляции», но Аль Керим понимал, что в случае с испанцами, никакая капитуляция ему не светит ( ни «почетная», ни «по нечетная»).
Зима 1925/26 г. была настоящим кошмаром для французов и испанцев, и в первую очередь для их иностранных легионов. Поскольку из-за погодных условий наступать колонизаторы не могли, рифы развили партизанскую войну. По свидетельству самих французов, «не проходило дня, чтобы не был убит хотя бы один французский офицер». В середине января 1926 г. рифы предприняли несколько операций против постов французских и испанских легионеров, которыми Испания и Франция пытались отгородиться на зимний период.
Та, например, зимой 1926 г. был почти полностью истреблен рифянами 1-й батальон 1-го пехотного полка Французского легиона. Французский солдат писал в письме своим родителям в июле 1926 г.: «Только лазарет спас мне жизнь, т. к. все посты были окружены марокканцами, из 500 вышедших на их выручку легионеров возвратились только 20 человек, а остальные были убиты… Все солдаты убеждены, что войне в Марокко не будет конца». Но, «вопрос» был уже решен.
Последней отчаянной попыткой сохранить страну стало наступление на Тетуан в конце зимы 1926 года. Основным противником берберов стал Испанский легион (теперь уже, действительно, Легион), который в этих боях понес тяжелейшие потери. Потом подтянулась Испанская армия, которая много кратно превосходила силы «республики», и она прекратила свое существование.
27 мая 1926 года в Таргвисте, последнем остававшемся у рифов городе, президент республики вместе с правительством и штабом сдался французам. Все выжившие испанцы-военнопленные (выжило большинство) были освобождены и отправлены домой, где солдат, выплатив «за плен», демобилизовали, а всех офицеров пропустили через «дисциплинарную комиссию», по итогам работы которой восемь из них были расстреляны за трусость, а остальные получили повышения в чине и должности.
Но на этом все не кончилось. Несмотря на пленение вождя рифского сопротивления, в июне 1926 г. один из участников карательной экспедиции французов в Марокко, легионер, писал: «Мы находимся сейчас в более затруднительном положении, чем когда бы то ни было. Ценой тяжелых жертв мы продвинулись в такие районы, где нам грозит опасность со всех сторон. Нечего и думать до конца года о покое»
Достичь победы удалось после огромных потерь французов и испанцев, исчисляемых десятками тысяч, причем значительная часть из них приходилась на Иностранные легионы. Рифов удалось сломить с величайшим трудом, ценой гибели, по французским данным, 15 тысяч французских военнослужащих, главным образом, «цветных» или легионеров, а по другим — 23 тысяч. Не знаю, насколько верных эти цифры. Легионеров обычно не считают. Был человек – нет человека. Так было всегда, как бы они ни назывались: ландскнехты, легионеры, «дикие гуси». Суть от этого не меняется.
Что до Абд аль-Крима, его выдачи требовал лично Примо де Ривера, и попади президент рифов в руки испанцев, он, никаких сомнений, был бы казнен, причем на полных законных основаниях, ибо, как государственный служащий, давал присягу на верность Короне. Однако в Париже решили иначе. Авторитет «берберского волка» в Магрибе, да и во всем арабском мире к тому времени был заоблачно высок, и французские власти, справедливо сочтя, что такими полезными картами не разбрасываются, сочло за лучшее отправить пленника на Реюньон, заверив огорченный Мадрид, что это навсегда.
Впрочем, через 21 год, в мае 1947, «величайший из арабов», поклявшись никогда не заниматься политикой, получил разрешение на въезд во Францию, но по дороге все же бежал с парохода в Порт-Саиде и далее жил в Каире под защитой сперва короля, а затем боготворившего его Гамаля Абделя Насера. До самой смерти, даром что клялся на Коране, активно занимаясь политической деятельностью.
В испанских документах, связанных с Французским Иностранным и Испанским легионами, и их участии в этой войне, иногда фигурируют отнюдь не французского или испанского происхождения: Соломирский, Любовицкий, Кривошеев, Гончаров… Откуда? Об этом, чуть позже… (Бизерта здесь, совершенно не при чем).