Пропавший без вести
Николай Катаев, житель Кудымкара (Коми округ), сколько раз, бывало, в лесу один ночевал, даже не упомнит. Стаж охотничий ему и то трудно подсчитать, «иные столько не живут» – шутит.
Лес Катаеву – как второй дом. Но есть одно «но». В Святки – время разгула нечистой силы – Катаев и его друзья-охотники ночевать в лесу зарекаются.
Не то чтобы страшно… но зачем судьбу дразнить. Да и старики остерегают. А уж они-то врать не станут. Иной раз такое расскажут, что волосы дыбом становятся.
Теперь уже и стариков тех нет, и рассказы их подзабыты, а чувство опасности осталось. А уж когда сам с этими, как бы их назвать… духами, нечистью, чудью, в общем, непонятно с чем сталкиваешься, так тут уж не до показной храбрости. Лишь бы ноги унести да живым к семье вернуться.
– Как-то возвращались мы с женой с охоты. Застала нас ночь в пути, вот мы и решили заночевать в старой деревне, в избе, где раньше жила моя бабушка. Легли на пол. А времени было где-то около часа ночи.
– Не успела заснуть, слышу, с печи кто-то слезает, – вмешалась в разговор жена Николая, Ольга. – Ходит по дому, кряхтит, покашливает. Никак мужчина?! Ну, думаю, мне мерещится, тычу под бок мужу: слышишь, мол? А у него, чувствую, уже волосы на голове шевелятся. В общем, как дали мы деру оттудова…
После бегства подумали-подумали супруги и решили, что это не кто иной, как дедушка Гриша. А больше некому. …На фронт дедушка Гриша, тогда еще мужчина в полном расцвете сил, ушёл на третий день войны, оставив на жену четверых детей. Позже пришла весточка, что пропал Гриша без вести в 1942-м, в немецком окружении где-то на Южном фронте, так его с тех пор и не видели.
– Может, дух его вернулся с войны? – теряется в догадках Ольга. – Но хоть и родственник, а всё ж как-то боязно, когда ночью спишь, а возле тебя кто-то ходит…
Предположения жены Николай не поддерживает, но и не отвергает. В то, что в старых домах живут «духи», он, тем не менее, верит. И рассказывает следующую историю.
«Молился ли ты на ночь…», или Дух заброшенной деревни
Пошёл его друг Витя как-то на охоту, а о том, что на дворе, то есть в лесу – Святки, то ли подзабыл, то ли не придал этому значения. В общем, увлёкся, а тут уже и ночь впереди.
Решил он переночевать в старом деревенском доме в заброшенной деревне. Всё, уже лег спать, заснул, и тут как дернул его кто: очнулся от скрипа двери, слышит, как шаркающие шаги направились к рукомойнику и кто-то помыл руки. После направился к его топчану. Лежит Витя, боится шевельнутся. А тот сел рядом, аж топчан заскрипел, и дыхание его чувствуется. Тут незваный гость как схватит его за горло и как начнёт душить! А Витя, крепкий так-то мужик, как ни пытается, никак не может разжать ему руки. Долго они так соревновались в силе, совсем уже было выдохся охотник, но «дух деревни» не выдержал первым, ушёл, раздосадованно хлопнув дверью, только Витина лошадь, слышно было, нервно топталась в полуразрушенном хлеву.
До утра Виктор так и не сомкнул глаз. В магазине ближайшей деревни, километров через пятнадцать, словоохотливые старушки, когда узнали, что он один ночевал в лесу, поинтересовались, не приходил ли кто в гости.
Витя удивленно им: «А вы откуда знаете?»
– «А ты не ходи больше в лес в Святки, особенно без собаки», – наказали ему вездесущие и всезнающие бабушки. С тех пор он никогда не ходит на охоту без собаки, а в Святки вообще сторонится леса.
Не стреляйте в памятник!
Сам Катаев в лес без собаки тоже ни-ни. Кроме охотничьих, у его четвероногих друзей ещё масса достоинств. С ними, во-первых, веселее. Во-вторых, они первыми чуют всякую нечисть.
Эту историю Катаев услышал у охотничьего костра от самих очевидцев. Три закадычных друга возвращались с охоты опять же через заброшенную деревню. Собственно, и деревни-то как таковой уже не было. А вот кладбище деревенское, через которое пришлось идти, сохранилось хорошо. На одной из могил глаза одного из охотников уцепились за фотографию, с которой на него пристально смотрел молодой парень с ружьём. Он возьми да и выстрели в памятник: то ли фотография ему чем не понравилась, то ли испугался, то ли просто сдуру, шутки ради решил покуражиться…
В тот вечер парни основательно заплутали в лесу. Уже к ночи вышли, по всей видимости, к какому-то покосу и решили заночевать в стогу сена. Развели на снегу костёр, сидят, пьют чай, разговаривают. И тут их собаки прямо-таки зашлись лаем. Смотрят, выходит к костру человек с ружьём. И признали в нём они того парня с кладбищенской фотографии… О том, что было после, Катаеву рассказывали путано, одно можно точно сказать: сейчас этих охотников уже в живых нет, и померли все не своей смертью.
– Мораль вытекает из этого следующая, – подытоживает Катаев. – Не тронь и не беспокой духов, и они тебе ничего плохого не сделают.
Призрак войны
Николай Дмитриевич Савельев, тёзка, приятель и единомышленник Катаева, в смысле – такой же заядлый охотник, если происходит что-то необъяснимое, непременно пытается дойти до сути – что, как и почему. Утверждает, что происхождение многих «страшилок» зачастую обусловлено нашими страхами и готовностью поверить в сверхъестественное.
Однажды под Рождество возвращался он ночью домой. Естественно, с охоты. А на пути, как назло, овраг. Обходить его – ещё лишних пять километров.
Вот и решил Савельев махнуть прямиком через него. Шаг ступил, и тут его как за шиворот кто-то схватит и приподнимет над оврагом. Савельев от неожиданности как заорёт!
– Вопил я долго, потом вспомнил, что меня никто в глуши не услышит, попытался освободиться, получилось. И опять – через овраг. И снова меня за шиворот. Вишу я в воздухе, болтаю ногами, и не знаю, что делать. А там, оказывается, ёлка стояла, и я об сук её обломанный одеждой каждый раз цеплялся.
Дошёл Николай Савельев до ближайшей избы уже утром. Выпил рюмочку и давай хохотать над своими страхами, а тогда, ночью, чуть ведь инфаркт не схватил.
Но некоторые вещи старому охотнику объяснить логически все же не всегда получается.
Однажды как-то Дмитрич и его друзья избушку ставили охотничью. Спали несколько ночей в палатке. И каждую ночь все шестеро слышали, как поскрипывает снег под чьими-то шагами. Они, бывалые и много чего видавшие охотники, так и не смогли определить на слух, чьи это были шаги. А выходят из палатки – словно никто и не ходил, снег чистый, как только что постиранная белая простынь. В другой раз, говорит Савельев, его медведь спас. Только охотник устроился на ночлег, смотрит, в дверь избушки к нему топтыгин ломится. Савельев – косолапому: «Уходи, Мишка! Нечего тебе здесь делать». А медведь и отвечает Савельеву человеческим голосом: «Не хочешь пускать в двери, залезу через окно!» Уже по грудь медведь влез в окно, тут от страха охотник и… проснулся. Смотрит, а дверь в избушку открыта. С вечера было жарко, он и приоткрыл дверь, а закрыть забыл, заснул. Если бы не этот сон, точно замёрз бы к утру. Как вспомнит эту историю Николай Дмитрич, так всякий раз и благодарит медведя за свое чудесное спасение.
До сих пор не выходит у Дмитрича из головы ещё один странный случай. В январе 1941 года, тоже в Святки, Савельев, тогда он был ещё мальцом, видел со своей матерью сотканную из воздуха картину: лежит на земле мужчина, а над ним женщина плачет-надрывается. Мать тогда сразу маленькому Коле сказала: будет война. И как в воду глядела.
– Что ни говори, а в лес ходить в Святки – дело рискованное, –поддерживает Катаева Савельев.
Марина СИЗОВА
2000-е гг., газета "Парма"