И так, как известно, праздникам и больничным свойственно заканчиваться. Как же хорошо дома, однако маме надо выходить на работу, а до этого еще и снять «спицы» с руки. И вот, разъехались все гости, разбрелись все соседи по своим квартирам и народ начал готовится к рабочим будням. Мне же предстояло готовиться тоже к переменам, переменам Детского сада. Мама, конечно, говорила, что садики в принципе все одинаковые и нет ничего страшного в том, что нам приходится менять садик и идти в другой. Конечно же, мои просьбы остаться в старом садике, никого не интересовали, так как все было уже решено. И вот, настает день Х и мы встаем ни свет, ни заря (садик находился дальше чем предыдущий), и собираемся в садик. Помню, что меня очень удивило то, что мама собирала мне много вещей с собой, а еще ходила и причитала мне: «Тебе придется там спать, будь умницей», конечно, придется, думала я, как же без дневного сна то?! И чего это мама так переживает, раз все садики одинаковые? Наверное, она тоже переживала, садик то новый, ребята тоже…
И вот, идем мы в садик, разговариваем, подходим к садовской территории и я была удивлена – вся территория была ограждена огромным высоким металлическим забором, а ни как обычно низеньким из серого бетона. А самым странным было то, что почему-то больше никто в садик не шел, шли только мы с мамой. Мама сказала, что все уже в садике (мы в садик пошли не в понедельник, а в другой день, так как необходимо было оформить документы на перевод из садика в садик) и что там уже все собрались и ждут только меня. Я вся такая воодушевленная шагаю в садик в предвкушении, что меня там ждут, и там будет весело. И вот, заходим мы в садик. Поднимаемся в группу, и мне уже в нем ничего не нравится – шкафчики все старые, краска на стенах сине-голубого цвета вся облезлая и пахнет отвратительной едой… не то что не вкусной, а просто отвратительной, одним словом помоями (раньше я такого слова не знала).
Мама меня раздела, помогла переодеться и сложила все вещи в шкафчик. Вышла, воспитатель очень грозного и неприветливого вида и сказала нам прощаться. Мы попрощались, я взяла своего Кузю и хотела зайти в группу, вот только Кузю воспитатель у меня отобрала и убрала в шкафчик, сказав: «Со своими игрушками нельзя, там игрушек достаточно». Я была в шоке, моего Кузю запихнули в шкаф! Кузю, с которым я не расставалась, все новогодние праздники и стала с ним одним целым! У меня навернулись слезы на глазах, ну я ж послушный ребенок, нет, так нет. Нельзя, значит – нельзя… Открыли дверь группы и меня грубо туда впихнули, да так, что я едва устояла на ногах!
- «Иди, знакомься с ребятами» - сказала мне воспитатель. Ну как говориться, сказано – сделано. Саша встала, гордо выпятив грудь, поставив руку в боки и громким голосом оповестила: «Я, Ассуля (Сашуля) ягодка и вы будете со мною дружить!». Сказано это было, конечно же, тоном, не требующим отлагательств, или скорее как приказ, как призыв к действию. Однако каково же было мое удивление – на меня никто не отреагировал, как-будто я – пустое место! Я даже растерялась, и вот скажите на милость что же теперь делать? Давать заднюю – не возможно, мама уже ушла, двери в группу – были закрыто очень плотно. Двери были мощные толстые, тяжелые деревянные, выкрашенные белой краской и закрывались настолько плотно, что открыть их можно было, только навалившись всем телом и пихнув их коленкой изо всех сил. Остается только заплакать, сильно, горько, что б тебя сразу заметили, и буквально всем сразу же захотелось тебя пожалеть. Но нет, нет, плакать никак нельзя, потому что с одной стороны ты показываешь, что ты слабый человек, а с другой стороны это Моветон (невоспитанность или дурной тон), так мама всегда говорила. И вот, стою я, значит все на одном месте, а на меня никто не обращает внимания. Раньше бы я была бы на седьмом небе от такого счастья, ведь можно было бы что-нибудь интересное сотворить и чем-то интересным себя занять. А вот сейчас мне ничего такого почему-то и не хотелось.
Мне стало интересно, через какое время на меня обратят внимание, и я решила просто стоять и не подавать никаких признаков жизни. Наверное, я могла бы так простоять до вечера, но так как накрыли завтрак, пришлось сменить место дислокации и усесться за стол. Давали манную кашу с комочками – это же просто какой-то ужас, она была холодной и просто отвратительной. Я не стала ее есть, и отодвинула тарелку. Тут же мою тарелку схватил мальчик, который сидел рядом со мной и с жадностью начал ее есть. Я сидела и жевала хлеб с маслом и запивала его какао. В группе все ели, все кроме меня, была гробовая тишина, и было слышно как шкрябают ложки по тарелкам. Никто не переговаривался, не вертел головой, а просто молча ели, а главное очень быстро. Потом подошла абсолютно не улыбчивая и не приветливая нянечка и собрала посуду. В старом садике мы кружки относили сами, а тут все за ребятами убирали. Я хотела отнести кружку, только мне этого не позволили сделать, вырвали ее у меня из рук и подтолкнули меня на свое место, придав небольшое ускорение.
В общем, новый садик ввел меня просто в шоковое состояние, и уже с самого утра наделил меня самыми неприятными ощущениями. Однако я ж Сашка, а Сашки не сдаются, мы ж при желании можем завоевать весь мир, если захотим, просто как говориться «связываться не охота». Так неужели у меня не получится наладить и здесь хорошие отношения? Конечно, получится, иначе и быть не может! Значит, на сегодня у меня уже есть поставленные задачи и надо начинать их решать. Наше дело правое, победа будет за нами!
Сашка идет в атаку! Либо все, Либо – ничего!
Как говориться, красота спасет мир и завоюет сердца. Так как талант к актерскому мастерству у меня врожденный, вы же помните, что обо мне говорили в старом садике? «Театр ее ждет, и публика рыдает», так вот решила я начать «брать внимание» своей харизмой, раз измором (стоянием у входа) ничего не вышло. Я подошла к воспитателю и постаралась заглянуть ей в глаза (что б наладить контакт) и спросила: « А хотите я Вам стихи расскажу? Я много знаю». В ответ меня отправили играть с другими детьми, хмм… Странно, обычно реакция идет незамедлительная, и все просят что-нибудь продекламировать. Тут явно что-то не то, и все пошло как-то не так… Пошла я на стульчик села и сидела, смотрела, как воспитатель листает журнал, а нянечка читает газету. Ребята шепотом играют с игрушками и на меня внимания не обращают.
Я решила повторить попытку, и подошла еще раз, к воспитателю уже обняв ее (может она просто стихи не любит, а вот обниматься любят все). Как оказалось не все, воспитатель явно не любила обниматься и стихи не любила, и как позже выяснилось песни тоже. Позже я подошла и решила привлечь к себе внимание уже песнями – безрезультатно. Я была на грани нервного срыва и непонимания, и для себя решила, что после прогулки примусь за нянечку, она та мне точно не откажет во внимании. Нянечки они же самые добрые. В общем, на прогулке все шло хорошо, ребята играли на площадке, кто-то играл, ковыряясь в снегу, а Сашка, Сашка тусила возле забора, высунув голову между прутьев и «смотря на волю». Играть вместе со всеми мне было не интересно, да меня и не звали играть, взрослые на меня внимания не обращали, и я нашла себе развлечение возле забора. Развлечение что ни на есть самое интересное – натирать металлические прутья забора снегом. И я так увлеклась, что сама не заметила как через эти самые прутья я вылезла с территории детского сада… Так мало того что я оказалась по другую сторону забора, я попыталась влезть обратно и застряла! Да застряла так, что не могла пролезть ни на территорию, ни на улицу.
Когда воспитатели обратили на меня внимание – я уже вся превратилась в ледышку, шуба примерзла к этим металлическим прутьям, шапка тоже вся была примёрзшая – ведь прутья то я от души, жирненько, качественно натерла снегом, в общем, началось веселье, вот теперь скучно мне точно не было. Сначала меня пытались втащить обратно – тщетно скажу я вам, потом моя воспитатель выбежала за территорию и пыталась вытащить меня со стороны улицы, другие воспитатели толкали меня с обратной стороны, потом меня заставляли то дышать, то не дышать, то втянуть щеки, то живот. В общем, все находились при деле, и главное всем было жутко «весело». Потом на меня все дружно дышали и ребята тоже – ничего не помогло. Щеки и губы мои, начали становиться уже синего цвета, и тут пришел дворник. Вот он и оказался Сашкиным спасителем – он принес в кружке горячей воды (из кружки шел пар, и она была явно очень горячей) и полил на шапку, шубу и прутья. В мгновение ока я оказалась свободна. Меня вытащили со стороны улицы, и повели обратно в садик. Воспитатель шла, ругала меня, я никак не могла понять, почему на меня кричат, ведь я же ни в чем не провинилась. Было же весело, причем как воспитателем, так и ребятам и вообще я же не специально примерзла же. В общем, влетело мне серьезно, хотя за что – было не понятно. Нас всех загнали в группу, когда мы разделись, нас всех погнали в туалет мыть руки и на горшки. Помню, что в туалете было безумно холодно, потому что было открыто окно. Все сидели на горшках, отбивая зубами чечетку, зато с начисто вымытыми мордахами и руками.
Потом, только когда я стала взрослой поняла, что окна то открывались специально для того чтобы уменьшить посещаемость. Только до сих пор не могу понять, как же это надо не любить детей, чтобы такое вытворять? А если ты их не любишь, то зачем идешь работать в детское учреждение? В общем как говориться «Нам не понять, мы не любили». Знаете, мне вот вспомнилась фраза все из той же книги «Алые паруса» - «Скажи, почему нас не любят?» – «Э, Ассоль, – говорил Лонгрен, – разве они умеют любить? Надо уметь любить, а этого-то они не могут». Вот, наверное, да, люди шли работать - лишь бы работать и быть сытым и совсем не задавались вопросом о любви к профессии и о любви к детям, как бы грубо это не звучало, однако факт остается – фактом.
И так, прошел обед всех положили на дневной сон и со мной впервые заговорили ребята. Я стала героиней этого дня, и ребята наперебой громким шепотом выясняли, как я так застряла, и не было ли мне больно и страшно. Как говориться – жизнь налаживалась и начала бить ключом. Так как я намерзлась стоя между прутьев, укутавшись в одеяло и согревшись – я заснула и совершенно забыла, что собиралась приступить к обольщению нянечки. Проснувшись, нас покормили, и я приступила к своему намеченному плану – обольщение младшего садовского персонала. Скажу я вам, это дело было не легким, нянечка никак не реагировала и вообще как мне кажется, была не способна ни на какие эмоции. Я была расстроена, да так что просто хотелось рыдать в голос. Я пошла, играть к ребятам и нечаянно задела конструкцию, которую из кубиков сделали мальчики и что вы думаете? Она рухнула, вся, вдрызг! Разрушилось просто все! И тут началось то, к чему я не была готова от слова совсем. Ребята, которые во время дневного сна со мной нормально общались, накинулись на меня с кулаками и начали с воплями меня колотить! Я, конечно же, закричала, воспитатель, и нянечка не отреагировали, и никто не спешил меня спасать от этих мальчишек.
В общем, спасение утопающих – дело рук самих утопающих, это я усвоила моментально. Сашки ведь не сдаются, у Сашек просто может падать «планка», и если она упадет – это катастрофа, надо бежать. Вот у меня, наверное, это был как раз именно такой случай, когда планка упала, терпение – кончилось, и вообще весь день был очень сложным. Сашка, издав воинственный вопль, кинулась на обидчиков, ох, если бы вы только могли это видеть. Мелкая пигалица, зажмурившись ( ведь страшно же когда машут кулаками перед твоим лицом), кидается на мальчиков-обидчиков , которые выше ее почти на 2 головы, вопит и лупит кулаками со всей силы! Зрелище было просто неимоверным (со слов воспитателя, она рассказывала маме, что Сашка неуправляемый ребенок). Сашка дралась как мальчишка, отчаянно колошматя всех, кто попадался ей под руку (ведь глаза то были закрыты) в итоге воспитателям нас пришлось разнимать. У одного мальчика был разбит нос, у другого – губа, а у меня, у меня был первый в моей жизни синяк под глазом, полученный в первой моей драке. Так что битва разрешилась примирением, и все мы дружно выстроили новую конструкцию (оказывается, это была крепость).
Настал момент ужина, и я стала ждать маму, а она все не шла, воспитатель меня наказала и посадила отдельно ото всех на стул, как зачинщицу драки, мне было ужасно скучно, и я мысленно рисовала себе картину как я приду домой и буду самая лучшая и самая любимая. Однако все не всегда идет, так как нам хотелось бы. Ужин прошел, мама все не шла, всех загнали на «горшок» и начали готовить ко сну. То, что я была в шоке – это ничего не сказать. Как так то? Почему никого не забирают? Я отказывалась ложиться спать и говорила, что за мной сей час придут, меня рывком загнали в спальню и сказали раздеваться и ложиться спать и то, что никто никого никуда еще долго не заберет. Мне хотелось рыдать, нет, не рыдать, а выть! Выть от безысходности, непонятности и полного обречения остаться тут до конца моих дней. Я решила, что раз так, то я им всем покажу, что значит расстраивать Сашку, что я так просто не сдамся и я, залезла на кровать с ногами (кровати были с деревянными спинками и сеткой в месте, где матрас) начала прыгать и петь. Пела я от души, громко, с выражением, не попадая ни в одну ноту. Пела я самую популярную по тем временам песню: «Утро красит нежным светом Стены древнего Кремля, Просыпается с рассветом Вся Советская земля. Холодок бежит за ворот, Шум на улицах сильней. С добрым утром, милый город,- Сердце Родины моей!» - при этом прыгая на кровати. Ребята начали тоже прыгать и подпевать. Пришла, воспитатель и дала мне по мягкому месту полотенцем и выгнала меня в группу сидеть. Я сидела долго, было уже темно и скучно. Я подставила стул, к стулу ящик с игрушками, принесла два горшка и залезла с ними на подоконник. Подоконники были широкие и холодные. И я сидела на горшке, оперев руки на колени и подперев подбородок, второй горшок служил устрашающим элементом. Картина была еще та: Мелкий детеныш с подбитым глазом, сидит на подоконнике, на горшке и грозит горшком воспитателю. Меня оставили на конец то в покое, и снимать больше не пытались. А что было дальше? Все в продолжении, которое следует…