18 и 19 января ежегодно это дни, когда в прорубь нырять идут многие, часто люди, далекие от процессов закаливания и моржевания. Часть своей сознательной жизни я была участником этой процессии. В ряде случаев даже не задумывалась, зачем и почему, приобщила к этому близких, друзей и своих детей, так и не понимая, кому это нужно. И только последние годы, когда изобилие информации по данному вопросу стало свободным и доступным, я пришла к выводу, что делать-то это незачем, более того даже опасно.
Уже сегодня вечером, накануне двунадесятого Праздника у православных – Богоявления (оно же Крещение Господне) – запестрят всевозможные социальные сети снимками с прорубей веси всей, на который запечатлен факт окунания в прорубь настоящую или имитированную. Так до недавнего времени и мои ленты публикациями ежегодно (за редким исключением) сообщали миру о том, что и я окунулась. Так стало и мужа, и еще у маленьких некогда сыновей, и друзей, которых я приобщила к совершению данной процедуры как к традиции. Как мне это удалось, если я и сама не знала, зачем то проделывала? Не знаю. И почему сейчас я резко стала противиться Крещенским заплывам – расскажу.
Все начиналось в юности. Моя семья были членами приходской общины при Храме Казанской Божией Матери в подмосковном селе Богослово, где я родилась, провела детство и юность.
На приходе сменили священника-настоятеля . Новый пришел со своими традициями. Одной из который и было окунание в Иордань. Именно так называли место купания – прорубь, которую начали ежегодно сооружать на местной речке Лашутке. Традиционно 18 января вечером, после богослужения, прихожане и все желающие во главе с настоятелем с фонарями и подсвечниками отправлялись купаться на прорубь. Река протекала в низине деревни, за храмом и расположенным за ним кладбищем. Дорога туда была часто заметенной, часто просто протоптанной мастерами, которые днем рубили лед, чтобы можно было нырять именно в воду. Среди них – всегда был мой папа. По темноте, но с песнями мы в любой мороз шли окунаться.
Отчетливо помнится первый раз. Это было начало 2000-х, я тогда была подростком, старшеклассницей. Примечательно, что с самых первых купаний моя мама в данном мероприятии участия принимать не стала, но меня купаться отправила с другими знакомыми. Отец мой мероприятие сопровождал, с лопатами и другим инвентарем расчищал прорубь от вновь образовавшейся наледи, купался и сам.
Для жителей деревни населением не более 1000 человек купание в проруби – событие вселенского масштаба, примерно так же, как будто похороны председателя колхоза или женитьба его сына. Потому у мероприятия было множество зрителей, больше даже, чем участников. Мороз трещал по-Крещенски – около минус 20. Это для жителей Подмосковья серьезная цифра, когда не каждый высунет нос из дому. Но мы, дети тогда, самоотверженно шли плавать в темноте в лютый мороз. В запасе были вещи теплые переодеться, валенки, пуховые платки у женщин, которые сопровождали столь неразумных, но смелых девчонок. О том, как я купалась впервые, визжала и кричала, позже в деревне слагали басни. И впрямь было страшно, страшно холодно, от нестерпимого страха околеть я издавала истошные крики, которые многие жители деревни надолго запомнили. Помню, что перед окунанием священник говорил какое-то напутственное слово, скорее всего о том, зачем происходит данное мероприятие. Я, конечно же, не слушала, потом еще и забыла, от того наверное и не задумывалась долгие годы, зачем я ходила нырять в прорубь. Но ходила. У моей подруги сохранились фото, сделанные на пленочный фотоаппарат. Каждый раз, пересматривая их, мы от души смеемся, вспоминая события тех Крещенских вечеров.
Лет 10 спустя подобные заплывы стали запрещать без сопровождения спасателей и скорой помощи. В нашу деревню, где и мало жителей и желающих купаться, по сравнению с близлежащими городами, бригады специалистов не высылали и потому в Богослово традиция нырять прекратилась. Мы тогда злились и негодовали, совершенно не понимая, что «процветать» начинал здравый смысл.
В те редкие «промахи», когда я не могла принимать ледяные ванные по причине женского недомогания, тайно в душе ощущала себя счастливой, что имею права избежать. Ведь пойти и нырнуть в прорубь нужно немало отваги, особенно, когда ты не в первый раз и знаешь, что тебя ждет. Околевшие ноги, которых некоторое время не чувствуешь, страх, что не отогреешься и т.п. Вообще приятного мало. Ради чего все это было? Годам к 21-23 я стала также тайно об этом думать и рассуждать. Кажется, что тогда жизнеспособной мне казалась версия омовения грехов. То есть, в Святой Крещенский вечер надо было нырнуть в прорубь, чтобы смыть грехи, которые не исповеданы, забыты. Таким образом, в моем понимании это было нечто похожим на Таинство Соборования по смыслу. Так я могу объяснить сейчас.
После запрета купаний мы с коллегами по увлечению без труда нашли места, где можно было сделать заплывы вне родной деревни. В соседнем Фрязино на озере, где располагалась база МЧС специально ежегодно стали оборудовать место для купания. Там было и освещение, настил и деревянный помост, спасатели, теплые палатки и даже горячий чай с закусками, для комфортного отогрева после ныряния. Я отмечала, что ежегодно данное мероприятие становилось все популярнее среди народа, которого из года в год я все больше встречала на импровизированной Иордани, в какой бы ни оказывалась. Так в 2013 году я пришла нырять на «Спасалку» не только с мужем, но и собственными детьми, которым тогда было 7 и 3 года.
Один «утекал» сразу же, как только опустил палец ноги в прорубь, второй удирал, окунувшись по пояс. «Какие смелые ребята!», - дивились зрители мероприятия. Надо сказать, что какая-то неосознанная гордость распирала и меня где-то в глубине души.
Еще одним местом в городе Фрязино была территория у Рождественского больничного храма. Там из дерева соорудили купель с проточной водой, поставили брезентовые палатки для переодевания и согрева, установили самовары и закуски к чаю, а также стали приглашать народных артистов, которые сопровождали купания песнями и плясками под баяны и гармони. Праздник «Лейся песня!» получился. И уже испытывая последние остатки желания купаться, принять участие в подобном празднике мне все же хотелось без сомнений. Это и были мои последние заплывы в жизни.
Далее участились трагические случаи гибели людей при проведении подобных купаний. Точнее их стали предавать огласке. Думаю, что ранее их было еще больше, а сейчас, в век соцсетей, информация распространяется легко и быстро, часто даже наглядно. Более того, стали доступными и разъяснения с толкованиями от священников и пастырей Русской Православной церкви о том, что никакого таинства или православного обряда омовения, или смывания, грехов в нырянии в прорубь на праздник Крещения Господня нет. Все то, что происходит сейчас, является продолжением языческих традиций, вымыслом человеческим, даже порой чьей-то конкретной выдумкой.
Более того, это максимально небезопасно для даже здоровых и молодых людей, учитывая, что сейчас каждое подобное купание сопровождают сотрудники МЧС и врачи, которые дежурят у импровизированных Иорданей. Изобилие статей в православных журналах, посты в сетях у современных пастырей церкви, таких как Павел Островский и Петр Гурьянов, мнению которых я лично доверяю, сформировали в моем сознании истинное понимание данного православного Праздника и то, что происходящие в эти дни купания на прорубях не несут сакрального смысла с точки зрения христианства.
Также хочу отметить, что никого не осуждаю и не никому не навязываю свое собственное мнение, которое через года подвергалось трансформации. Желаю крепкого здоровья каждому, кто принимает «ванны» в эти дни или обходит их стороной.