Лично для меня это воспоминания родных. Деда по отцовской линии и бабушки по материнской.
Родители 3 и 4 года, выжили тогда, маму летом 1942 года через Ладогу баржей вывезли.
Слушал рассказы своих родителей и бабушку, деда.
В каком-то особенном времени они жили не понятном для детского тогда моего восприятия. Когда не было еды, бабушка сознание потеряла от голода, упала на лестнице, соседка дала полстакана пшённой крупы и устроила работать в Борисову Гриву, на дорогу жизни. Ведь после того как её муж, мой дед, пропал без вести в Ленинграде, не появился в части и домой не пришел, совсем тяжело стало.
Рассказывала, как расстреляли мужчину прямо на улице, и пошли дальше автоматчики. Там лошадь снарядом убило, он хотел отрезать от туши кусок, а это ведь государственная собственность. Кража продуктов в блокадном Ленинграде каралась жестоко.
Как мой дед по отцу шел домой со смены на Кировском заводе и на углу пр. Стачек. Не доходя до дома, увидел лежащего в снегу соседа, который просил его о помощи. А он и так еле ноги переставлял, понимал. Протяну руку, поднять его, сил нет и только рядом упаду. Прошел мимо, рассказывал незадолго до смерти, мучился видимо всю жизнь.
Вспоминается, читал, как детишек отбирали для эвакуации.
Просили взять веник и подмести пол. Те, кто превозмогал слабость и брался подметать, отправляли в эвакуации. Тех, кто не мог, оставляли, смысла везти не было, все равно в дороге умрут.
Тех, кто сдался слабости, спасти невозможно.
Для меня в детстве, слушавшего эти рассказы, как будто какая-то невозможная сказка.
Да и теперь сложно представить себе все то, что пережили мои мама и папа в блокадном Ленинграде в свои первые три – четыре года жизни.