...Первые несколько дней наблюдений за домом показали: всё семейство съезжалось сюда, готовясь к какому-то торжеству.
...Праздновать начали с утра. Залихватская музыка аккордеонов, балалаек и гитар, рев магнитофонов, визг, хохот перепившихся баб, детворы и самих хозяев, пугая в тайге зверье, разносились далеко в округе. Работяги переглядывались, терялись в догадках - какое событие мог отмечать с таким размахом подлый, жадный старик? А повод к такому веселью, похоже, был не шуточным - завершилось гулянье глубоко за полночь невиданным в этих местах фейерверком. Ликующие пьяные вопли вместе с раскатами взлетавших в небо ракет, хотели и, по-видимому, не могли выразить какую-то особую, переполнявшую все семейство, необыкновенную радость.
…Анна покусывала травинку, не отрываясь следила за ненавистным подворьем. Уж она-то знала причину радости гадюшника - это ее, Аннушкины, сокровища обмывали сейчас Емельян Ерофеич со своим выводком. Да и то сказать, удача, которая едва ли когда могла им даже присниться, сама приехала к ним в поселок…
…Появление Анны в Воропаевском заставило Веру Савишну насторожиться. И то ли нутро злой бабы оказалось таким чувствительным, то ли глаз наметанным, а только не поверила она Анне и ее горю. Затаившись, они с мужем исподтишка следили за городской фифой, очень скоро сообразив, что «штучка» эта и впрямь непростая. Терпеливо выжидая, когда закончится ее медовый месяц со свекром, Емельян Ерофеич с супругой только посмеивались, глядя, как ловко обрабатывала Аннушка удачливого Епифанцева, приручая вначале его детей. Смерти Павла Андреевича, затем ребятишек и Григория они не удивились. Все правильно - зачем ей теперь такие довески, когда она уже прибрала к рукам всё их добро...
Анна же, увлеченная успешным завершением своей многолетней «операции» по захвату чужих денег, даже не подозревала, что уже давно сама попала под колпак, сделалась слепым орудием в руках другого, более опытного и коварного охотника.
...За ней следили денно и нощно. Им, родившимся в этих местах и знавших близкие и дальние окрестности, как свои пять пальцев, не составило труда маскироваться, провожать ее к тайникам, оставаясь незамеченными. И только убедившись, что она сделала всё, как надо, что ее имущество уже собрано и спрятано в «самом надежном банке России», - ограбили...
...Конечно, можно было бы и не «светиться», не выдавать себя, предоставив Анне решать этот ужасный для нее ребус до самой смерти, но... Имел старик одну слабость...
…Провернуть «дело», сорвать хороший куш – это, конечно, приятно. Но разве может эта тихая радость сравниться с удовольствием, когда об этом знают и другие?.. Анна - молодец; умна, хитра каналья. Но ведь не умнее, не хитрее же его самого! И Емельян Ерофеич не удержался. Он едва не сомлел, не описался от счастья, глядя, с каким трудом прячет свое отчаяние и горе проигравшая сторона...
...Дед был умен и осторожен и, вполне отдавая себе отчет, с каким безжалостным и жестоким противником имеет дело, побеспокоился о том, чтобы не просто выпроводить Аннушку из поселка, но проводить... Только удостоверившись, что она села в поезд и выехала далеко за пределы края, он, выждав для гарантии еще несколько дней, - а вдруг вернется... - возликовал по-настоящему. Всё. Баста. Конец. И не знал старый, как оказался прав. Это был действительно конец. Вот только его собственный…
…Не обмыть такие миллионы было грешно. Семейство оторвалось на полную катушку…
…Ночь и сон накрыли Воропаевский мягкой тишиной.
Пора...
Анна подобралась, на минуту застыла, впилась налитыми кровью глазами в темную громадину особняка. Ну-ну...
...К дому она подошла налегке. Лестница и канистры уже лежали в зарослях бурьяна недалеко от забора: их она перетащила заранее, еще прошлой ночью.
Собаки, почуяв чужого, сбежались к ограде, глухо злобно рычали. Аннушка быстро собрала лестницу, влезла на самый гребень высоченного забора. Прямо под ней, задрав морды, скалились четыре громадные зверюги.
- Ах, вы красавцы... Ах, вы мои хорошие... А ну, фьють! Идите-ка сюда! Все! Все идите! Дайте я вас сосчитаю... - Анна ласково нашептывала разные хорошие слова, напряженно всматривалась в слабо, одними звездами, освещенный двор. - Так сколько вас здесь? Четыре? Ай, славно! А кушать хотите?! Конечно, хотите. Хозяин не кормит досыта, чтобы злее были... Знаю. Знаю я вашего хозяина...
Аннушка торопливо развязала мешки с окороками. Псы, учуяв копченый деликатесный запах мяса, заклацали тяжелыми челюстями, заметались у ограды.
- Ну, кто первый?..
Она осторожно достала верхний жирный кусок, бросила крайнему справа волкодаву.
- Угощайся...
Стая подпрыгнула, метнулась в сторону за ее рукой.
Пес в одно мгновение слизал приманку, клацнул зубами, облизнулся, замер, оскалив кверху голодную пасть.
Стараясь соблюсти очередность так, чтобы никого «не обидеть», Аннушка быстро скормила отравленное мясо и колбасу, застыла, ожидая последствий.
…Словно подобрев, собаки скоро стали слабо повизгивать, крутиться, укладываться спать... Их, действительно, было всего четверо. Выждав время и убедившись, что псы мертвы, Анна закрепила на заборе петлю, спустилась вниз.
...Крепким хозяином был Емельян Ерофеевич, ничего не скажешь. Порядок был во всем. Крытый тесом с деревянными тротуарами двор терема поражал редкостной благоустроенностью. Этому двору не страшны были никакие метели и ливни - во все времена года он оставался сухим и чистым.
...Анна метнулась к калитке, осторожно выскользнула на улицу, огляделась. Тихо. Воропаевский, погрузившись в первый сладкий сон, безмятежно спал.
...Она достала из тайника канистры, с трудом втащила во двор. Отвернув пробку, Аннушка принюхалась, плеснула на доски переходов бензином, стала быстро продвигаться к дому, оставляя за собой мокрую дорожку. У самого крыльца она вдруг остановилась. Потом, оставив на минуту флягу и выхватив из кучи дров тяжелое полено, прокралась к двери. Было по-прежнему тихо. Немного «повредничав», подпора стала, намертво заблокировав выход.
...Подхватив брошенную емкость, Анна на цыпочках поскакала вокруг особняка.
...В обще-то, для ее дела хватило бы и полканистры, но уже ничего не жалея для «милого друга», она вернулась за второй.
…Аннушка втащила во двор лестницу, бросила у входа, полезла за пазуху за спичками...
...Тоненькая змейка огня стремительно поползла к дому, и уже через мгновение вздыбилась жарким растрепанным петухом.
Она ждала.
...Сначала робко, потом всё громче, перекрикивая сухой треск бушующей стихии, из дома стали доноситься голоса. Растерянные охи, ахи, плач, крики через секунду слились в один страшный нечеловеческий вопль.
…Поселок проснулся, высыпал на улицу и, еще ничего не понимая, остолбенев, как завороженный, таращился на фантастическую картинку: на пригорке, где еще недавно красовался великолепный терем местного «князя», рвался в небо гигантский факел. Горело все: дом, пристройки, дощатые во дворе тротуары, забор. Ни одного шанса - даже самого маленького, даже ничтожного! - не оставалось у тех, кто сейчас находился в этом пылающем аду. Тяжелый звук набата вывел Воропаевский из состояния ступора. Всё задвигалось, заголосило. Обгоняя друг друга, люди бросились к гигантскому костру, все еще на что-то надеясь...
…Они едва успели растащить баграми несколько тяжелых, обжигающе горячих бревен забора, когда пламя зловеще загудело, застонало и вдруг рванулось вверх чудовищным столбом искр и протуберанцев. Это дворец Емельяна Ерофеича не устоял под жутким натиском огня, рухнул, погребая под собой всё еще вопивших своих пленников.
Спасать было уже некого.
Боясь, что огонь может перекинуться на соседние избы, народ метался теперь вокруг собственных домов, не обращая внимание на нереально красивое видение. Только время спустя, когда первый шок от случившегося прошел, он пытался и не мог понять, была ли та картинка явью...
…По изумрудному морю цветущего разнотравья то ли шла, то ли плыла одинокая женская фигура. Ее волосы, как грива сказочной лошади, рваным рубиново-черным облаком развивались в сполохах бушующей стихии. Всё пространство до самого горизонта было залито неестественно ярким, как в цветном кинофильме, оранжево-багряным светом. И этот свет, и пугающе бездонное кровавое небо вместе с бегущей по живым волнам женщиной-призраком поражали своей будто потусторонней красотой. Никто не видел лица женщины. Его словно и не было. Только дрожавшая в горячем мареве легкая, почти невесомая ее фигура, уплывая куда-то к горизонту, всё таяла, таяла, пока не растаяла вовсе...
* * *
...Анна не уезжала. Она жила в райцентре уже вторую неделю. Непредвиденное обстоятельство задержало ее здесь, не давая возможности покинуть ненавистные края. Невероятно, но факт - Емельян Ерофеич не погиб в жутком пожаре, а получив страшные увечья, помещался сейчас в местной реанимации.
...Анна угрюмо бродила по рынку, переходила от одной кучи торговок к другой, прислушивалась, жадно ловила каждое слово из их болтовни. А послушать было что...
...Весь город «стоял на ушах», обсуждая последнее из ряда вон выходящее событие - пожар в Воропаевском. Но, признаться, не трагедия сгоревшей заживо целой семьи занимала местную общественность. Слухи о несметных богатствах, которые обнаружили компетентные органы, разгребая пепелище, будоражили её умы. Шепотом, постоянно оглядываясь, местные кумушки пересказывали друг другу очередные неизвестно как добытые подробности: никто кроме хозяина в том пожаре не спасся; от его родни не осталось даже головешек... Его же самого, полудохлого, почти спекшегося, нашли в подвале на сундуках с сокровищами. Он лежал, зажав в руках горсти бриллиантов, уткнувшись мордой в мешки с золотом...
…Емельяна Ерофеича поместили в местную больницу, приставив к палате усиленные милицейские посты.
Если верить молве, его состояние оставалось по-прежнему тяжелым, но стабильным: старик только коротко иногда приходил в себя, впадая затем в тяжелое забытье.
…Анна не решилась пустить дело на самотек. Если эта козлина окончательно придет в себя, его непременно станут допрашивать. Ну, положим, происхождение бриллиантов она еще сумеет как-то объяснить: они носили более-менее законный характер (все справки и свидетельства на этот счет у Анны имелись). Но вот наличие своих пальчиков на золотых самородках Епифанцева и Павла Андреевича объяснить правдоподобно ей вряд ли удастся... Да и кто знает, какой следователь ей попадется... Поверит ли в такие совпадения, что где деньги, - там Анна, а где Анна, - там смерть... Не все же менты так простофильно доверчивы, как Панайотин. Да и не менты вовсе занимаются такими делами...
Но, правду сказать, не только проблема собственной безопасности занимала сейчас Аннушку. Всегда очень высоко ценя и свою жизнь, и свое место в ней, она, словно утратив благоразумие, думала теперь об одном: она бы дорого дала лишь за мгновение свидания со сволочным стариком… Ей до боли, до спазм хотелось заглянуть в ненавистную физиономию и, ничего не спрашивая, не признаваясь, просто, как он недавно, посмеяться в его безмерно страдающие глаза... Да, золото дорогого стоит, но ты, старик, прав - собственная жизнь цены не имеет вообще
…Она несколько дней следила за больницей, выведывая все о людях, работавших там.
…Леночка, реанимационная сестра, по натуре была девушкой не злой, но... равнодушной. И хотя она и справлялась со своими обязанностями, особого рвения в работе больные не ощущали вовсе. Впрочем, всплески подчеркнуто-доброжелательного усердия у нее все же случались, - это когда родственники уже стоявших одной ногой в могиле пациентов были правильно догадливы. Нет, она ничего не просила, а тем более не требовала и, пожалуй, что обиделась бы и даже оскорбилась, намекни кто, что она занимается вымогательством. Другое дело, что как всякая женщина Леночка любила подарки и не считала необходимым скрывать этот совершенно естественный и сам по себе не подсудный факт.
…Анна остановила ее в больничном сквере, держа перед собой завернутую в прозрачный кулек большую коробку дорогих конфет, вежливо представилась.
- Меня зовут Анна. Я приехала издалека по телеграмме соседей. С моим родственником, который сейчас лежит у вас в отделении, случилось несчастье. Да вы, собственно, в курсе. Это дядя Емельян, Емельян Ерофеич, то есть. - Анна смутилась, быстро поправилась. - Я знаю, что туда, к нему, не пускают, что он очень тяжелый. У меня к вам просьба. Маленькая, совершенно пустяшная...
Анна умоляюще заглянула Леночке в лицо, погладила коробку. Леночка, прикипев взглядом к подарку, сглотнула слюну, с жадным, но вежливым нетерпением уставилась в незнакомку.
- А что такое?
- Да ерунда, в общем... - Анна полезла в карман, достала брелок. - Вот...
- Что это?
- Это наш семейный талисман. Этого чертёнка дядя подарил мне во времена моей тяжелой болезни. Невероятно, но факт - именно этот пустяк и помог мне выжить. Я думаю, вас не затруднит, если я попрошу... - Анна запнулась, как будто опять смутилась. - Я разговаривала с доктором, он говорит, что дядя временами приходит в себя... Так вот, не могли бы вы, когда он в очередной раз очнется, передать ему от меня привет, или просто, - если он не слышит, - показать эту штуковину. Он поймет... Он сразу всё поймет!.. Мне неловко просить об этом врача... Понимаете, они, доктора, не верят во всякого рода приметы и талисманы, смеются над суевериями... Но для нас с дядей это очень важно...
Анна тронула Леночку за руку, умоляюще улыбнулась.
- Поверьте, я очень благодарный человек. И мы... и я, когда дядя поправится, отблагодарим вас по-настоящему.
Аннушкина рука очень ловко коснулась кармана куртки медсестры, оставляя в нем что-то приятно шуршащее... Леночка передернула плечиками, окончательно подобрела, потянулась к брелку.
- Ну если это, конечно, ему хоть как-то поможет...
- Голубушка вы моя! Преогромное вас спасибо! Если бы вы только знали... Ах, если бы вы знали!.. Еще как поможет!.. - Анна с чувством пожала лапку «спасительнице», протянула коробку. - Только и скажите: Анна, мол, передает вам привет и возвращает с пожеланиями ваш подарок...
. . . . . . . . . . . .
…Леночка склонилась к едва дышавшему Емельяну Ерофеичу, слащаво улыбнулась.
- Ну, и как мы сегодня себя чувствуем?.. - Она по-панибратски погладила его по забинтованной отечной голове, поправила в ноздре трубочку. - Уже лучше? Вот и славно! А сейчас будет совсем хорошо... Это вам подарок!
Она быстро выхватила из кармана брелок, покачала им у самого носа умирающего.
Сначала тот ничего не понял.
- Привет вам от Анны. Она помнит о вас и возвращает вам ваш сувенир...
Леночка подергала игрушку: чертенок с яркими рожками запрыгал, показал Емельяну Ерофеичу язык.
Реакция «дяди» была неожиданной: узнавая игрушку, он окончательно пришел в себя, замер и, тараща вывороченные от животного ужаса и боли глаза, стал медленно приподниматься. Он пытался что-то сказать, мучительно с надрывом замычал, затрясся и вдруг рухнул обратно на подушку.
...Его широко открытые мертвые глаза уставились куда-то в пустоту, не выражали ничего кроме неописуемого горя и сожаления...
…Анна прошлась по рынку. Последние донесения базарного радио вселяли оптимизм: старик сдох, а «органы» уже склонялись к вполне безобидной версии причин пожара - от неосторожного обращения с некачественной пиротехникой. Другими словами: воропаевское семейство спалило себя само, когда по пьяной лавочке запускало дешевый салют...
(продолжение следует...)