…Траурные мероприятия закончились.
...К удивлению Анны Александра Ниловна плакала мало. Простая философия, что муж достойно прожил жизнь и ушел достойно, оставив после себя славную память, была для нее хорошим утешением. Не было у нее сомнений и относительно его нового завещания: свою часть коллекции Аркадий Зиноныч передавал единственному племяннику. Уже на похоронах Александра Ниловна смогла убедиться в справедливости Аннушкиной догадки: далеко не все из тех людей, которых супруг при жизни считал друзьями, являлись таковыми на деле. Даже у гроба некоторые из них не смогли скрыть разочарования, узнав, что коллекция остается в семье. Ямпольский, принимавший поначалу самое горячее участие в организации похорон, до неприличия откровенно изменился в лице и, сразу потеряв к «учителю» и его смерти интерес, только недолго потоптался в Доме траура, не поехал на поминки, не позвонил вдове и в последующие дни...
- Что и требовалось доказать... - Аннушка, торжествуя, прошлась перед заплаканной, разбитой предательством Александрой Ниловной. - Всё скучно... Всё старо, как мир...
Анне не составило теперь большого труда убедить вполне созревшую для принятия «взвешенных решений» родственницу написать и ее собственное - «так, на всякий случай...» - завещание…
* * *
…Они планировали отметить годовщину памяти Аркадия Зиноныча новой выставкой, придав ей совершенно грандиозный размах. Анна вела активные переговоры с иностранными партнерами и компетентными органами на предмет возможности мирового тура коллекции. Александра Ниловна страшно переживала по поводу бесконечных неувязок, сопровождавших организацию этого большого и важного для нее мероприятия. Анна демонстрировала настоящие чудеса дипломатии и своего организаторского таланта, довела дело до конца. Выставка состоялась. Они переезжали из одной страны в другую, встречая самый горячий интерес и участие.
Александра Ниловна была растрогана до слез.
- Ах, если бы только он мог это видеть!
Аннушка улыбалась, благородно отрекалась в пользу вдовы от своей роли в этом, без сомнения, удавшемся событии…
…Тур продолжался несколько месяцев и, принеся много новых и очень нужных для Анны знакомств, заметно утомил обеих женщин. Александра Ниловна даже легла ненадолго в больницу подлечить не на шутку расшалившееся сердце. Анна ухаживала за ней с нежностью, вызывая не поддельное восхищение и умиление у многочисленных тетких подруг.
Жизнь опять потекла своим неспешным чередом. Аннушка вернулась к семье, но как оказалось ненадолго...
…Телеграмма о том, что Александра Ниловна находится в критическом состоянии в больнице, была для всех полной неожиданностью. Анна срочно вылетела в Питер.
…Врачи смущенно разводили руками - ничего нельзя было сделать. Обширный инфаркт за несколько дней свел в могилу последнюю Андрюшкину родню.
Похороны были очень скромными, но достойными. Уже по традиции уступая слезным просьбам свекрови, Анна перевезла прах Александры Ниловны в их захолустье, похоронила его на местном кладбище рядом с сестрами и мужем.
Оставалось решить судьбу коллекции. Со временем Аннушка блестяще справилась и с этой задачей...
…Приятный полумрак купе располагал к отдыху. Откинувшись на мягкую спинку дивана, Анна прикрыла глаза. Сладкая усталость человека, благополучно завершившего очень важную и трудную работу, наполняла тело сладкой истомой.
В купе осторожно постучали. Она повернула голову.
- Войдите...
Проводник, робея перед ее красотой, достоинством и ленивым добродушием, с каким обычно смотрят на простолюдинов только очень обеспеченные люди, вытянулся в струнку, почтительно склонил голову.
- Чаю не желаете?
Анна подумала, улыбнулась.
- Ну, принеси, коли охота...
…Он поставил перед ней стакан, опять склонил голову, ожидая распоряжений. Она, не глядя, кинула на стол сторублевку.
- Да, и проследите, пожалуйста, чтобы меня никто не беспокоил.
Проводник опять бесшумно исчез, закрыл за собой дверь.
...Чай остывал. Она не шевелилась. Вот оно... пришло... Сбылось, наконец. Море... белый пароход... сигара машины и она... богатая. Анна неожиданно подумала, что быть богатой - это, оказывается, ко всему прочему, еще и просто приятно. Деньги, особенно если их много, дают не только ощущение уверенности, внутренней свободы, силы и защищенности, но и какого-то невыразимо приятного комфорта, уюта и покоя. Ни одна вещь на свете не несет в себе такого обостренного чувства абсолютной надежности и крепкого тыла, как солидный банковский счет. Ну а если речь идет не просто о деньгах?.. Не просто о миллионах?.. Если этих миллионов не один, не пять, а... триста двадцать пять?! Анна потянулась, открыла глаза, задумчиво уставилась в проплывающие за окном сумерки. Неужели триста двадцать пять миллионов долларов?! Да. И это если не считать еще непроданных квартир и дач Аркадия Зиноныча. Неожиданная мысль заставила ее улыбнуться. Она вспомнила Длинного, Цацу и всю компанию. Интересно, что бы они сказали, узнай, как она в одиночку подняла такой куш?.. Однако как это было давно и глупо. Старичье, их жалкое барахло, убогие квартиры-клопятники, за которые грызли друг другу глотки шайки омерзительной шпаны... Кретины. Анна гадливо поморщилась, рассердилась на себя за то, что унизилась, опустившись до мысли о мнении о себе этих грубых скотов. Неужели все закончилось?.. Похоже, что да. Ну если не считать конечно мелочей...
К «мелочам» Аннушка относила сына и мужа.
...Ее Сереженьке шел уже четвертый год. Неужели четвертый?! Анна изумилась. Как быстро летит время... Давно ли она колебалась: заводить ребенка или нет?, оправдает ли он ее надежды?, сумеет ли стать тем самым козырем, той тяжелой артиллерией, с помощью которой она собиралась громить бастионы чьих-то сомнений и подозрительности в самые критические моменты битвы за коллекцию семьи?.. Сейчас у нее не было уверенности, что эта битва завершилась бы благополучно, не будь сына. Ведь, по-большому счету, не ей, чужому человеку, и не Анрюшеньке, в способностях которого дядя имел уже случай разочароваться, а именно Сереженьке - маленькой зеленой веточке некогда могучего и любимого им древа, он и завещал свои сокровища. Эта и только эта любовь перевесила тогда в его душе чашу тяжелых сомнений в пользу семьи, а, значит, в ее, Аннушки, пользу. Анна судорожно вздохнула, подняла глаза к небу. Она не знала, кого благодарить за такую удачу. Ей, как уже не раз, опять пришла в голову мысль, что какая-то неведомая сила действительно помогала, вела ее по жизни. Да вот взять хотя бы это дело...
Она помнила, как трусила, начиная травить Андрюшкину родню. Это были уже не "эксперименты", не дурашливые "опыты" над никчемными захолустным старичьём, это была серьезная работа, за которой стояли серьезные деньги. Не рассчитай она тогда правильно дозу, не прояви удивительной находчивости, и кто знает, чем бы все закончилось. Она поморщилась, вспоминая, как долго стояла перед кухонным шкафчиком Зинаиды Ниловны, перебирая бесчисленные пакетики и баночки с вареньем, настойками и приправами. Мысль спрятать заветную капельку в чайной заварке пришла совершенно неожиданно. Это была идея! Бесцветная, безвкусная отрава моментально впиталась в черные завитки чаинок, затерялась где-то на дне коробочки. Анна присыпала ее свежим чаем, прикинула за какой примерно срок старушка доберется до своей смерти. Мина сработала, как часы. Ровно через десять дней, как и планировалось, Зинаида Ниловна, израсходовав, наконец, верхние чистые слои заварки, высыпала в чашечку уготованный для нее Аннушкой «сюрприз». И все-таки главная прелесть, главная «изюминка» этой смерти заключалась даже ни в том, что ловушка сработала. Важнее было другое - как именно(!) сработала! Две заказные экспертизы не смогли обнаружить даже следа «недоброжелательного вмешательства», списав всё на естественные причины...
Практически один к одному ситуация повторилась и с Цезариной Ниловной. Анна не смела даже мечтать о такой удаче. Подпоив отравой доверчивую родню еще на свадьбе, она рассчитывала получить на нее похоронку дней эдак через пять-семь. В диагнозе она не сомневалась: инсульт, инфаркт, внезапная остановка сердца, тромбоз... «Василискины капельки», однако, решили разыграть совершенно новый сценарий смерти.
Анна не знала, что яд, в отдельных случаях, мог выступать еще и в качестве сильнейшего катализатора, обуславливая развитие и рост всевозможной микрофлоры. Учитывая довольно специфический образ жизни и круг знакомств Цезарины, не было ничего удивительного в том, что она, выражаясь медицинской терминологией, являлась баконосителем. То есть в ее организме до времени вполне мирно уживались и дремали, не причиняя ни ей, ни окружающим никакого вреда различные болезнетворные микробы. Яд, попав в кровь, разбудил этот до времени дремавший вулкан. Размножаясь почти с космической скоростью, бациллы сальмонеллы очень скоро достигли своей критической массы, спровоцировали вспышку особо вирулентной, то есть особо злой инфекции. Цезарину не смогла бы спасти ни одна реанимация в мире: она погибла от инфекции, просто не успев умереть от инфаркта...
И опять самым замечательным в этой трагедии была ни столько она сама, сколько ее правдоподобность. Цезарина якобы отравилась не свежими пирожками, купив их случайно(!) на станции у какой-то нечистоплотной старухи… И хотя и эта старуха, и эти пирожки были объективно вполне безопасными, почему-то сразу не понравились всему семейству, с легкостью списавшему потом гибель любимой сестры именно на них. Даже то обстоятельство, что инфицированными оказались только пирожки, съеденные именно Цезариной, не насторожили ни их, ни медиков, ни криминалистов. Никому и в голову не пришло тогда, что это не случайно, и что это не пирожки инфицировали бедняжку, а она сама, будучи уже больной, инфицировала их. Анна, нисколько не умоляя собственных заслуг, вынуждена была признать, что без вмешательства высших сил здесь не обошлось. Ну а чем еще можно было объяснить такого рода совпадения, которые, безмерно облегчая выполнение сверхтрудных задач, всякий раз выводили её из под удара неминуемых разоблачений?
Расправа над Любовью Ниловной еще раз подтвердила Аннушкину догадку: она имела невидимого покровителя. Подслушав разговор свекрови с сестрой, Анна поняла: начались проблемы. Нет, Любовь Ниловна не поверила болезненному бреду родни о скорой гибели, она поверила его интонации. И не в силу суеверной мнительности, а из-за присущего всему живому инстинкта самосохранения никогда не приняла бы больше из ее, Аннушки, рук даже крошки. Но самое неприятное заключалось в другом: судьба коллекции была, по-сути, предрешена. Авторитет Любови Ниловны в семье, ее особый дар убеждения, не оставляли Анне никаких надежд: после юбилейных торжеств Аркадия Зиноныча состоится не менее торжественная передача его бесценного имущества в дар государству. У Анны оставалось слишком мало времени, чтобы изменить ситуацию. Однако простое, по отработанной схеме, отравление, в лучшем случае, уже не сработало бы, в худшем - грозило разоблачением. Не из вредности, а из природной любознательности и предосторожности умная и дотошная тетка непременно попыталась бы произвести анализ содержимого переданных Анной посылочек... Нужно было что-то придумать.
…Университетских подруг Любови Ниловны Анна вычислила довольно легко. По семейному архиву. Дело оставалось за малым - подружиться и, намекнув на предстоящий день рождения именитой подруги, предложить оформить ей маленький презент.
…Анне даже понравилась ее роль. Как в кино: она, хитрый умный разведчик, разыгрывала свою карту, «раскручивала» простофильных болтушек, выпытывала все милые сердцу «объекта» мелочи и привычки. Оказалось, что самым, например, любимым лакомством ученой миллионерши так и остались со времен ее молодости ржаные лепешки с медом. Не часто, только в редкие встречи, это простое, не понятное ни иностранцам, ни зажравшимся «новым русским» лакомство, всегда было непременным атрибутом их задушевных чаепитий. К огромной радости, «девчата» на ура восприняли ее идею, не преминули воспользоваться случаем, чтобы поздравить дорогую подругу с праздником. Первый же пассажир международного экспресса не отказал веселым пенсионеркам, взялся передать имениннице их скромный подарок. Анна наблюдала за происходящим из машины, благоразумно не присоединяясь к беспечной толпе. Теперь, пусть даже и специально поинтересовавшись у невольного соучастника своего убийства: а не было ли в толпе ее подруг молодой и очень красивой девушки?, Любовь Ниловна могла быть спокойной - Анна передачу не отправляла...
А дальше как в фантастическом триллере...
Правильно рассчитав, что непритязательными ржаниками академическая «крыса» вряд ли станет делиться с иностранными коллегами и съест их сама, Анна даже додуматься не могла какую штуку сыграют эти милые «деликатесы» с желудком ее врага. Ржаной хлеб с медом, попав в кишечник, оказался главной составляющей своего рода «гремучей смеси», детонатором к которой явился Аннушкин яд. Всё дело было в том, что у Любови Ниловны, как и у многих других абсолютно здоровых людей, в организме присутствовали всякого рода «интересные» бактерии. «Интересными» некоторые из них были прежде всего потому, что при определенных условиях начинали «бродить», способствуя образованию в организме спирта. Любовь Ниловна, отведав за завтраком отравленного лакомства, соединила в себе и эти «обстоятельства», и «условия» и к вечеру, не приняв и капли алкоголя, оказалась не то, чтобы пьяна, а, таки, сильно выпивши... Страшная авария, случившая несколькими часами позже, произошла хотя и не по ее вине (она врезалась в толпу людей, будучи уже мертвой), однако являлась следствием пусть и не бессовестной, но все-таки халатности: когда не сумев правильно разобраться в своем очень плохом самочувствии, она всё же села за руль, скончалась прямо во время движения. Ее сердце, парализованное коварством «василискиных капелек», остановилось в самый неподходящий с точки зрения человечности момент...
…Короткое следствие было объективным, но не особо щепетильным и установило следующее: русская женщина-ученый погибла в День своего рождения по собственной вине. А сердце?.. Раздавленное о руль, оно уже никому пожаловаться не могло...
«Организовать» смерть Аркадия Зиноныча оказалось и того проще. Уже вполне уяснив способность отравы маскироваться под разного рода болезни, Аннушке оставалось лишь правильно рассчитать дозу. Подмешав в дядюшкин чай мизерное количество яда, она спровоцировала не острое, а очень выгодное для себя на тот момент хроническое его отравление. И здесь, - в который уже раз! - ее незримый «ангел-хранитель» доделал дело как надо: болезнь Аркадия Зиноныча всеми признаками напоминала лейкемию, погубившую в свое время его сына. Врачам не пришлось ничего додумывать и, списав эту страшную вещь на "гены" и "наследственность", они, по-сути, благословили убийцу на новые «подвиги»: «подогнать» скорую после мужа кончину Александры Ниловны было и вовсе делом одной капли...
...Вспоминая пережитое, Анна сейчас еще раз поблагодарила своего невидимого благодетеля и, чувствуя во всем теле приятную негу, расслабилась. Она, должно быть, уснула, потому что узкое пространство купе стало неожиданно расплываться, наполняться ярким, но не резким светом. Анна на секунду зажмурилась, а когда открыла глаза вдруг обнаружила, что в купе она не одна.
Красивый молодой человек сидел за столиком напротив, в упор рассматривая ее смеющимися веселыми глазами. Анна удивилась.
- Кто вам позволил сюда войти?
- Никто. Я сам. Мне казалось тебе приятно будет меня видеть.
- Однако! - Анна покрутила головой, удивляясь наглости незнакомца. - Я не люблю подобной фамильярности и попросила бы вас очистить мое купе!
- Вот так да! - Незнакомец обиделся. - Сначала благодарят, рассыпаются в любезностях, а потом гонят, как собаку!
- О чем вы, голубчик?! Какие «любезности»?! Я вас не знаю и подите немедленно прочь!
- Я бы на твоем месте не стал настаивать... Работа не закончена, дел еще много, кто станет тебе помогать, если я?
- Да вы кто такой, в самом деле?!
- Я?! Черт.
- Кто-кто?!!
- Ну, Сатана, Дьявол, Бес, Нечистая сила и прочее, прочее, как вам, душа моя, будет угодно!
- Хорош остряк!
Черт нахмурился.
- По-моему, мне не верят... Отчего?
- Да разве черти такие?!
- А какие мы, по-твоему, есть?!
Аннушка на секунду задумалась, вспомнила все, что ей было известно по сказкам, мультфильмам и рассказам видевших их алкоголиков
- Вы - страшные, голые, лохматые, черные, зеленые, живете в болоте и в аду... У вас длинные козлиные бороды, рога, хвосты, копыта и свиные рыла...
Черт даже упал от хохота. Он моментально забыл обиду.
- Мадам, вы прелесть! Да как бы я посмел явиться сейчас к вам голым, да еще и с не мытым рылом?!
- Хм… Что и требовалось доказать...
- Не верите?
- Не верю.
Незнакомец, как будто несколько озадаченный, пригладил волосы, задумался, потом хитро взглянул на Анну, затопал ногами. Анна скривилась.
- Прекратите. Это не смешно.
- Скорее, не честно. Сами просили доказательств и меня же ругаете...
Анна недоверчиво передернула бровями, заглянула под стол и ойкнула: закинув ногу на ногу, незнакомец стучал по полу... грязным хвостом, то и дело сметая им пыль со своих больших, как у жеребца, копыт. Она с изумлением уставилась в лицо гостя, поражаясь еще одному фокусу: на его голове среди аккуратно уложенной прически медленно росли два толстых рога.
- Черт улыбнулся.
- А ты, однако, не из пугливых.
- А чего мне бояться?! Ты мой друг! Верно?!
Черт хмыкнул, вытащил из-под стола хвост, стал сосредоточенно, но волоску, перебирать густую и спутанную, как у коровы, его метелку.
- Ну, в общем, это не совсем так... Но где-то очень недалеко от истины. Я помогал тебе и помогу еще не раз. Но вот, что касается "дружбы" и "любви"… Это, прости, не по моей части. Точнее, я не злой, как многие меня себе представляют, я просто деловой и веселый. Я готов помочь, прийти на помощь, но... Во всем должен быть смысл. Так? Ты убила столько людей, потому что тебе нужным были их деньги. Согласен, такие миллионы стоят того, чтобы скрутить за них кому-то башку. И я не осуждаю тебя. Нет! Наоборот, я преклоняюсь перед тобой за твою настойчивость и целеустремленность. Да и зачем, скажи, этим старым баранам деньги, если они не могут, не умеют ими пользоваться?! Но и ты не должна на меня сердиться, если я скажу, что никому не помогаю «за так...»
- Ах, да! Я что-то припоминаю!, я где-то уже читала и слышала, что за свою помощь ты всегда требуешь у человека его душу. Ты пришел за моей?! Ты хочешь взять ее сейчас?!
Черт улыбнулся, обнажая ровные и белые, как у кинозвезды, зубы, помолчал, уставился на Анну ласковым взглядом.
- А разве можно взять то, чего уже нет?..
- О чем ты?!
- Твоя душа уже давно у меня...
- Это неправильно! Мы еще не закончили дело, а ты уже получил свои дивиденды!
- Я никогда не работаю в долг. И здесь все честно. Как в магазине. Сначала платишь, затем получаешь. Разве бывает, что там дают что-то бесплатно?.. Да и потом... Я ведь никому не навязываюсь. Вы, люди, рождаетесь свободными. Ваша душа, как чистый лист бумаги. И только от вас зависит кому из нас - Богу или мне, Сатане, - вы напишите однажды свои записки. Другое дело, если служение Богу - это вечный труд, боль, это самоотречение и страдание за всех и во имя всех, то мне такой жертвы не нужно. Я принимаю вас, людей, такими какие вы есть, потому что я и сам такой. Бог приходит и помогает человеку только по его вере и мольбе, меня же просить не нужно: ты едва подумала о деньгах, о том, что у кого-то их много, а у тебя - нет и что хорошо было бы взять их любой ценой, - а я уже понял... Я уже тут! И принял твою записку и завернутую в нее душу...
- Чего же ты хочешь еще?! Говори! Я не так жадна и за ценой не постою!
Черт опустил глаза. Блудливая улыбка запрыгала в уголках красивых губ.
- В самом деле?.. И не обидишься?.. - Вкрадчивый ласковый голос теплым сквозняком коснулся Аннушкиного лица.
- Говори же!
- Нет... Не сейчас... Зачем портить веселье?.. Но я приду. Я обязательно вернусь! Не сомневайся...
Анна очнулась. Она несколько минут сидела в полумраке купе, размышляя над тем, что это было. Какой удивительный сон! А, может, и не сон вовсе?.. Аннушка на всякий случай заглянула под стол, осмотрела свои ноги – копыт не было... Она улыбнулась. Настроение было хорошим - черт обещал помогать. А помощь ей, похоже, еще понадобиться. И хотя дело было за малым, это малое, вероятнее всего, будет небеспроблемным…
(продолжение следует...)