В Ольштын мы въезжали, кажется, с юго-восточной стороны. Ещё задолго до появления городских окраин начались жуткие заторы. «Шаг — остановка, другой — остановка» (с). Вообще для нас это было, пожалуй, первое столкновение с польскими пробками. Кругом — строительство новых развязок и вообще какая-то кардинальная реконструкция дорог. «Где деньги, Зин?». Откуда? «Из лесу, вестимо». Небось, снова немцы из ЕС-овских закромов миллиардик-другой евриков полякам подкинули.

В городе — ровно то же самое. Вселенский ремонт и заторы. Еле-еле (душа в теле) плетёмся-передвигаемся. Пешком, вероятно, было бы быстрей. Кажется, движение по нашей полосе местами даже реверсным было. Плюс тут же мучаются трамваи. Всё «в одном флаконе»! «Всё смешалось в доме Облонских!»

Но до замка «переползками» и «перебежками» мы всё-таки добрались. Теперь где бы притулиться-заякориться. Лихо нырнули на «полоску» для стоянки автобусов — видимо, специально для транспорта с организованными туристическими группами. «Полоска» длинная, а автобус на ней всего один. Чего бы тут на часок-другой не обосноваться? Не одни мы такие дерзкие и/или наглые — в хвост ещё одной легковушки упёрлись, польской. Кажется, тут же к нашему «заду» тоже кто-то поспешил прильнуть. Сколько же вокруг нахалов бесцеремонных!

Чуть впереди перед нами — почтовое отделение (Urząd Pocztowy, Seweryna Pieniężnego 21). Со взгляда на него и начинаем свой пеший осмотр города.

***

Ольштын — град, конечно, не античный, но старинный, средневековый. Есть что посмотреть. Некогда в сих местах обитали прусские племена (не путать с пруссаками и тем паче с прусаками). Потом пришли немцы-тевтонцы. Так сказать, «благородные» рыцари, но, конечно, не Робин Гуды! Пруссов частично нещадно истребили, частично прогнали, частично ассимилировали. И возникло тут Эрмландское княжество-епископство, подотчётное магистру Тевтонского ордена.

Что за бравый муж был основателем Ольштына, я так и не понял. То ли Генрих фон Лютер, первым поставивший «у изгиба реки Лына на границе пущи» деревянную сторожевую башню, то ли некий Ян Лайс, который и стал городским «мэром-пэром» и даже получил за некие свои заслуги дворянство. Впрочем, кто ж его знает (а если кто и знает, то это не я): может, оба один за другим руку к созданию города приложили, а может, Генрих и Ян — вообще одно и то же лицо. Поскольку сегодня Ольштын принадлежит полякам, не исключаю и такой вариант: его нынешним хозяевам очень уж возжелалось приблизить основателя города к западнославянским или «около того» корням (и тем самым отдалить от германских). С немцами, как и с нами, у поляков исторические счёты-напряги.

А вот что касается времени возникновения Ольштына и его названия — тут вроде никаких сомнений-разночтений в источниках нет. Рождён он ближе к середине XIV века и первоначально именовался Алленштайном. Вроде как от прусского названия реки Лыны — Ална (лань). Хотя лично я бы посомневался… нет, не во времени его основания, а в интерпретации названия: в сочетании с немецким «Stein» (камень, замок) я бы и «allen» перевёл иначе. Типа «весь каменный» или «всё в камне». Но раз поляки захотели соотнести его не с германской этничностью-идентичностью, то и пусть. Лына — так Лына. Ална — так Ална («дика, печальна, молчалива, как лань лесная, боязлива, она в семье своей родной казалась девочкой чужой…»). А собственно Ольштыном (полонизированное от «Алленштайн») город стал уже в послевоенное время, когда эти территории окончательно изъяли у потерпевшей страшное поражение Германии. То есть после 1945 года. Потерпевшему — кости (вообще-то в оригинале кости были опоздавшему, но невелика разница).

И ведь за всё время существования что только ни происходило с городом! — из рук в руки туда-сюда кочевал. Словно женщина с пониженной социальной ответственностью. «Девочкой» и чужой, и своей была лань-Ална и для германцев-крестоносцев, и для польских королей. Попеременно: то так, то сяк, то для одних, то для других.

В общем, повторюсь чуток: и под тевтонцами город лежал, и под поляками. И снова под крестоносцами. И опять под западными славянами. И разрушали его попеременно то те, то другие. Даже шведы свою руку к руинированию прикладывали. Все на славу ой-ой-ой как поураганили. Что называется, то понос, то золотуха. То пожары, то чума. Последняя особо постаралась — в 1709–1710 годах почти под корень выкосила городское население. От наполеоновских войн сей град тоже сильно пострадал (кстати, сам французский император-узурпатор тоже почтил Алленштайн-Ольштын своим присутствием — про Августов помните?). Изрядно потрепавшись за столетия, город, как птица Феникс, восстал из пепла и снова расцвёл.

В XVIII веке, казалось бы, обрёл Ольштын своё «окончательное» державное пристанище: после трёх разделов Польши вошёл в состав Прусского королевства. А посему к началу XX века лишь треть жителей города были этническими поляками. Остальные — понятно кто.

Во время Первой мировой войны в крепостные стены Ольштына ступила нога русского солдата, но надолго тут не задержалась. В России разыгрались две революции подряд, империя распалась, а Польша получила независимость. Но город и тогда не вошёл в её состав. По итогам плебисцита 1920-го года почти сто процентов его жителей высказались за то, чтобы продолжить оставаться в составе Германии. Вроде бы «пристанище» сохранялось, закрепившись волеизъявлением народа.

Однако наступил 1945 год, фашистская Германия сокрушительно проиграла всё, что можно и нельзя, и европейские границы вновь поменялись. Все немцы из города были быстренько депортированы, а германский Алленштайн стал польским Ольштыном. Польша стала стремительно наращивать тут своё этническое присутствие (в 1946 году в городе было немногим более 20 тысяч жителей, через четыре года — уже пятьдесят тысяч, сейчас — около двухсот). Вроде как новая конечная «пристань», завершение длительного пути, «долгой дороги в дюнах». Впрочем, никто не знает, как история развернётся дальше. «Всё течёт, всё изменяется», хотя потом всё и «возвращается на круги своя».

…Тем не менее все геополитические перипетии не мешали городу развиваться и процветать. В том числе и в архитектурном плане. Что мы сейчас вокруг и лицезреем.

Ещё в XIV веке строятся Верхние (Высокие) ворота, через которые мы в старый город, собственно говоря, и вошли. Конечно же, они восстановлены, ибо после Второй мировой войны от них оставались жалкие развалины, разве что остов с фундаментом. Скорее это даже не реставрация, а новодел. Или почти новодел, объявленный реставрацией.