А чего? Почти в каждом саду этого небольшого приволжского городка устраивали под старой яблоней, грушей ли летнюю постелю. Кто раскладушку брезентовую растягивал, кто и пружинную кровать, лишнюю теперь в доме, выставлял. Подушку, покрывало кинут - спи не хочу. А коль ночью нечаянным дождиком намочит - не беда, след днём солнышко и высушит. В основном дома небольшими были, в три окошка по уличному лику, вдали сбоку где одно-два кухню осветят. А уж коль пять по фасаду глаза вылупят , да в резные ресницы-наличники разукрасятся, терем считай! Хоть за тремя, хоть за пятью горница не велика и спрячется. А семьи не малые. Зимой все вокруг печки и спасались-спали-прятались. Летом вольготно - хошь на сеновал лезь, хошь в клети-подклети укладывайся, хошь на свежем воздухе.
Бабка Анна теперь в своём старом доме одна и проживала. тремя оконцами горница в палисад смотрела, большая русская печь всё жилое пространство надвое разделяла. Она в нарядную половину и не пошла, так за печкой на лежанке и ночевала. В передней высокую кровать с подзором и ворохом подушек сначала для дочери берегла, теперь вот для внука Димитрия. Стол в ней два раза в год и накрывала - на Рождество да Пасху. В светлый день с соседкой Мотей одно красно яйцо на двоих поделили, положено так:
-В это лето непременно Митька ко мне приедет!
-Хорошо бы.
-Чего вот ты - хорошо бы, хорошо бы. Приедет!
Май черёмуховым цветеньем опьянил, солнечными головками одуванчиков все травы усыпал. Засеянные, чем положено, грядки черным пока ликом только и вздыхали, лишь чесночная толстенькими всходами хвастались.
В июне все другие чесночные переплюнули, поливай да поли - мы не подведём! В эту пору Димитрий и приехал. В какой другой местности может его и Димкой прозывали, тут никак нельзя, Митька и всё! Отродясь никаких Димок не было, пусть Митяна, пока маленький, Митя - единственный и любимый.
У бабки Анны всё давно приготовлено. Бельё постельное ветром высушенное, ярым солнцем выбеленное, руками женскими по перинам взбитым разглаженное. Ночи две Димитрий на этом благолепии, красоте то бишь, и блаженствовал. На другой уж день дорогу в местный клуб нашёл, черноокую Елизавету заприметил. Ведь и в полночь с веселий домой не вернёшься. А бабка сидит и ждёт, сидит и ждёт.
-Ба! Погода уж так хороша, теплынь, - внук попросил, - сооруди-ка ты мне постель в саду, под яблоней. Если приду поздно, тебе и ждать меня не надо, там и усну. Нашла Анна старую раскладушку на подворье, под большой анисовой яблоней растопырила, одеялков-подушек нанесла. Так и ночевали - бабка за печкой, внук - в яблоневом саду.
Июль которыми ночами грозами пугал, молниями, почитай , округу полностью освещал, громом бранился на вёрсты дальние. Просыпалась-вздыхала бабка Анна:
-Митька-то как там под яблоней?!
В это утро Анна выглянула в умытое дождем оконце. Капельки воды, не успевшие скатится вниз, отливали всеми цветами радуги. Зажмурилась, отёрла веки ладонью, подумала:
-Пойду-ка в сад, погляжу, как там Митька.
С раскладушки мокрым подолом покрывало ткнулось в мокрую же траву. Старая женщина с трудом вскинула тяжёлую тряпицу на забор и пошла в дом. Яичные белки на раскалённом масле вздулись, желтки затянулись корочкой и от посыпанной соли покрылись пятнышками. Пшенная каша благоухала. Димитрий влетел в кухню, чмокнул бабушку в щёку:
-Я промок, замёрз! Бабуля, есть хочу...
Анна чуть пригасила искорку в глазах:
-Сынок, а ты сегодня под какой яблонькой ночевал?
...В доме переполох. Собирают единственного сына, Дим Димыча, так уж с детства его величают, на каникулы в деревню к прабабке. Та ждёт-недождётся, сообщила по сотовому, - и выбеленное бельё, и перина, и...раскладушка готовы. И старый анис вязнет в высокой некошеной траве полосатыми боками.