Тело как-то мерно потряхивало, словно меня нёс на себе огромный зверь. Не торопясь, вальяжно раскачивая, будто верблюд в караване, даже позвякивало что-то в такт.
- Давай, давай, доченька милая, ещё чуть-чуть. Потерпи, скоро дом!
Спину жгло, в голове гудело и сил совершенно не было, не то, что поднять голову, а даже глаза открыть. Звуки опять стали глохнуть, потом совсем пропали, осталось только плавное покачивание, и я снова ухнул куда-то в тёмно-сине-красные пучины безсознания.
Было тихо, пахло нашатырём и мятным чаем. Голова была светлой и лёгкой. Как и всё тело. Я будто парил на облаках. Наверное это и есть рай, сейчас появится какой-нибудь ангел с арфой или старик с открытой книгой и отведут меня в райские кущи. А вот, кажется, и они.
Я услышал шарканье и тяжёлые вздохи:
- Тихоновна, ну как он?
- Да никак Степановна. Лежит, жар вроде спал. Не знаешь, чей такой?
- Это вроде бы Сивковых сын.
- Точно, Кириллом, по-моему, зовут.
- Пойду, дойду до них. Пусть забирают.
- Ну давай, спасибо. Я тут послежу за ним. Солнечный удар - не шутка всё-таки.
- Ага, давай, я уж скоренько...
Пришлось глаза открыть. Я лежал на диванчике в незнакомой деревенской избе. Даже обидно немного стало, хоть бы одним глазом на райские сады бы взглянуть.
Я пошевелился, диван заскрипел.
- Ох ты, Господи, очнулся! - в комнату вошла та самая тётка, что вчера спасала нас от полоумного Власа.
- Здрасть... - я попытался приподняться, но голова вдруг закружилась и подкатила тошнота.
- Лежи, лежи, нельзя пока вставать, - тётка проверила мой лоб, пощупала пульс на запястье, - сейчас родители тебя заберут.