оглавление канала
Я попыталась сосредоточиться и связаться с Асхатом. Медведь спал и чувствовалось, что он был не очень доволен моим вторжением в его мысли. Хотя, я могла и ошибиться, в мысленном разговоре не присутствуют эмоции, или, по крайней мере, их довольно трудно ощутить.
- В каком направлении искать Олега?
Вопрос я постаралась поставить, как можно проще и короче. Косолапый не отвечал. То ли думал, то ли таким образом выказывал свое неудовольствие от моего приставания к нему. Но я терпеливо ждала, понимая, что медведю тоже еще пока не очень просто вот так со мной «разговаривать». Через некоторое время у меня в голове родилось видение какого-то заснеженного поселка. Черная нитка железной дороги перечеркивала его, словно уродливый шрам перечеркивал лицо нищего бродяги. У меня почему-то от этой картинки мороз пошел по коже, хотя ничего необычного, вроде бы, в этом поселке и не было. Таких поселений в нашей стране миллионы, и все они имеют не очень презентабельный вид. Видимо, медведь почувствовал мои эмоции, потому что сразу за картинкой поселка он передал:
- Берегись, плохие люди со своими машинами там.
И все, больше ни тени мысли, словно медведь закрылся от меня. Но по крайней мере, я уже знала в каком направлении двигаться.
Все то время, пока я общалась с Асхатом, Федор очень внимательно, с каким-то благоговением следил за мной. Лицо его было неподвижным, словно маска шамана, и только глаза, блестевшие живым огнем, выдавали его чувства. Не вдаваясь в объяснения, я просто спросила:
- Здесь неподалеку есть какой-нибудь поселок, где бы проходила железная дорога?
У охотника на лице от такого простого вопроса появилось некое разочарование. Не знаю, чего он ожидал. Может быть, что я сейчас взлечу со скамьи или вообще растворюсь на его глазах в воздухе? Но, увы, я его надежд не оправдала. Скорбно вздохнув, как обиженный ребенок, которому вместо обещанного подарка дали метлу и велели подметать двор, он ответил:
- Да, тут рядом. Поселок Заводское. Там и железная дорога имеется. У меня там дом. – Видя мой удивленный взгляд, вызванный его признанием о наличие у него дома, Федор быстро пояснил. – Я там почти совсем не живу. Но у меня там друзья. Они о доме и заботятся. Если Один и появлялся в поселке, то они должны об этом знать. Один и их друг тоже. – И добавил тихо. – Мы все ему обязаны нашей теперешней жизнью.
Меня разобрало любопытство. Интересно, что это за история такая. Но задавать сейчас вопросы Федору не стала. Нужно было решать проблему, найти Олега. Задвинув свое любопытство подальше, я поднялась с лавки, с усмешкой глянула на охотника, и проговорила:
- Ну что ж… Веди, Сусанин. Пойдем к твоим друзьям. Может они и вправду что-то знают. Но Асхата придется оставить здесь. Думаю, это очевидно. Появись мы в вашем поселке рядом со спокойно идущим медведем, на нас сразу обратят внимание. Это, мягко говоря. А нам сейчас любое постороннее внимание будет лишним. Да и Асхату надо еще окрепнуть и залечить раны. Что-то мне подсказывает, что впереди нас ждут серьезные испытания.
Не желая больше тратить время на пустые разговоры, я вышли из избы, а Федор задержался в маленьких сенях, которые больше напоминали обычную кладовушку. Оттуда сначала послышалось шебуршание, а потом раздался грохот. Моя бабушка в таких случаях говорила «небо пало». Я было кинулась обратно, беспокоясь, не привалило ли там нашего бравого охотника чем-нибудь тяжелым. Но мне навстречу из-под какого-то хлама вылез Федор, держа в руках старые деревянные лыжи. Шмыгнул носом, и с довольным видом протянул эти палки мне.
- Вот, лыжи... – Многозначительно произнес он.
Хотя я и без него видела, что это не самолет. Подавив тяжелый вздох, я взяла из его рук это старье и критическим взглядом оглядела этот старый хлам. Лыжи были самодельными, и когда-то, возможно, и были хороши для похода по заснеженной тайге, но время их былой славы давно миновало. Почему они до сих пор оказались припрятанными в кладовой, а не сожженными в печи, оставалось для меня загадкой. Возможно, они были дороги для Федора, как память, а возможно, из-за обычной забывчивости. Охотнику мой критический взгляд не очень пришелся по вкусу, и он сердито буркнул:
- Они еще добрые… Все лучше, чем пешком по сугробам бегать. А путь, не сказать, чтобы очень близкий, километров пятнадцать пешего хода. Умеешь на лыжах-то?
Обижаться на последний вопрос я не стала. Не могу сказать, что была ярым биатлонистом, но в силу моей профессии ходить на лыжах приходилось, и довольно часто. Придав своему лицу благодарное выражение, я поспешно проговорила:
- Не волнуйся, дочапаю как-нибудь. А за лыжи – спасибо. Ты прав, по сугробам пешком много не набегаешь.
Федор выдохнул, вполне удовлетворенный моим ответом. Асхат уже ждал нас у крыльца. Я мысленно передала медведю информацию, что мы сейчас отправимся в поселок людей, чтобы искать Олега, и что медведю там не место. Да и раны его еще как следует не зажили. Медведь послал мне сообщение в мозг, которое на человеческом языке звучало бы примерно, как «не больно то и хотелось». Нашего «разговора» Федор слышать не мог, и встревоженно спросил, обращаясь ко мне:
- А медведь не убежит?
От такого вопроса я слегка растерялась. Открыло было рот, чтобы ответить, но не успела. Мишка это сделал более красочно и эмоционально. Он сердито фыркнул, и подцепив лапой снег с ближайшего сугроба запулил его прямо в Федора. Тот отшатнулся от неожиданности назад, зацепился ногой за лежавшую чурку, заменяющую избушке крыльцо, и повалился навзничь, утонув в сугробе, как в накатившей морской волне. Асхат с довольной мордой (если у медведей вообще может быть подобное выражение) гордо заковылял за угол домика.