В Павловском дворце и парке любуются не роскошью мраморов и блеском зеркал, а вкусом и мыслью зодчих и декораторов, живописным единством архитектуры и рукотворного ландшафта.
Императрица Екатерина II в письме одному из своих европейских корреспондентов — барону Гримму — писала: «Я с ума схожу от архитектурных книг: вся комната моя ими завалена, а мне все еще не довольно». Так в собрании Екатерины II оказался альбом Чарльза Камерона «Термы римлян» (The Baths of the Romans). Офорты сопровождали обмеры римских раскопок, дабы, как уведомлял автор, «исправить неточности», допущенные Палладио (Андреа Палладио — итальянский архитектор позднего Возрождения). Екатерина II пригласила Камерона в Россию, с Камероном заключили контракт на постройку «римских бань» в Царском Селе, и в 1779 году шотландец морским путем прибыл в Кронштадт.
Карьера Камерона начиналась в Лондоне, в мастерской автора «Всеобщей архитектуры» архитектора Исаака Веара, где молодой человек, обучаясь рисованию и гравировке, увлекся трудами Андреа Палладио. После смерти Веара Камерон поехал в Рим и, получив разрешение папы Клемента XIII, занялся обмерами и зарисовками римских терм на раскопках. В Риме Камерон оказался в кругу знатоков античности, познакомился с автором «Истории искусств древности» Иоганном Винкельманом и мастером архитектурных фантазий Дж. Б. Пиранези. В числе новых друзей был и полный его тезка, Чарльз Камерон, автор «Воспоминаний об изящных искусствах» (1785–1786). Из-за этой встречи в России архитектора принимали за однофамильца аристократа, сторонника Стюартов. Екатерина II признавалась: «Я увлечена Камероном, архитектором, якобитом по рождению, воспитанным в Риме… Это голова, голова воспламеняющая». Вернувшись в Англию, Камерон издал труд «Термы римлян» (1774) с офортами по собственным рисункам. Благодаря этому труду русская императрица пригласила Камерона в Петербург и доверила ему исполнение мечты — возведение в античном стиле Холодных бань в Екатерининском дворце.
В Царском Селе Камерон поселился на Садовой улице, во флигеле каменной оранжереи. Указом от 25 октября 1779 года ему назначили жалованье и средства «на квартиру и экипаж ежегодно по 1800 рублей». Екатерина II поручила Камерону отделку интерьеров северной части Екатерининского дворца, а в 1780 году доверила строительство резиденции для своего сына Павла I и его супруги Марии Федоровны на подаренных к рождению Александра I землях по берегам реки Славянки.
Первые постройки шотландца в Павловске — храм Дружбы с дорийский ордером и колоннада Аполлона с бронзовой статуей Аполлона Бельведерского, отлитой со скульптуры из Бельведера в Ватикане. Сам дворец в виде куба, перекрытого куполом, и симметричными крыльями галерей Камерон расположил на холме над запруженной рекой. Гладь воды отражает фасад, гости любуются постройкой по мере приближения. Камерон следовал в композиции римским образцам и пропорциям и построил дворец наподобие виллы «Ла Ротонда» Андреа Палладио в Виченце. C Павловского дворца началась мода на усадьбы в неоклассическом стиле по всей России. К парадному подъезду дворца Камерон подвел Тройную липовую аллею, но большую часть парка спланировал как пейзажный парк с использованием естественного рельефа. Авторству Чарльза Камерона в парке принадлежат павильоны Трех граций, Вольер, Эрмитаж, Молочня, похожая на альпийский домик из валунов, Холодная ванна и мост Кентавров. Как писал Владимир Талепоровский, хранитель собраний дворца, Камерон видел в Павловске «заманчивую возможность реализовать и осуществить свои мечты по воссозданию античных красот среди девственной природы».
Камерон слыл бескомпромиссным архитектором, зачастую он не желал исполнять капризы Павла I и Марии Федоровны. В 1785 году в Павловске отказались от услуг шотландца, и Павел I пригласил итальянца Винченцо Бренну для устройства интерьеров дворца. Стиль Бренны — романтичный классицизм. Для Марии Федоровны архитектор спроектировал спальню с шелковыми обоями и огромной позолоченной кроватью, как спальня в Версале, а Итальянский зал превратил в копию римского храма. К Павловскому дворцу Бренна пристроил боковые корпуса и полуциркульные флигели, на один этаж поднял галереи. Перестройка была сделана столь деликатно, что здание сохранило первоначальную композицию. В торцах флигелей Бренна установил четырехколонные порталы, фасады декорировал вензелями и воинскими доспехами и таким образом сохранил стилевое единство постройки.
Авторству Бренны в Павловске принадлежит и замок Бип, или Мариенталь, с бастионами и равелинами, возведенный для воинских игр Павла I.
Учеником Бренны был Карл Росси. Бренна писал: «Молодой Карл Росси… находясь у меня с детства, обучался у меня архитектуре». Самая ранняя совместная с Бренной работа Росси — настольное украшение в виде храма из слоновой кости в Парадной библиотеке. Другая работа Росси в Павловске — Танцевальный зал, пристроенный к Розовому павильону в 1814 году для бала в честь возвращения русских войск из Парижа. В 1824 году в Павловском дворце Росси спроектировал Большую библиотеку на 20 тысяч книг, Лавандовую комнату со стенами в тон цветам в саду. Еще одна значительная работа Росси в Павловске — литые из чугуна Николаевские ворота (1826).
В 1803 году в Павловском дворце случился пожар, восстановление интерьеров вдовствующая Мария Федоровна поручила Андрею Воронихину. Один из шедевров Воронихина — кабинет «Фонарик» с застекленной полуротондой, выходящей в Собственный сад. Мебель в кабинете также выполнена по рисункам автора Казанского собора.
Еще одно имя, связанное с Павловским дворцом и парком, — Пьетро Гонзаго, мастера ведуты и декоратора. Ему принадлежит роспись плафонов Тронного зала и фреска на пристроенной Светлой колоннаде, известной как Галерея Гонзаго. Изображения колонн на плоской стене — обманки — связывают архитектуру дворца с окружающим пейзажем. Про Гонзаго рассказывали, что с парком он обходился как с рукотворным пейзажем: по утрам шел с ведрами краски и помечал, какие деревья следует обрезать и открыть вид на перспективу. Проект павильона Пиль-башни, расписанной под руину, также принадлежит Гонзаго.
Путешествие по залам Большого дворца — от Чарльза Камерона к Винченцо Бренне, от Бренны — к Карлу Росси и Андрею Воронихину, к шедеврам Гонзаго, как и сам парк с островами, каскадами, павильонами и лесными дорожками — открывает мечтательное и вольное устройство русской идиллии. Василий Жуковский писал о Павловске: «Все к размышленью здесь влечет невольно нас…»
Текст и фото Михаила Борисова.
Больше фотографий смотрите в альбоме «Павловск».