Родители часто не уделяют внимания эмоциональному воспитанию, потому что оно вообще отсутствует в классической общепринятой системе воспитания. Однако если посмотреть на топов в своих областях, они давно поняли, что именно эмоции занимают ключевое место в индексе успеха. Если раньше признание эмоциональной стороны вопроса в бизнесе было моветоном, то сейчас этому в своих выступлениях уделяют особое внимание Джек Ма, глава Алибаба, Ричард Брендсон, основатель Virgin, и Герман Греф, председатель правления Сбербанка.
Джейми Даймон, президент JPMorgan, говорит, что «не IQ приводит человека к успеху. Намного важнее EQ: эмоциональная осознанность, навыки общения, то, как вы доносите до людей информацию и каким способом вы решаете вопросы. Именно это имеет значение, особенно в вопросах управления». Джек Ма, глава Алибаба, считает, что EQ – компетенция будущего наравне с IQ. А глава Сбербанка Герман Греф, общаясь с прессой, обращает внимание на то, что навыкам эмоционального интеллекта нужно учить еще в школе.
В нашем достаточно шовинистском обществе мы привыкли, что эмоции – это гендерный феномен. Мужчины не плачут, и вообще, эмоции – это к женщинам. И совершенным прорывом, на мой взгляд, является тот факт, что о значении эмоций говорит не только Кейт Миддлтон и почти святой Далай Лама, но и мужчины – лидеры бизнес-сегмента.
Эмоции, действительно, могут привести нас к лучшим или к худшим решениям, – разница лишь в эмоциональной осознанности. И главная ответственность за формирование этого навыка лежит на родителях. Его на самом деле можно развивать в течение всей жизни, но начинать это нужно с самого детства.
Наши семьи часто с эмоциями на «вы». Мы не умеем их выражать, принимать, управлять и понимать, мы хотим относиться к ним равноправно. Мы готовы позволить ребенку выражать радость и удивление и сами культивируем в нем стыд, как средство управления его поведением. Мальчикам мы не позволяем страх: «Ты что, девочка, чтобы бояться?». И культивируем гнев, – «Надо было сдачи ему дать. Дал? Молодец! Мой сын!». При этом не позволяя гнев к себе: «Ты что?! На отца?!».
Нужно понимать, что эмоции у ребёнка никуда не пропадают. Он не перестанет бояться, только потому что ему светит прослыть в семье трусом. Наоборот, он будет бояться еще сильнее, так как причину своего страха ему теперь не с кем обсудить, а значит никто не развеет его опасения в спокойном диалоге.
Этот мальчик, к десяти годам многократно задавивший дома обиду на родителей, непонятый и озлобленный внутри, пойдет и разобьёт нос однокласснику. А если страшно бить нос, он мыском сапога даст под живот дворовой кошке или наорет на пожилую женщину, медленно нажимающую код домофона.
С девочками ситуация другая. Девочке вообще злиться нельзя, она же девочка. Зато ей легко разрешают плакать, а лучше – тихо в комнате. Она будет сидеть на полу у кровати, жалеть себя и раскручивать в голове комок обид, надевая образ жертвы. Снять его потом будет непросто. Из этой девочки выйдет прекрасная жена алкоголика, от которого она не уйдет, потому что «это мой крест и нести я его буду до конца дней».
Система подавления эмоций выглядит просто: мне обидно, я не понимаю, почему мама запрещает идти гулять, если мне хочется. Почему именно сейчас я должен делать уроки? Слезы падают на тетрадь, никакого толку от этих уроков нет. И мамино ключевое «потому что я так сказала» заставляет злиться. Завтра я отомщу за свои страдания той же маме, папе, а проще всего – младшей сестре.
Или я потерял любимый брелок и бесконечно расстроен. Мама пожалеет, но через две минуты включит режим воспитания: «Ты что плачешь из-за ерунды?» Ребёнок утирает слезы, но ощущение грусти из-за потери у него остается. К этому добавляется непонимание, – «Мама сказала, что брелок – ерунда, но почему мне так плохо и обидно»? Так ребенок постепенно перестает доверять своим ощущениям и начинает жить по сценарию.
Мама купила новое платье, а Маша хочет новую куклу. Но мама сопротивляется: «У тебя куча новых игрушек, ты ничего не ценишь, ты всё ломаешь». Маша не согласна. У мамы тоже много платьев, и она купила еще одно. А Маша ценит свои игрушки. И теперь ей обидно дважды: игрушка так и осталась в магазине, но еще и мама обидела обвинением. Маша не ломала игрушки, – машинку сломал брат, а кукла просто развалилась случайно. Эмоций Маши маме не понять, но Маша-то их чувствует глубоко и тонко.
Совокупное множество таких моментов приводит родителей и детей к эмоциональному расколу. Дети отчаиваются донести свои мысли до родителей, у них нет инструментария: ни слов, ни аргументов, ни власти. И понимания своих эмоций тоже нет, потому что никто не объяснил, что вот это сейчас злость, и она понятна. А это – обида, и да, ты имеешь на неё право. К подростковому возрасту дети фактически уходят от родителей в свои комнаты и на улицу и начинают строить свой собственный мир, периодически врываясь в семьи, нарушая покой истериками, пьянками и воровством. Родитель не видит корни этой проблемы в воспитании. Он сваливает очередные выходки ребенка на подростковый возраст и начинает давить еще сильнее, «чтобы совсем от рук не отбился». Ребенок доживает до момента, когда его уже перестают трогать, и начинает отыгрывать такое же поведение в своем кругу. Раздражаться, злиться, бесконечно подкалывать друзей и любимого человека. В итоге женится и цикл повторяется. На работе он давит подчиненных, которые он него разбегаются или настолько демотивированы, что работать не хотят. А начальники давят его, потому что в их семьях тоже не было эмоционального воспитания. Он сидит на одном и том же месте, потому что подавлен, или меняет одну работу на другую, потому что бунтует и разговаривать с коллегами и клиентами спокойно не способен. Дома он скидывает свое раздражение и негатив на жену/мужа и детей.
Если бы в половине ситуаций, описанных выше, родители проявили понимание и сочувствие, а также обсудили открыто ситуацию, не передавливая запретами, и нашли компромиссы, эмоциональная связь в семье была бы сохранена. Ребёнка не нужно было бы запугивать санкциями, он бы прислушивался к вам лишь потому, что ваше расположение ему дорого. В такой семье большую часть времени – мир, и лишь иногда возникают конфликты. Эти конфликты не становятся нормой, и поэтому они нежелательны для всех членов семьи. В семье, где родители и ребенок осознают свои эмоции и принимают эмоции других, конфликт будут стараться сгладить, а не обострить. Это совсем не означает, что ребенок пойдет на все ваши указания, а вы будете только получать удовольствие. Наоборот, первое время сложнее будет вам. Вместо привычной резкой реакции на ребёнка, вам придется остановиться и спокойно спросить: «Почему ты сейчас так себя ведешь?». Получив шанс быть услышанным, ребёнок свалит на вас массу обвинений. Станет еще сложнее, но вы скажете: «Мне очень жаль, что тебе было так неприятно. Я постараюсь так больше не делать». Да, в первый момент так сказать сложно. Возможно, вам придется сказать так еще много раз, прежде чем он сам захочет ответить вам тем же.
Хотите узнать как воспитывать ребенка, чтобы ему не навредить? Приходите на семинар «Монтессори с рождения или воспитание средой».
❗️Жду всех желающих 26 января в 19.00 по Мск
Успевайте зарегистрироваться👉 http://palkinamontessorischool.tilda.ws/
После регистрации вас ждут полезные сюрпризы 🎁