10. В заключении
"О, Господи! Как же я сильно устаю. Не успеваю закрыть глаза, как снова раздаётся звук сирены и пора вставать на работу. И когда же это закончится? Скорее всего никогда, так как я здесь на пожизненное. Я знаю что отсюда у меня один выход: вперёд ногами"- думал Альфред, каждый раз перед тем, как открыть глаза.
В пятиэтажном бараке было одно помещение на этаже, на 300 человек и стояли двухъярусные шконки.
Попав в колонию строго режима, Альфред оказался вместе с уголовниками и отпетыми мошенниками. Здесь нужно было как-то выживать. Он не понимал как у этих всех людей собравшихся здесь не по своей воле хватало сил ещё на мелкие разборки пока охранники не заходили к ним в барак. Да и они наведывались только по-особым случаям , если уж крупная драка или убийство. За драку можно попасть в карцер. А это не самое лучшее место для выживания. В общей камере все находились в наручниках пристёгнутых цепью к ногам. Так что приходилось ходить полусогнутым как будто ты кланяешься. Между руками тоже была цепь длиной 50 сантиметров , она соединялась с цепью между ног тоже 50 сантиметров, между ногами, тоже была такая же стандартная цепь, чтобы было возможно мелко шагать. Полностью выпрямиться не получалось, даже лёжа на шконке. Всё равно приходилось спать в полусогнутом состоянии. После утренней сирены все выходили строиться в центральный проход. Там всех пристёгивали общей цепью. Так они строем по два человека длиною в 10 человек выходили из барака и садились в автобус. На автобусах их развозили по разным участкам, кого в шахту, в кого в литейный цех, а кого строить метрополитен. И там снимали с них цепи для того чтобы они могли беспрепятственно работать, вот только тогда они могли разогнуть спину. Еду им раздавали прямо на работе. Приезжал баландер из числа заключённых с большими флягами, которые тоже таскали заключённые. Они доставали алюминиевые тарелки и он небрежно накладывал каждому подходящему из заключённых какую-то баланду. Тот кто не мог выйти на работу по причине болезни, тот оставался в бараке и не мог питаться. Ему приносили еду знакомые заключённые из остатков. Кто-то приносил тайком спрятав в кармане хлеб своим товарищам по несчастью. Здесь болеть нельзя было, не было ни врачей, ни медицины. Заболеть какой-нибудь серьёзной болезнью - это было равносильно умереть, либо от этой болезни, либо от голода. Правила такое: кто работает тот ест. В казарме поочередно оставались один или два уборщика которые следили за чистотой барака и приглядывали за больными. Им также приносили еду заключённые с работ в специальных котелках, которые им накладывал баландер из расчёта сколько человек осталось в бараке.
Сосед Альфреда по шконке подхватил пневмонию. Альфреду пришлось выпросить у балндера ему порцию каши. Свой хлеб он есть не стал, а положил его в карман телогрейки, потому что знал больному сейчас нужнее. Голодный он может не поправиться никогда. А у Альфреда будет ещё и обед. У больного за весь день, только то, что он ему принесёт. Альфред предусмотрительно из барака взял с собой для него котелок.
Работа Альфреду досталась в метрополитене. Они копали дополнительную ветку. Работа под землёй была грязная и пыльная. Они практически света белого не видели. Только когда их выводили и сажали в автобус. Проходя до своего рабочего места стояло оборудование на которое они вешали телогрейки и личные вещи, чтобы они не мешали работать. Там-то и повесил свой котелок и телогрейку с хлебом в кармане Альфред.
На этом оборудовании работал закоренелый зэк, видимо уже давно сидевший за убийство. Фредди был рабочий инструмент кирка, лопата и ломик. Хотя и рядом и работала оборудование которое пробивала главную ветку метрополитена, но с него постоянно сыпались обломки и куски породы, которые и надо было убирать на эскалатор. Но аго тяговый механизм постоянно ломался. В этом случае заключённым приходилось на себе вытаскивать вёдрами. Здесь оборудование не ремонтировалось и не заменялось десятилетиями. Да и это никому не нужно было, если есть бесплатная рабсила. После такой 12часовой рабочей смены у всех руки отвисали до колен. И только особо привилегированные заключённые являлись бригадирами. Они не работали со всеми, а только лишь кричали на них, подзадоривая и озираясь на охранников. У каждого первого заключённого болела поясница, но от работы это не освобождало. Здесь люди были расходным материалом. По окончании работ все складывали инструмент и направлялись на выход из тоннеля. На выходе они забирали свои вещи, которые висели ждали их на оборудовании. Альфред выходил из тоннеля последним и забирал свою телогрейку с котелком. Закоренелый зэк провожая всех презрительным взглядом, облокотившись на оборудование тихонько поплёвывал им вслед сквозь зубы. Когда Альфред снял телогрейку он взялся за котелок, но котелок ему показался уж больно пустым. Он сразу же начал проверять карманы телогрейки и искать заныканный им хлеб для больного . Ни в одном из карманов хлеба не было и котелок был практически пуст. Альфред подошёл к зеку и презрительно уставился на него.
- Ну что ты вылупился на меня зэка, а...?
- Здесь был хлеб для Эдварда и каша.
- Ты хочешь сказать, что я его съел? Пошёл вон мразь! Вали пока целый.
- Ну ты ублюдок.
- Что ты сказал? А ну-ка, иди сюда.
И он схватил Альфреда за шиворот и ударил ногой в живот. Тут терпению Эдварда пришёл конец. Видит Бог, Альфред этого не хотел, но он был специально обучен боевым искусствам и его мгновенная реакция дала о себе знать. Он с одного удара вырубил зека и продолжал его запинывать не в силах остановиться и успокоить свой гнев. Когда когда он понял что зек перестал двигаться и лежал без сознания Альфред спокойно взял телогрейку и котелок и направился к выходу. Благо что никто этого не видел. На выходе охранники тщательно обыскивали каждого заключённого, шаря по карманам и заглядывая даже в котелок. Особо не понравившихся они заводили в соседнюю будку и втроём избивали до полусмерти. И все заключённые смиренно стояли и ждали окончания этих разборок в очереди на выход. Закончив издевательства охранники продолжали обыскивать остальных и очередь опять начинала двигаться. Другие охранники выйдя из автобуса заковывали всех в цепи и заводили в автобус. Зайдя в барак Альфред думал, что он скажет больному Эдварду. Ведь он явно подумает, что Альфред съел его пайку, так как все в колонии одинаково голодали. Альфред подошёл к больному Эдварду и виновато сел на край шконки. И тихо спросил:
- Как ты?
- Да ничего, пока жив...
- Тут знаешь, такое дело... Вообщем, я без обеда сегодня.
- Ну, да ладно. Ничего, тебе нужней.
- Ты чего, Эдвард? Неужели ты думаешь я твой обед съел?
- Да ничего я не думаю.
Скрючевшись отвернулся Эдвард. Альфред было попытался ему рассказать, как было на самом деле, но Эдвард не поворачиваясь только кашлял сильнее, будто пытаясь его перебить. Тогда кто-то из заключённых из дальнего угла крикнул ему:
- Да, завали ты свой рот! А то лёгкие выплюнешь.
- Ты сам сейчас их выплюнешь, если не заткнёшься!
Заступился за больного Альфред. Но не видя от Эдварда никакой реакции, склонил голову и молча прозвенел цепями к своей шконке. Не было никаких сил на оправдания, да и они бессмысленны, еду ими не заменишь.
Альфред добрался до своей шконки, лёг свернувшись калачиком. Он так и не понимал, как мог попасть из цивилизованного общества в это дикое средневековье.
Продолжение следует ...