Что-то неправильное цепляет взгляд — дверь в дедушкину спальню плотно закрыта, хотя Юра точно помнит, что оставлял ее распахнутой настежь. Возможно, родители все-таки уже здесь, решили спрятаться и напугать. Но почему тогда снаружи нет машины?
Юра медленно подходит к двери и прислушивается. Ни единого шороха. Нет, такие розыгрыши точно не в духе мамы. Она бы не стала сидеть на месте, если бы приехала и не застала сына в доме, она бы уже всю деревню на уши поставила. Получается, он просто не помнит, как закрыл дверь, вот и все. Нет там никого.
Когда он берется за ручку, с той стороны раздается хриплый дедушкин голос:
— Юра, ты ходил на Багровое болото?
Новая хлопушка взрывается в голове, ослепляя и оглушая. Скуля как щенок, Юра бросается прочь из дома, во двор, потом за ограду. Улица совершенно пуста, просить помощи не у кого. Надо постучаться к соседям, Лешкиным родителям, попросить проверить комнату деда, заодно и на Лешку можно пожаловаться, поделом ему, пусть потом хоть всю жизнь стукачом обзывается.
Совладав с паникой, Юрка спешит к соседскому дому и уже хватается за калитку, когда различает сквозь забор странное движение. Знакомый грязно-серый бок мелькает за сараем и тут же скрывается где-то в огороде. Оно вышло из леса.
Юра бежит к следующим соседям, когда неуютная мысль бьет в голову: находясь на улице, он виден со всех сторон. Существу не составит труда выследить и напасть. Надо в укрытие. Придется возвращаться домой. Лучше уж дедушка, чем непонятное нечто.
В доме по-прежнему тихо и пусто. Дедова спальня закрыта, изнутри не раздается ни звука. Юра прошмыгивает в гостиную и льнет к окну, рассматривая улицу. Только сейчас до пораженного испугом мозга доходит, насколько странно, что снаружи никого нет. Раньше с утра до ночи кто-нибудь обязательно мелькал за окном: играющие ребята, соседские бабульки, коровы и собаки. Теперь же всех как ластиком стерло. Наверное, прячутся по домам от этого чудища. Если так, то оно и правда очень опасное. Надо успеть предупредить родителей, выбежать навстречу и сразу завести в дом, чтобы не медлили.
Время тает как зажженная свеча. Солнце опускается за горизонт, вечер сгущается, растрачивая остатки света и превращаясь в ночь, а Юра так и стоит у окна, дожидаясь света фар и моторного шума. Даже когда становится очевидно, что с родителями что-то случилось, он не двигается с места, терпеливо всматриваясь во тьму. Можно было бы позвонить, но телефон так и валяется в погребе, а туда лезть теперь просто невыносимо.
На всей улице горит всего два окошка, оба в дальних домах, и за занавесками невозможно ничего разобрать. Щурясь, Юра всматривается до тех пор, пока воображение не вырисовывает человеческие силуэты, точно так же застывшие у окон и будто глядящие в его сторону. Трудно сказать, настоящие они или нет, и еще труднее понять, какой вариант пугает больше.
Ноги затекают до боли, поэтому приходится отстраниться и пройтись по гостиной, чтобы немного размяться. Темнота скрадывает силуэты мебели, делая из них незнакомые тени. Можно зажечь свет, но это означает привлечь внимание, так что лучше обойтись.
Уставший ходить по комнате кругами, Юра выползает в кухню и, стараясь не глядеть в сторону дедушкиной спальни, подбирается к окну. Звезды рассыпаны щедрыми горстями над одичавшим огородом, зыбкий серебристый свет выхватывает очертания гаража и бани. Все, что дальше, утоплено в непроглядном мраке, как будто и не существует больше ничего, только дом да участок посреди холодной космической темноты.
Непонятное шевеление разбавляет черную картину — что-то большое перебирается через забор в дальнем конце огорода. Словно перекинули огромный ком опавших листьев, а он, вместо того, чтобы рассыпаться, побрел сам по себе, неторопливо подбираясь к дому. Никакой это не ком, конечно, а то существо. Его невозможно не узнать, даже при том, что почти ничего не видно.
Юра невольно отступает на шаг, не сводя взгляда с бесформенной горы, передвигающейся по огороду. Сердце покрылось ледяной коркой и еле шевелится, пуская по венам холодную загустевшую кровь. Существо скрывается за углом дома. Если не двигаться, оно не заметит, если не двигаться, оно не заметит. Если не двигаться, оно не…
Стонут гнилые доски настила во дворе. Подбирается ко входу.
— Юра, — хрипит дедушка из комнаты, — ты оставил дверь открытой?
Похожее ощущение бывает, когда неожиданно сталкивают в холодную воду — всепоглощающий шок, непреодолимая потерянность. Выпучив глаза, Юра выскакивает в прихожую, движимый одними только инстинктами. Пока скрипят ступени крыльца, он поворачивает замок на два оборота, а потом еще дергает задвижку и бросается обратно, спотыкаясь о разбросанные сумки.
Что-то массивное толкается в дверь с глухим стуком. Звякают ключи на крючке в прихожей, вздрагивают стены. Выломает, точно выломает. Нырнув под стол, Юра замирает и прислушивается. После долгой паузы доносится новый стук, а затем опять поскрипывают доски настила. Уходит.
Вытерпев несколько минут тишины, Юра зажимает ладонями рот и наконец дает волю слезам. Даже не верится, что столько пережил в одиночку. Чудится, будто сунули в большую мясорубку и крутят теперь с неумолимой жестокостью. Мама и папа защитили бы, но они неизвестно где и неизвестно когда вернутся. Есть только дедушка в спальне, но от этого лишь хуже, потому что не должно его там быть, его теперь вообще нигде быть не должно. Беспомощность душит как прижатая к лицу подушка, и нет от этого спасения.
Утомленный, опустошенный и разбитый, Юра понимает что уснул только когда солнечный свет будит его, отражаясь от полированного бока забытой в углу кастрюли. Отлипнув щекой от грязного кухонного линолеума, он выползает из-под стола и с надеждой оглядывается, будто вот-вот из гостиной выйдет мама, и все окажется всего просто сном.
Дом пустой и тихий, это уже кажется привычным. За окнами никого нет, только замершая улица и заброшенный огород. Держась подальше от спальни деда, Юра бродит из комнаты в комнату, пока не вспоминает слова Лешки про бабу Настю. У нее надо про это расспрашивать. Про что «это» — пока не до конца ясно, но сидеть на месте точно не вариант. Вполне может быть, что ничего не изменится, если ничего не делать. Пройдет еще один день, наступит новая ночь, а там кто знает — или чудище все же выломает дверь, или дедушка решит наконец выйти из комнаты.
Нет, надо что-то предпринимать.
Щелкает замок, скрипят дверные петли. Юра ступает на крыльцо и вытягивается на носочках, стараясь заглянуть как можно дальше. Ветерок перебирает траву, по крыше гаража бодро скачут воробьи, плескаясь в лучах утреннего солнца. В воздухе витают запахи цветов и навоза. Все как всегда. Будто не происходит ничего необычного.
Выбравшись за ограду, Юрка крутит головой, готовый убегать при малейшем признаке появления чудища. Внутренности будто сжаты в крепкий кулак, зубы стиснуты до боли. Улица лишена обычной утренней суеты — никто не выпускает кур во двор, не слышно дребезжания ведер и перекрикивания соседок. Низко пригибаясь, Юра быстро шагает вперед. Синий забор в конце улицы постепенно приближается, домик за ним выглядывает занавешенными окнами, будто терпеливо дожидается гостей.
Стоит скрипнуть калиткой, как входная дверь распахивается, и в проеме маячит улыбающаяся баба Настя. Седые волосы собраны в пучок на затылке, халат с маками такой потасканный, что кажется ровесником хозяйки.
— Заходи давай, быстрее! — говорит, делая приглашающий жест.
Юра оглядывается и шмыгает внутрь. Баба Настя тут же закрывается, громко щелкая замком.
— Пришел, слава Богу! Думала, так и будешь на месте сидеть как дурачок.
В доме сумрачно и прохладно. Окна задернуты, пахнет почти как у дедушки — нежилым помещением. В кухне пустой стол и аккуратно расставленная по полкам посуда. Не заметно ни выпечки, ни кипящей на плите кастрюли, вообще ничего съестного, только пучки разных трав развешаны над печкой как флажки в школьном актовом зале.
Юра подает голос:
— Там кто-то ходит, большой такой, непонятный…
— Ходит, ходит, — соглашается баба Настя. — Не бойся, если дверь заперта, в дом он не зайдет. Мы потому тут и маемся в четырех стенах все время, ждем такого как ты.
— Какого?
— Полезного! Мы-то тут все ничего сделать не можем, а вот ты — очень даже.
Пока Юра переваривает услышанное, она резво семенит к печке и начинает ощипывать травы. Кухня тут же заполняется запахами мяты, ромашки и многими другими, пряными, совершенно незнакомыми.
— Понимаешь, — бубнит под нос баба Настя, — способы-то есть, ну, как выгнать его, да вот подобраться никто не может, мы же его не видим, а если наугад, он моментально это самое… Раз — и всё. Потому мы только и можем ждать, а другого ничего не можем.
Она хватает с полки щербатую чашку и ссыпает туда травы. Юра глядит непонимающе:
— Как это — не видите?
— Так и не видим!
— А я почему вижу?
Баба Настя хитро щурится:
— Потому что ты Багровое болото не видишь. Тут что-то одно, и лучше уж как ты, чем как мы.
— Откуда вы знаете, что Багровое болото не вижу?
— Лешка мне сказал. Бедовый он, на месте не сидится, но тут оно и к лучшему. Это героизм целый, если подумать.
— Лешка сказал? — вспыхивает Юра. — Он меня в лесу бросил с этой тварью, я еле убежал! За что вообще? Предатель настоящий!
— Не говори так, он очень правильное дело сделал, — строго отвечает баба Настя, отряхивая ладони над чашкой. — Надо было проверить, что ты правда… ну, полезный. А убежал он, потому что нельзя долго нам на открытом воздухе находиться, оно чует и идет по следу. Если бы он тебе это начал объяснять, то время бы потратил, да и не понял бы ты ничего.
Она уходит в другую комнату, и через минуту оттуда слышится стеклянный перезвон и непонятный скрежет, будто кто-то ворошит палкой в мусорном баке. Юра так и стоит посреди кухни, растерянно водя носом из стороны в сторону.
— Я тебе все расскажу, обещаю, — говорит баба Настя, возвращаясь. — Но потом, когда закончишь.
В руках у нее склянки и блестящие украшения с крошечными камушками, каких Юра раньше никогда не видел. В воспаленном разуме всплывает давнее воспоминание, когда после очередного визита бабы Насти папа и деда переговаривались, насмешливо обзывая ее колдуньей, потому что верит в глупости и скупает всякие амулеты в магазинах.
— Что закончу? — спрашивает Юра упавшим голосом.
— Вот, смотри.
Она выливает из склянок в чашку мутные масла, и к травяному аромату примешиваются мягкий хвойный с кислым лимонным, а потом в нос бьет что-то резкое и неугадываемое. Размешивая зелье серебряной ложкой, баба Настя шепчет на незнакомом языке. Глаза зажмурены так крепко, что все лицо кажется тугим комком морщин. Словно умом она где-то далеко, и видит такое, чего в обычном мире никогда не увидеть. Юра глядит как завороженный, приоткрыв рот.
— Это поможет, — говорит наконец баба Настя, возвращаясь в реальность.
Той же ложкой зачерпывает бурую жижу из чашки и аккуратно вливает в освободившуюся склянку, похожую на аптечный пузырек из-под таблеток от тошноты. Закупорив склянку деревянной пробкой, ставит ее на стол перед Юрой.
— Что это? — спрашивает он.
— Наше спасение. Тебе надо плеснуть это в рот твари, но только после того, как вот это, — гремит украшениями, — отнесешь на Багровое болото. Они наделены силой, и очистят то место, развеют проклятие.
Юра разглядывает медальоны, где выгравированы солнца и луны с лицами, окруженные крошечными точками звезд. Блики играют на серебре, оживляя застывшие глаза и улыбки.
— Стойте! — спохватывается он. — Как это — плеснуть в рот? Я так близко к ней не буду подходить!
Баба Настя тяжело опускается на одно колено, чтобы заглянуть Юре в лицо.
— Будешь, — говорит вкрадчиво. — Только ты к ней и можешь подойти, понимаешь? Потому что она тебя не видит. Я бы сама это сделала, да и Лешка давно бы сделал, но мы не можем, для нас она невидимая. Да еще чует нас за версту и калечит, стоит оказаться рядом. Она злая, только зло в ней и осталось, ничего больше. Надо изгонять, уничтожать.
Она вкладывает Юре в руки склянку и украшения.
— Не видит? — тянет он с сомнением.
— Тебе бояться нечего, — кивает баба Настя, выпрямляясь. — Помнишь, как идти к Багровому болоту?
— Немножко.
— Вспомни. Найди. Брось туда талисманы, а потом ищи тварь. Выжди, когда остановится, чтобы не промахнуться, и прямо в рот ей вылей, вот и все. Тогда это закончится.
Обнадеженный, Юра вскидывает голову:
— Закончится? Все опять станет хорошо?
— Все станет прекрасно, — улыбается баба Настя. — Главное, сделай как я научила.
Солнце на улице поднимается все выше, и жара набирает силу. Сжимая в одной ладони талисманы, а в другой пузырек, Юра бежит к лесу, опасливо оглядываясь. Слова бабы Насти немного успокоили, но все же не искоренили страх до конца. В любом случае, ничего другого не остается. Хочется поскорее к маме и папе, а для этого придется сделать то, что сказали.
Тропинка извивается, огибая деревья и кусты. Шелестят крыльями птицы в далеких кронах, перепрыгивает с ветки на ветку белка — лес, в отличие от деревни, совсем не выглядит обездвиженным. Юра уходит все глубже, соскребая в голове вчерашние воспоминания, чтобы понять, где именно надо свернуть с тропы, когда прямо за спиной раздается:
— Погоди!
Юрка вскрикивает и оборачивается. Лешка виновато улыбается:
— Блин, не хотел напугать.
— Ты! — возмущается Юра. — Предатель! Я чуть не заблудился, ты меня бросил, я же тебе поверил!
— Ну-ну, хватит, — фыркает Леша. — Я и так далеко ушел, а мне нельзя вообще-то, тебе баба Настя не объяснила разве?
— Объяснила, — бубнит Юра, тут же остывая. — Просто все равно неприятно.
— Ну извини уж. Если бы я начал рассказывать сразу, ты бы вообще никуда не пошел. Потому и пришлось вот так, не тащить же силой.
Он осматривается, в глазах видна тревога.
— А сейчас почему пришел? — спрашивает Юра. — Оно же тебя выследит.
— Я просто подумал, что ты не найдешь дорогу-то. Так что покажу, как в прошлый раз. Только давай побыстрее и не отставай, понял?
Вслед за Лешей Юра устремляется в чащу. На душе становится немного светлее, уверенность отгоняет сомнения. Главное — все сделать правильно.
Когда Лешка уходит с тропы, сердце ускоряется от волнения. Еще совсем чуть-чуть, и эта дурацкая история закончится. Еще совсем чуть-чуть.
Деревья редеют, расступаясь перед неровной поляной. Вот оно, невидимое Багровое болото. Леша мягко подталкивает Юру в спину:
— Давай!
Тут все просто. Юра шагает вперед и швыряет медальоны. Коротко блеснув в воздухе серебром, они бесшумно приземляются в траву и теряются из виду. Проходит секунда, вторая, третья, но ничего не происходит.
— Что-то не так? — спрашивает Юра.
— Не знаю, — отзывается Леша. — Болото на месте. Не исчезает.
Юра оглядывается на него:
— А какое это болото?
Ответить он не успевает: из зарослей слышатся треск и топот. Схватив Юру за плечо, Леша кидается прочь, но тут дорогу преграждает выскочившее чудище. До него меньше пяти шагов, и теперь можно рассмотреть во всех деталях.
То, что раньше казалось серым мусором, на самом деле одежда. Грязные штаны, рубашки, платья хаотично сшиты между собой и прикрывают бесформенное туловище. Торчащие из спины отростки на самом деле десятки рук — жилистые мужские и хрупкие женские, они шевелятся, перебирая пальцами и выгибаясь словно в попытке ухватить роящуюся в воздухе мошкару. Ног тоже много, тонких и толстых, расположены снизу как попало, ступнями в разные стороны, каждая движется по-своему, и оттого вся тварь бесконечно покачивается, неустойчивая и нестабильная. В нос бьет вонь — смесь гнили, застарелого пота и нечистот. Мозг долго отказывается принять очевидное, но в конце концов озарение обрушивается тяжелым валуном: это чудище — на самом деле люди, сросшиеся между собой, слипшиеся как куски слюнявой жвачки.
Лешка шепчет:
– Оно тут? Прямо перед нами, да?
Юра медленно кивает, не в силах издать ни звука.
— Спокойно, — говорит Леша дрожащим голосом. — Я буду приманкой, оно пойдет ко мне. Выжди момент и сделай все как надо, понял?
Существо поворачивается на месте, показывая лицо, выглядывающее сквозь дыру в тряпках. Точнее, лица, перекошенные, искаженные. Множество носов, моргающих разноцветных глаз, кривящихся желтозубых ртов, беспорядочно перемешанных друг с другом. Словно кто-то налепил пластилиновые портреты, а потом психанул и смял их друг с другом в один уродливый ком.
Леша отступает на шаг и машет руками:
— Эй, я здесь!
Шепча и всхлипывая, существо неожиданно быстро бросается вперед. Лешка следит за приминающейся травой и отскакивает в последний момент, перекатываясь по земле. Существо разворачивается, ломая ветви, и ищет взглядом ускользнувшую добычу.
— Он тебя не видит! — выкрикивает Леша застывшему столбом Юре. — Подойди, тебе надо просто…
В один большой прыжок чудище оказывается рядом, с размаху толкая Лешу в кусты. Утонувший в зарослях, он охает и шуршит, пытаясь выбраться, но тварь наступает ему на руку. Раздается влажный хруст, локоть выворачивается в другую сторону. С утробным урчанием тварь забирается на Лешку и топчет ступнями. Хрустят кости, конечности выворачиваются под немыслимыми углами, оглушительный вопль взметается вверх как выпущенная птица. При этом не видно ни ран, ни крови — Лешкино тело сминается как глина, ходят под кожей поломанные кости, грудь продавливается как у пластмассовой куклы. Что-то мешает Лешке умереть, и он корчится на земле, изуродованный под натиском молотящих пяток.
Поборов оцепенение, Юра подбирается ближе. Нельзя, чтобы все это было зря. Склянка скользит во влажных ладошках, приходится сжимать изо всех сил. Чудище все топает и топает, поглощенное необъяснимой яростью, и совершенно невозможно прицелиться, чтобы плеснуть ему в рот зельем.
— Эй! — зовет Юрка. — Эй, повернись!
Никакой реакции. Остервенело подпрыгивая, тварь вдавливает жертву в землю. Один из ударов смял Лешке челюсть, лишив возможности кричать, и теперь он только мычит, бешено вращая выпученными глазами. Если бы можно было как-то отвлечь существо, заставить хотя бы на секунду остановиться…
— Поди-ка сюда! — неожиданно доносится со стороны.
Там баба Настя — замерла среди деревьев, уперев руки в бока. Брови хмуро сдвинуты, ветерок теребит подол халата. Существо неуклюже пятится, забыв про Лешку. Глаза один за другим фокусируются на новой цели, рты скалятся, пуская мутные слюни. Сейчас бросится. Надо успевать.
Юрка подбегает, на ходу пытаясь выдернуть пробку, но потные пальцы не могут как следует ухватиться, и тогда он просто бросает склянку в один из ртов. Кривые зубы стискиваются, стекло лопается, брызжут мелкие осколки. Шершавый язык размазывает по губам пахучую жижу, и смрад становится совсем уж невозможным. Отступая, Юра цепляет ногой торчащий из земли корень и падает в траву, умудряясь ни на секунду не отвести взгляда от твари.
Тварь же, проглотив зелье, как ни в чем не бывало движется в сторону бабы Насти.
Не помогло.
— Блин, — шепчет Юра, приподнимаясь на локтях.
Постепенно ускоряясь, чудище несется на бабу Настю, а та лишь молча глядит на землю, угадывая следы, будто совсем не боится, вот только лицо стало растерянным, а выпяченные в стороны локти заметно дрожат. Существо прыгает, целясь ударить сразу всеми ногами, но тут раздается негромкий хлопок, и все уродливое тело вдруг рассыпается черным прахом. Взмывают вверх обрывки одежды, тают в воздухе оторвавшиеся уши и пальцы. Баба Настя ругается, невольно прикрываясь ладонями от сыпанувшего в лицо пепла.
Как подстегнутый, Юрка вспрыгивает на ноги и мчится к ней с недоверчивой улыбкой:
— Получилось?
Баба Настя осматривается, что-то прикидывая в уме, а потом хватает Юру в охапку и прижимает к себе.
— Получилось, родной, получилось!
Выпроставшись из объятий, он оглядывается на скорченного в кустах Лешку, а потом на усыпанную черной пылью траву.
— А кто это был, баба Настя? — спрашивает.
Она долго отряхивает халат, отводя взгляд, а потом вздыхает:
— Зло это было, Юрочка, зло человеческое. Обида так изъела неупокоенные души, что они перестали чувствовать что-то кроме злобы и начали это изливать на других.
— Как это?
Кряхтя, баба Настя садится прямо на землю и поправляет подол халата.
— Это давно случилось, — говорит. — Еще в военное время. Тогда враги почти всю деревню перестреляли, а потом отволокли в лес да и скидали в яму, вот тут прямо. Без должного погребения, понимаешь? Потому не могли упокоиться души убитых. Шли годы, мучения их копились, и в конце концов родилось проклятие — земля вскипела кровью этих несчастных и стала Багровым болотом, а их души переплелись между собой и сделались сплошной ходячей злобой. Тварью вот этой. Тогда все и началось.
Леша стонет, пытаясь повернуться, и Юра подается к нему, но баба Настя хватает за руку и притягивает к себе:
— Все у него хорошо будет. Теперь.
Юра глядит с сомнением, но не вырывается.
— А что именно началось? — спрашивает.
— Действие проклятия. Багровое болото работает как магнит для душ, поэтому если кто-то умирает поблизости, то не может идти куда следует. Болото не отпускает, понимаешь?
— Даже с должным погребением?
— Даже с ним. Все, кто умирал в деревне, в деревне и оставались, некуда деваться и ничего не сделать с этим. А тварь охотилась на неприкаянные души и мучила их, потому что сама мучилась. Хотела, чтобы все страдали как она, понимаешь? Все и страдали. Она могла что угодно сделать — переломать вдоль и поперек человека, а он так потом и оставался, что ему будет-то, мертвому уже? А мы ее даже видеть и слышать не могли, совсем беззащитные были. Дед твой вот попался, так там вообще смотреть больно. Мы его отнесли в спальню, он теперь даже выйти оттуда не может.
Догадка тренькает в голове лопнувшей струной. Юра сглатывает подступивший к горлу ком и медленно спрашивает:
— Баба Настя, а вы тоже мертвая, что ли?
— Тоже, родной, тоже. Вот уже два года как. Долго мое сердце билось, да ничто не вечно.
— И Леха, что ли?
— И он.
Юра снова оглядывается на Лешу.
— А что с ним случилось? Он же не старый совсем!
— Дурак он просто, вот и все. Признался в любви Таньке Петровой, а она ему от ворот поворот. Вот и повесился в сарае. Молодым же не объяснить, что целая жизнь еще впереди, и все эти глупости совсем ничего не значат. Так и остался с нами тут маяться. Существуем в деревне, она для нас такая же как раньше, только без живых людей. Они в своем мире, а мы в своем. Они там, мы тут. Может, и не так уж плохо это, не будь здесь этой твари.
Юра качает головой, кривясь в недоверчивой улыбке:
— Вы же врете все, баб Насть. Не бывает так. Вы же живая вот, и дышите, и двигаетесь, и говорите.
— Это все память. Душа помнит, как жило тело, и продолжает чувствовать все, что оно чувствовало. Тепло, холод, усталость, страх, боль. Почти всё. Мы иногда даже голод ощущаем, правда еда нам больше не нужна.
Сжав кулаки, Юра недоверчиво хмурится:
— А если и так, то я тут причем? Почему меня заставили с этим всем разбираться?
— Очень даже причем, родной, очень. Мы такого ждали. Я-то не так давно тут застряла, а вот другие говорят, что бывал тут уже один такой. Они и не разобрались сперва, что да как, а когда разобрались, уже все испортили. Поздно стало, понимаешь?
— Нет. Какой как я? Что испортили?
— Дело в том, что Болото действует только на тех, кто знает, что он мертвый. Если же человек не осознает себя умершим, значит, душа его существует в привычном своем мире живых, хотя по факту уже вышла из него. Проклятие Багрового болота перед такими бессильно, потому само болото невидимо, а тварь не опасна. Даже наоборот — уязвима. Это нам и было нужно.
Юра медленно выдыхает. Плечи поникают, по нутру расползается чернь плохого предчувствия.
— Вы что, это все про меня говорите? Как будто я не знаю, что я мертвый? Я же не мертвый, вот я живой, и дышу, и двигаюсь, и…
Слова встают поперек горла. Сочувственно качая головой, баба Настя тихо говорит:
— Теперь ты знаешь. Вон, посмотри.
Юра оглядывается. Там, где была некрасивая полянка, теперь бурлит густая темно-красная слякоть. Надуваются и лопаются большие пузыри, разбрасывая алые брызги. Перекатываются тяжелые всплески. Вязкая поверхность ни на секунду не успокаивается, подвижная и суетливая, будто где-то на дне шевелится большой змеиный клубок.
— К-когда… — хрипит Юра. — Когда я… Когда…
— Когда упал в погреб. Хорошо, что Алешка рядом оказался и быстро все сообразил. А то застрял бы ты с нами и не смог бы никого спасти.
Значит, то, что он нащупал в погребе, и в самом деле не мешок с картошкой. Это было его собственное тело, лишенное души и жизни. Вот почему родители не приехали. Получается, их теперь вообще никогда не дождаться. Тоска растекается по телу едким ядом. Как же так, ведь дома столько друзей, и еще половина летних каникул, а потом сентябрь и день рождения, а папа обещал новый компьютер в подарок. Не может же быть, чтобы все это перестало, отменилось, исчезло. Слишком много такого, что не может просто взять и не случиться. Юра поворачивается к бабе Насте, горячие слезы обжигают глаза. Вздохнув, она поднимается на ноги.
— Поплачь, мой хороший, поплачь. Скоро все будет хорошо. Скоро мы пойдем дальше, все вместе. Туда, куда должны. Там никакого плача, там только радость.
Земля под подошвами содрогается. Шумит листва, вспархивают в небо перепуганные птицы. Багровое болото закручивается неторопливым водоворотом, словно внизу открылся слив.
— Началось. Подействовали мои талисманы, — усмехается баба Настя. — По-хорошему надо было бы вырыть тела да похоронить как положено, только как же мы бы это сделали? Вот я и взяла на себя грех. Мой ритуал уничтожил проклятие вместе с измученными душами, стер их, как будто и не было. Ну, буду надеяться, что мне простят, я же во благо. Стольким помогла, они же до сих пор по домам сидят, не знают, что спасены уже.
Бордовая жижа с хлюпаньем уходит, обнажая глубокую яму. Юра невольно подбирается ближе, чтобы заглянуть внутрь. На дне проступают растрескавшиеся черепа и пожелтевшие кости. Острые ребра похожи на маленькие бивни мамонтов. Болото исчезает окончательно, и яма начинает осыпаться с краев, погребая останки под землей.
— Всё, — говорит баба Настя.
Проследив ее взгляд, Юра замечает, что Леша поднимается на ноги, постепенно выпрямляясь и возвращая здоровый вид. Кожа наливается светом, будто вместо крови по жилам текут солнечные лучи, каждый волосок на голове словно искорка от костра. Леша машет Юре, улыбаясь во все лицо, а потом рассыпается ворохом бликов и устремляется вверх.
— Видишь, в этом нет ничего грустного, — спокойно говорит баба Настя, точно так же обращаясь в сплошной свет.
Юра поднимает руки перед лицом. Белое свечение набирается внутри, готовясь вот-вот вырваться. Небо ясное и синее, каким не было никогда раньше. Спокойствие накрывает теплой ладонью, выталкивая прочь все темное и тревожное. Потому что пора идти дальше.
Туда, где только радость.
Автор: Игорь Шанин
Источник: https://litclubbs.ru/articles/33383-bagrovoe-boloto.html
Содержание:
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь и ставьте лайк.
Читайте также: