Виталий Буняк
Предыдущая часть: https://dzen.ru/media/id/5ef6c9e66624e262c74c40eb/odin-letnyi-den-chast-2-63c583133843c44b8ad899ff
Продолжение
От Запорожья до Бердянска лететь чуть менее часа. Под крылом проплывают, залитые солнцем, разбросанные большие и маленькие селения, небольшие речушки, ровные линии железных дорог. В памяти всплывают слова из песни: «…по широкой украинской степи…». Возможно, имелись в виду именно эти широкие степи, где все дышит историей. Когда-то здесь селились скифские племена, наши далекие предки. Сколько бурных событий прошумело на этих просторах.
Вот слева показалась, словно прилепленная к железнодорожному полотну, станция Малая Токмачка. Здесь в октябре далекого 1941 года старший лейтенант Александр Покрышкин, будущий Трижды Герой, был сбит. Вместе с отступающими пехотными частями в сторону станции Пологи, Покрышкин буксировал на фронтовой полуторке свой подбитый высотный истребитель МиГ-3.
От Малой Токмачки километров тридцать к северо-востоку, раскинулось Гуляйполе – столица вольного анархиста баньки Махно.
Впереди по курсу приближался, крупный населенный пункт Черниговка. Над ним и дальше на восток нависли лиловые тучи грозовой облачности. Слева кривыми золотистыми зигзагами несколько раз сверкнули молнии, обозначая себя характерным треском в наушниках, и я отворачиваю самолет вправо. Связываюсь с Бердянском и информирую диспетчера о месте грозовых очагов, интересуюсь погодой на аэродроме. Погода в пункте назначения нормальная и это меня успокаивает.
С воздуха видно, как над Черниговкой разразился ливень. Я давно замечал, что крупно-площадные населенные пункты, словно притягивают очаги внутри-массовых гроз. Тучи смещаются к северо-востоку, оставляя за собой дождевой шлейф. Надо учесть это направление, на случай обхода гроз на обратном маршруте.
Черниговка осталась далеко позади, и вот уже показался, затянутый дымкой, широкий простор Азовского моря. Где-то там впереди севернее, дымящего трубами Бердянска, раскинулся аэродром, тоже совместного с ВВС базирования. Уже вижу ровные стоянки, сверкающих на солнце штурмовиков Ил-28. На бетонной взлетно-посадочной полосе стоит техника, идут ремонтные работы.
На посадку мне заходить со стороны моря на грунтовую полосу с северным курсом. Под крылом проплывает, омываемый набегающими волнами песчаный пляж, заполненный пестротой отдыхающих. Неплохо было бы сейчас окунуться и самому. Но, увы! Последний раз я был с семьей на море года два назад…
Мягко притираю самолет у посадочного «Т», и подруливаю к перрону, где уже стоят несколько самолетов Ан-2. Здесь не так оживленно как в Запорожье. Видно из-за временного ремонта полосы, тяжелые самолеты сегодня здесь не садились. Разморенные солнцем авиатехники, грузчики и заправщики степенно обслуживают самолет. В отделе перевозок, та же неторопливость, словно настраивающая прибывающих на отдых. После предполетной подготовки я еще успеваю в небольшой столовой перекусить горячими сосисками.
Солнце нагрело салон, и в самолете стоит жара. Включенные вентиляторы в пилотской кабине гоняют горячий воздух. Я сажусь на раскаленное сиденье. На обратный рейс у меня три пассажира до Запорожья и восемь до Полтавы. Технику с полосы уже убрали, и я на предварительном старте жду, когда сядет, заходящий на посадку самолет Як-40. Он освобождает полосу и со свистом рулит мимо меня к перрону. Запрашиваю разрешение занять исполнительный старт, но опять надо ждать пока сядет самолет Ан-24. Видно в соседние аэропорты Бердянск уже дал телеграммы об открытии, и теперь сюда устремились задержанные рейсы.
Наконец подходит моя очередь. Взлетаю и беру курс на Запорожье. Солнце неравномерно прогрело подстилающую поверхность, и началась болтанка, или как еще говорят «воздушные ямы». Это наиболее неприятные моменты для пассажиров, поэтому перед вылетом я раздал им гигиенические пакеты. Чтобы как-то уменьшить воздействие болтанки я запрашиваю высоту пятьсот метров и стараюсь плавно гасить штурвалом взбухание и проваливание самолета.
Впереди горизонт закрывает натекающая с запада верхняя облачность – предвестник приближающегося атмосферного фронта. Запорожский аэропорт, куда я прилетел, уже закрыт этой облачностью. Легкий освежающий ветерок немного сбивает жару. Моих пассажиров дежурная отдела перевозок забирает в автобус.
Я передаю заправщику требование на триста литров бензина. Тот залезает на верхнее крыло самолета. Водитель бензозаправщика на спущенную веревку крепит шланг с заправочным пистолетом. Я предупреждаю водителя о заправке: по сто пятьдесят литров в левую и правую группу баков. Этот разговор слышит подошедший, как потом оказалось, бригадир заправщиков. Тоном, не терпящим возражений, он крикнул наверх:
- По сто литров в каждую группу, - потом ко мне, - вы до Полтавы? Это двести километров, вам хватит.
Видно, его хорошо проинструктировали.
Наши пилоты на каждом разборе в эскадрильи, жалуются, что в аэропортах зажимают заправку, а то и просто не доливают топливо. Поэтому командный состав инструктировал экипажи следить за каждой заправкой. Вот уже несколько лет в пик работ идут перебои с поставками горючего.
По всем нашим авиационным законам окончательное решение о заправке остается за командиром самолета. При благоприятной погоде и наличии, так называемого аэронавигационного запаса топлива, заправки двести литров до Полтавы хватило бы. Но я еще не знаю, как мне предстоит пересекать атмосферный фронт, и вообще «запас карман не тяготит». Я объяснил бригадиру, что требование уже у заправщика.
- Требование перепишешь, - переходя вдруг на «ты», заявил бригадир, - я еще посмотрю, что у тебя в баках осталось.
Это была уже наглость. У меня на погонах все же командирские нашивки. Как же он тогда себя ведет с рядовыми летчиками? Нет, такому спуску давать нельзя. Чувствуя, как во мне закипает волна негодования, с трудом сдерживая ненормативную лексику, я преграждаю путь в самолет ретивому бригадиру.
Заправщик и водитель ждут, чем все закончиться. Я заскакиваю в кабину и по радио передаю диспетчеру руления об оформлении задержки из-за недозаправки топливом. Бригадир все слышит, он что-то рявкнул, и побежал к будке с телефоном. Я решил довести оформление задержки до конца.
Автобус с моими пассажирами уехал и теперь до АДП мне предстоит добираться пешком. Иду не торопясь. Навстречу мне несется серая «Волга»-фургон с надписью на бортах «ПДСП». «Волга» тормозит возле меня и из нее выскакивает тот мой знакомый Алексей. Его уже обо всем предупредили и послали погасить нарастающий конфликт.
ОТСТУПЛЕНИЕ 4.
Мы едем в машине. Алексей рассказывает, как на вчерашнем разборе командир объединенного отряда бушевал по поводу невыполнения плана из-за нехватки топлива, и просит меня не обострять ситуацию, тем более, что самолет сейчас заправляют согласно требованию.
Ну, что ж, план - это серьезно, иногда до абсурда. Обычно, в нашем авиаотряде для выполнения плана по отправке грузов мы возим чугунные болванки из Кременчуга на Полтаву. Причем болванки из автозавода на аэродром привозят на КрАЗе. Ему еще бы проехать километров сто и груз можно доставить на место.
Но нет. Во имя плана мы порожняком на нескольких самолетах Ан-2 летим до Кременчуга, грузчик загружает болванки, и мы везем их на аэродром в Полтаву, где чугунные отливки разгружают на склад. Потом через день-два болванки грузят на машину заказчика и везут к месту назначения в Полтаву.
Если срывается план по отправке пассажиров, то организовываем экскурсионные полеты на базовом и приписных аэродромах. Экономичность таких полетов никто не считает, но план выполняем.
Моя решительность оформить задержку растаяла. Значит, завтра этот наглый бригадир будет портить настроение пилотам, хотя его можно понять, Он выполняет чьё-то распоряжение. Парадокс: Союз на втором месте в мире по добыче нефти не может обеспечить себя топливом. Наш командир отряда не раз давал указание летать на чужом топливе, хотя у нас простоев из-за топлива не было. Но тут есть одна хитрость. Из кременчугского нефтеперегонного завода цистерны с топливом идут через полтавскую железно-дорожную станцию, с руководством которой у нашего начальника склада ГСМ дружеские отношения. В нужный момент они останавливают цистерну, составляют акт о якобы её течи и сливают топливо, которое забирает аэропорт.
(Продолжение следует)