Северный ветер, злой, колючий задувает за мокрый от нервного пота воротник. Позади работает «калаш», а слева горит труп противника. Горит неправильно, не по-киношному, свернувшись калачиком, выставив пятую точку и вцепившись черными руками в котелок с недоеденной кашей. Да и не противник он вовсе, а брат. Брат по крови - славянин, украинец.
2015 год, Донбасс, ЛНР. И другой это уже мир, мир противостояния, мир информационной войны, мир баз НАТО и распиханных по всем концам света западных хим. лабораторий. Мир навязывания Америкой каких-то своих свободных демократических ценностей, настолько туманных и двуликих, что и не разобрать, чего они с собой несут эти ценности. И время-то, такое, что от такого прекрасного слова как свобода, - трясет от гомерического хохота, а от такого правильного как демократия, - трясет в пугливом ознобе.
\И так две трети мира трясет. И никто ничего не разберет. Ни мы не разберем, ни они - противники. Но воюем. Они отстаивают свободу и демократию, обещанную хитрюгой Дядей Сэмом, от которых трясется мир, а мы, Донбасс с его жителями, не поверившими ни единому его слову. Такова реальность.
И в этой реальности я: светлоглазый, высокий, крепкий тридцатидвухлетний холостяк, или вдовец, это как посмотреть, ведь мои жены остались в прошлом, одна дальше другой, но привлекательный, если верить некоторым женщинам, к тому же, путешествующий когда-то во времени. Когда-то давно, и будто в другой жизни. На шее моей висит диск, найденный в подземном городе в Египте, и только он доказательство, что все, что со мной произошло, не сон. А вместо воспоминаний о последнем перемещении - пробел.
Точнее, воспоминания кое-какие конечно остались, а именно; желание спасти царя и убить Ленина, дабы уберечь человечество от невзгод раннего Советского Союза. Таких, как репрессии, голодомор, застенки НКВД, пытки, лагеря… и для достижения цели, женитьба на Насте, знакомство с ее дядей, что помог с документами и привез в Петроград. И вроде, все по плану, - цель есть, средства ее достижения найдены, но… мимо. Митинг на фабрике, драка, и потеря ориентации. Потеря самого себя.
Единственное что я помню - это Пришелец, который всегда рядом, который сосуществует со мной и будоражит во мне инстинкт убить его, ради выживания моего разума. Ведь когда я выплываю из пучины его влияния, то вижу безмятежную, солнечную Ниццу двадцатых годов, Настю, в шляпке с вуалькой, пальмы, коктейли и слышу звуки джаза от пляжного оркестра.
И понимаю, насколько удалился от цели, насколько пусто и никчемно мое существование в этом времени, ведь то, что я задумал, осталось в прошлом, и контрастируют с беззаботной Ниццей. За закрытыми границами СССР - голод, репрессии, пытки, лагеря… и ничего я не в силах уже изменить, потому как упущено время. Время переломного момента в истории.
От этого осознания я злюсь, накидываюсь то и дело на Пришельца, который всегда со мной. Хочу убить его, но никак не дотянусь до его тощей, синей шеи, до его вытянутой головы и огромных мутных глаз. От этого я еще больше злюсь и ругаю его последними словами.
А он улыбается Насте, смотрит в ее глаза с безграничной преданностью и вроде у него к ней любовь. Настя же, смотрит на него снисходительно, с высоты своего перед ним положения и обременения наследством, доставшимся ей от покойного дядюшки и переведенного не без помощи Пришельца вовремя за границу.
Она богата, красива, молода и хочет детей, но у них не получается. Она хочет видеть в избраннике погибшего отца, но меньше всего Пришелец похож на него - хотя бы и потому, что слишком мягок и прост. И я вижу, как все больше он раздражает, стал обузой, и что вокруг полно богатых русских эмигрантов: молодых, породистых, не уступающих ей по положению и имеющих к ней недвусмысленный интерес.
И вот, в тот момент, когда я придумал, как убить его, бросив бутылку с зажигательной смесью, как когда-то бросили в меня, все на том же митинге, все на той же фабрике, все в том же 1917 году, как он сжег меня. Завел в домик для гостей и облив горючим подпалил. И ничего я не мог сделать, ведь как раз в тот момент совершенно не владел собой. Лишь сидел за столом как приклеенный и смотрел на полыхающие двери и окна, на поедаемые огнем кровати и обои.
Я почти не почувствовал боли, лишь освобождение, как от рабства, и очухался в той же Ницце, но 2008 года, откуда тут же за неимением документов, был депортирован на родину - в Россию. Да я и рад был, ведь впервые за последние годы, мои мозги прояснились, и я стал самим собой.
Вернулся я в свою казарму, где меня ждало увольнение из рядов Российской Армии, потому как пропал я с глаз командира части самым странным образом - просто исчез и все! И это после того, как он дал мне задание найти крота, обеспечив тем самым себе карьеру в спецподразделении войск ВДВ. Во мне заподозрили шпиона, угрожали даже трибуналом, но все же, ограничились увольнением, так и не сумев ничего доказать.
Как же я был разочарован! Все мои предыдущие тренировки до темноты в глазах, теперь бесполезны и бессмысленны! Все военные действия, о которых я мечтал, прошли мимо меня… В археологию меня также не брали, было пятно на репутации, оставшееся еще с первого моего перемещения во времени, с Египта, да и мучительная смерть матери подкосила, лишила веры в себя, и не только в себя, но и в людей. И в Бога.
Потому, я устроился охранником в супермаркет, где преспокойно работал вплоть до 2014 года, до событий в Украине. Когда вспыхнул Майдан, и завязалась уже война, к нам в супермаркет случайно забрел Сеня - мой сослуживец, рассказал, что Донбасс из последних сил отбивается, что нужна помощь, и позвал с собой, поехать туда в качестве добровольца.
Это был мой шанс! Проявить себя, показать, что могу и умею, впрочем, половина моих навыков так и не пригодилась в реальном сражении, но я был переполнен надежд. К тому же, когда наблюдал я по телевизору как прыгают и кричат украинцы, когда вскрылась их ненависть к русским - бывшим братьям… Когда показывали Мариуполь, Одессу и еще,… то кололо у меня в области груди тоской, как и после смерти матери, будто осиротел я, да и не только я, а вся Россия.
И вот, Сениными чаяньями - я здесь. А дальше, речь пойдет не об Украине, и не о Донбассе, не о том, как мы воевали, и даже не о том, что сразу по прибытию, в первый же день Сеню убили… Речь пойдет о том, что в череде случайностей, не так уж все и случайно, а продиктовано кем-то свыше - да и продиктовано совсем не случайно.
Рассказ мой, временами бессмысленный, временами слишком фантастичный, но, по моему мнению, абсолютно искренний, я продолжу, хотя и нет большого смысла в тех событиях, что происходили со мной далее. Жизнь циклична, как уверял меня один мой друг, и все чему должно случиться, все равно случится, неважно, в какой реальности, какой параллели, и что предшествовало такому повороту истории. Итак, я продолжу…
Бой - открытый, беспощадный, где каждый рискует быть убитым, даже и своим, поскольку полыхает перелесок, и от дыма, что заволакивает поземкой кусты, не видать ни зги. Холодно ползти на пузе, ведь апрель, но только вперед, за Донбасс, за Россию, за моего друга Сеню. И злой ветер задувает за воротник и горит труп.
И некстати мысль, что сейчас полнолуние и воспоминания лезут в голову, а руки трясутся от предчувствия, и подмывает достать диск, что ни разу не перенес меня никуда, как я ни старался и не пихал его себе в щеку. Вру. Один раз, с какого-то перепугу, я попал в «архейский» период планеты, где краем глаза успел увидеть вулканы, красный сухой песок и огромных серых существ, которые с голодным рычанием ринулись ко мне. Но не успел я как следует удивиться, как попал прямиком в кислотное озеро, тут же сгорел и вернулся.
Вдалеке закричали, пулеметная очередь разрезала воздух, рядом крепко отматерились – кого-то подстрелили, и я ползу, сам не зная, куда и зачем. Свист, пуля пролетела в сантиметре от головы и врезалась в ствол дерева. «Снайпер!» - я пригнул голову, втиснул в сырую землю, а для верности сверху на затылок ладони.
Пара минут тишины, и я решаю ползти дальше, а куда деваться, на войне как на войне. Снова засвистело, обожгло в районе шеи, бульканье из горла, соленый привкус на языке – да я ранен! Нет, я смертельно ранен, а скорее убит, потому что чувствую, как с биением сердца из шеи пульсом плещет кровь. И что-то знакомое в этом, отпечаталось в подсознании, будто когда-то я переживал уже подобное. Дежавю, знаете ли.
Зажимаю артерию пальцем, пытаюсь звать на помощь, но никто не откликнется, знаю, да и изо рта не крик, а вялый сип. Валюсь на спину, и смотрю на яркое весеннее небо, что несет облака в перламутровую зыбкую даль, и прощаясь уже с жизнью, засовываю диск в рот. Взрыв, миллионы атомов моего тела кружатся в вихре, и все уже забыто. Забыто и состояние когда диск исцеляет - схожее с наркозом, забыто и то, что отправлюсь я не туда, куда хочется, а туда, куда угодно Ему…