оглавление канала
- Я не буду спрашивать тебя, КАК ты общаешься с медведем, и ОТКУДА у тебя эти способности. Таежные жители давно привыкли к тому, что не все в этой жизни можно объяснить словами. Да, и не все нужно объяснять. Лес наполнен тайной. Тут живут духи и боги, которым совсем нет дела до людей. Если мы не нарушаем заведенного ими порядка жизни, то тайга благоволит к нам, одаривает богатыми урожаями и славной добычей. Мой народ чтит этот порядок… - Он покосился на меня, словно пытался проглотить фразу «в отличие от твоего народа». Но к подобному я уже привыкла, и никакой обиды у меня это не вызывало. Это была правда. А кто же на правду обижается? А охотник тем временем продолжил. – Легенда о Мось-Аюне – древняя легенда. Медведь, в своем земном воплощении является сыном бога Торума, отправленный на землю, чтобы помогать людям. Медведь – это связь человека со всеми тремя мирами: небесным, земным и подземным. Он спокойно проходит грани между этих миров, контролируя души людей, и определяя, кто и в какое тело должен вселиться, чтобы пройти намеченный богами путь жизни. Мы редко охотимся на медведя. И, когда собираемся на подобную охоту, долго к ней готовимся, испрашивая у богов разрешения. И мы не говорим «добыть медведя», мы говорим «спустить медведя в селение», как когда-то он спустился с небес на землю. Кости медведя мы спускаем в озеро, в самом чистом и нетронутом людьми месте, чтобы оттуда он мог вновь подняться в небо к своему небесному отцу богу Торуму. Поэтому встретить наяву Человека-Медведя – это величайшая удача, выпадающая не каждому охотнику. И этим счастливчиком стал я, простой охотник, раньше ничем особо не отмеченный судьбой. – При этих воспоминаниях его глаза засверкали, плечи гордо распрямились. Он смотрел куда-то в пустоту, словно сквозь меня, будто вновь очутившись в том месте и времени, когда он встретил Мось- Аюну. Я сидела, боясь неловким вопросом или даже движением спугнуть его рассказ. Хотя, мне очень хотелось его поторопить. Все эти легенды и мифы были весьма интересны, и в другое время я бы с огромным удовольствием послушала их, но сейчас мне не терпелось услышать самую суть, потому что я чувствовала, как время медленно струится сквозь пространство избы, вытекая сквозь невидимые щели между бревен дома, похожее на слабые светящиеся лучи утреннего солнца, и вернуть его уже не было никакой возможности. А мысли медведя, о том, что Олегу угрожает опасность, подстегивали меня словно плеть-семихвостка. Но я не прерывала рассказ Федора, понимая, что иначе он может закрыться, как испуганный еж, и тогда мне придется потратить еще больше времени, чтобы узнать у него то, что мне так необходимо знать. А Федор меж тем неторопливо продолжал. - Мне довелось повстречать Мось-Аюну. И теперь я буду своим детям и внукам рассказывать об этом, чтобы и они своим потомкам рассказывали, что Мось-Аюна – это не сказка. Он есть на самом деле. А встретился я с ним так…
И, наконец, Федор принялся рассказывать свою историю встречи с Мось-Аюной. И с каждым произнесенным им словом моя душа замирала, сжимаясь в клубок. Уже в самом начале его рассказа я поняла, О КОМ идет речь! Он рассказывал мне об Олеге, хотя и не упоминал ни его имени, ни его клички. Я словно вновь оказалась в том летнем лесу, когда впервые его встретила. Словно наяву увидела его сдержанную улыбку, удивленно распахнутые глаза цвета остывшей золы, и сердце защемило, заскулило, будто больной щенок. Я терпеливо дождалась окончания рассказа, смиряя свои эмоции и чувства, и чтобы не терять зря времени, не ходить вокруг да около, просто сказала:
- Я знаю о ком ты говоришь. Один… - Я на секунду замялась, не зная, как правильно выразить то, что хотела, а потом решительно проговорила. – Один -мой друг и самый близкий мне человек, а также, он друг Асхата. Медведь мне передал, что Один в беде. И мы с ним пришли сюда, чтобы помочь ему. Только, мы не знаем, где он, и что с ним случилось. Но Асхат говорит, что он где-то близко, и что ты сможешь нам помочь найти его.
Охотник смотрел на меня с недоумением и тревогой. Понятное дело, скажи мне такое кто-нибудь еще пару лет назад, я бы приняла его за сумасшедшего. Или, по крайней мере, подвергла сомнению каждое второе из услышанных слов. Тяжело вздохнула. Не объяснив Федору хотя бы малой части из сути всего происходящего, трудно было бы ожидать от человека доверия и помощи. Быстренько прикинув в уме, что можно было ему рассказать, чтобы он правильно все понял, а что в то же время утаить, чтобы не раскрывать тайну гиперборейцев, отбросив мешающие и ненужные сейчас сомнения, я попробовала объяснить ему ситуацию. Начать попыталась издалека.
- Понимаешь, мы живем в удивительном мире, только не каждый это может понять и принять. Существует множество миров, они пересекаются и соединяются между собой переходами. Вход в эти миры открывается не каждому. И служат таким входом врата, разбросанные по всей земле. Рядом с этим местом, там, где ты нашел медведя, одни из них…
Я замолчала, внимательно глядя на хозяина избушки, пытаясь понять, какое впечатление произвели на него мои слова. А еще, пытаясь подобрать правильную линию всей дальнейшей беседы. Федор на меня смотрел прищурившись, выражения его глаз я не могла понять, и это меня несколько напрягало. А вдруг, прямо сейчас он с громким криком «спасайся, кто может!!» рванет из избушки? И что тогда прикажете мне делать? Ментально прочитать его мысли я тоже пока не могла. Мне для этого нужно было сосредоточиться, но переполнявшие меня эмоции мешали это сделать. Я уже было собралась вообще перестать что-либо ему объяснять, как говорится, от греха подальше, когда охотник меня удивил.
- Это мой народ знает давно. Удивительно только, что теперь об этом вспомнила и твоя раса.
Я с дурацким выражением растерянности смотрела на него, хлопая ресницами. Вид при этом имела весьма глупый. Ну, по крайней мере, мне так казалось. Он, по-видимому, ждал от меня какого-то ответа, а я не знала, что ему на это сказать. Ох ты, Господи! Не выйдет из меня Учителя, это точно! Правда, я никогда к этому званию и не стремилась особо, вполне реально оценивая свои способности и возможности. Я как-то невнятно промычала, а потом выпалила, ощущая, что с плеч свалился некий груз:
- Ну, слава Богу! Не придется тебе многое объяснять. – И с облегчением выдохнула.
Федор встал со скамьи и пошел к печке, на которой уже гремел прыгающей крышкой закипевший чайник. И только тогда я почувствовала, что в горле у меня пересохло, а желудок урчит, словно внутри меня завелась целая стая довольных котов. То ли хант, то ли манси (я так и не определилась с его национальностью, а спросить было неловко) споро накрыл на стол. Две эмалированные кружки с отбитой по краям эмалью веселенького голубого цвета с цветочками по бокам, на газетке нарезанное крупными кусками вяленое мясо и несколько сухарей. В чайник он закинул щепоть какой-то сухой травы, и по домику поплыл аромат летних трав, словно я внезапно очутилась в центре нагретого солнцем луга. Мы молча жевали, запивая, слегка обжигаясь, твердое мясо и сухой хлеб душистым напитком, от которого светлело в голове и из всего тела уходила усталость и тяжесть. Первым заговорил хозяин всего этого богатства.
- Мось-Аюна попал к плохим людям…
Я сначала даже не поняла, был это вопрос или констатация факта, поэтому продолжила молча и настороженно слушать, что охотник скажет дальше. Вгрызаясь острыми, как у хищника, зубами в кусок хорчо[1], Федор проговорил:
- Я знал, что так будет. Жизнь Хозяина Медведей всегда полна опасностей. Ты тоже – Мось-Аюна… Правда, какая-то странная. Я никогда не слыхал о таких, как ты. И если бы не видел своими глазами, никогда бы не поверил. Говори, что надо делать, чтобы помочь Одину.
Вот так… Все просто и понятно. Безо всяких рефлексий и ненужных объяснений. И я, в который раз подумала, что та культура, которая сейчас пребывает на земле, и которую мы так гордо именуем «цивилизация», только убивает в нас что-то очень важное, отдаляя от настоящего бытия, разрушая все наши связи с природой, дарованные нам Творцом от самого рождения. И что «дикие» народы до сих пор не утратили этой связи. Они не торопятся заменить данное им при рождении на материальные ценности и прочую мишуру, так необходимую нам, чтобы считать себя «цивилизованными людьми».
[1] Хорчо – вяленое мясо у северных народов