В эти дни отмечается дата - 80 лет с момента прорыва Блокады Ленинграда. Всё дальше и тише звучит сегодня метроном тех страшных 871 дней, когда жители одного из крупнейших городов страны в буквальном смысле вели две войны, одну с врагом, другую с жесточайшими условиями жизни. В этой публикации мы вспомним лишь несколько рассказов из Народной книги памяти, не выдуманных, от того и страшных. Это пришлось пережить детям. Увидеть, испытать, выжечь на всегда в своей памяти.
Володе Волкову тогда было года четыре. Он с тётей стоял в очереди за хлебом. Ждали, еще должен был прибежать с работы отец. Так как было две очереди, тетя мальчика встала в одну, а ребенка оставила занимать место в другой. К Володе подошел незнакомый мужчина. Разговорил ребенка, тот по наивности все рассказал. С кем пришел, кого ждут. Ну мужчина и сообщил, что отец уже давно на улице и зовет скорее прийти. Мальчик поверил, пошел. Разумеется, отца не оказалось, а незнакомец, сначала увел в подворотню, а потом схватил его и побежал. Ребенок сопротивлялся, но что он может сделать против взрослого мужика, но и тот был, не полон сил. Поэтому уронил ребенка, когда тот его сильно укусил. Со злости стал нещадно избивать. Но тут прибежали тетя и отец. Мужику сильно досталось от них, но сумел бежать. А, если б опоздали, то по всей видимости, был бы зарезан и позже съеден. Всё обошлось. Володя вырос, стал полковником.
Нина Жукова тоже маленькой совсем была в годы Блокады. Одно из первых её воспоминаний - как она в те тяжелые годы ходила в гости к соседям. Любила поговорить с ними. И запомнился ей случай, как соседка их, тётя Настя в самый тяжелый момент Блокады родила. Да ещё и двойню. Нина тогда слышала, как кричали эти малютки. Было решено их не кормить, дождаться пока они... в общем, помнит девочка, как зашла тогда в квартиру соседскую, два "сверточка" уже молчали. Для того, чтоб понять, что в то время значила еда, приводит такой случай. Когда вышли первые ростки появились в мае 1942 года, мама собрала их и сварила. Себе оставила стебли, а дочке листочки. Но девочки съела и свою, и материнскую порции.
Мире Петровой было шесть лет. В ноябре 1941 к ним в гости зашел двоюродный брат Петя. Он был курсантом военного училища. Устроили в честь него настоящий пир: несколько картофелин сварили и банку килек съели. Это были все съестные запасы семьи. После этого не осталось ровным счетом ничего. Петя уходил на войну. Тот "пир" был последней встречей с ним. Он погиб. А семья жила. Младший брат Миры постоянно плакал, хотел есть, а девочка уже всё понимала, пишет, что никогда не просила еды. Знала, что это бесполезно. А мама пыталась изобрести новые рецепты. Дома был фикус, даже из него попытались сварить суп. Варили сено. Младший брат перестал ходить, у мамы развилась цинга, ноги покрылись язвами. Сама девочка страдала еще и от того, что весной приходилось есть лебеду - от нее отекали лицо и руки (видимо аллергия), но есть приходилось.
У Светы Павловой младший братик только учился говорить. Его первой фразой была: "Мама, пич к нёнькам". Это означало, что ребенок просит к ножкам положить разогретый кирпич, чтоб согреться. А холод был такой, что над туалетом в квартире выросла гора льда, которая и не собиралась таять.
А Боря Воскресенский жил в Кронштадте. На его глазах 21 сентября 1941 года был совершен налет 180 самолетов, которые сбросили (он потом узнал точную цифру) 500 бомб. Разрушены были не только завод. Гитлеровцы разгромили Морской госпиталь. А ведь число пострадавших от налета исчислялось десятками. Среди раненых была и мама Бори.
В чем виноваты дети?
Напомним, 23 августа 1942 года в Ставке Гитлер говорил о необходимости полного уничтожения города. "Сначала уничтожение города, потом уничтожение укреплений", - говорил фюрер. В его указаниях говорилось, что необходимо овладеть Ленинградом и сравнять его с землей. Есть ещё те, кто считает, что при таком раскладе ленинградцы "пили бы баварское" ?
Попдисывайтесь, ставьте лайк.