О фэнах
О том, как я спецназ пугала
Договорилась с подружкой пообедать вместе в «Васаби», есть у нас такой японский ресторанчик. Не из дешевых, но зато вкусно. Целую неделю созванивались, предвкушали.
И что же, перед самым выходом из дома, – я как раз краситься села, – звонит:
– Юль! Что делать? Муж не вовремя от своих родителей вернулся.
– И что? – спрашиваю. В голове известные анекдоты.
– Можно мы вместе придем? А то он подозревает, что я в его отсутствие кручу тут с кем-то. Подловить меня постоянно пытается.
– Ну, приходите, – говорю. Мужа ее я, правда, ни разу в жизни не видела. Слышала, что спецназовец и вообще орел! И хотя он мне на душевных девичьих посиделках даром не нужен, но не отказываться же от японской кухни и от встречи с любимой подружкой, с которой с год не виделись.
Договорились. Крашусь, жду, когда они оденутся и мне на трубку звякнут, чтобы одновременно из дома выходить. Не звонят. Полчаса, час…
Наконец Лизка прорезалась и отменила встречу. Вот ведь незадача, так и пришлось сидеть дома перед единственным верным мне мужчиной – моим компьютером – с накрашенной мордой и чуть ли не при полном параде.
Настроение ниже некуда. Да еще и за подружку переволновалась, мало ли что ее благоверному еще привиделось.
На следующий день она первая позвонила – извиниться и объяснить ситуацию.
Оказывается, заручившись моим согласием пойти втроем, она предложила план посещения «Васаби» мужу. Тот же, прежде чем одобрить, затребовал мою фотографию: мол, с каким попало крокодилом не пойду.
А та, чтобы не рыскать по всей Сети, возьми да и открой мой личный сайт.
Дальше как в сказке – спецназовец оказался человеком культурным и начитанным, во всяком случае, что-то мое читал и даже что-то писал мне на адрес издательства, только до меня это письмо не дошло.
Осознав же тот факт, что в самое ближайшее время ему предстоит встретиться лицом к лицу с писателем, мало того, с любимым автором, он перенервничал и был вынужден весь оставшийся день не слезать с горшка.
Чем в буквальном смысле слова подгадил и своей жене, и мне!
Но это еще ничего, если не считать, что сначала мы планировали не поход в ресторан, а мой дружеский визит к ней в гости. Вот пострадал бы тогда мужик по полной программе!
А вообще, после этой истории в тусовке обо мне стали говорить как о человеке, способном напугать спецназ.
О том, как приходит слава
Вечеров по поводу выхода книги «Изнанка веера» уже прошло несколько. Сначала в Москве на книжной выставке в Доме художника и еще несколько в Питере. Поэтому я не переживала о том, что буду читать, о чем рассказывать.
К слову, самое милое дело – прочитать что-нибудь для затравки, а потом отвечать на вопросы, пока не появится пауза для следующего отрывка. И так далее – пока время не выйдет.
Не боюсь отвечать на каверзные вопросы, а тут и не было ни одного каверзного. Народ подобрался не злобный, а вполне дружелюбный.
Представители издательства привезли книги, поэтому и в перерыве мне было чем заняться: сидела и с умным видом подписывала книжки.
Тоже не самое тяжелое занятие, тем более что такие вечера случаются нечасто, а значит, можно и поскрипеть мозгами и пером для хорошего-то дела.
Скрипеть мозгами приходилось еще и потому, что хуже всего у меня выходят как раз надписи на книгах. Тут уж хоть ты что со мной делай, никак не получается выдать подряд несколько красивых или хотя бы незаезженных фраз.
Правда, на этот раз я была во всеоружии, то есть с домашними заготовками и все прошло нормально.
По завершению вечера было решено отметить это событие в какой-нибудь кафешке, есть у нас такой ритуал. Народ либо скидывается вскладчину, либо каждый заказывает сам для себя.
И на этот раз предполагалось что-то в том же роде.
В гардеробе ко мне подошла еще пара девушек, которым срочно понадобилась консультация на тему: как выскочить замуж в Японию? Беседуя, мы вышли на улицу, где уже собирались наши.
Был приятный, хотя и морозный вечер, над головами сосульки размером с самурайский меч, под ногами изящный ледок.
Вот в этот-то момент ко мне и подошел одетый в дорогое пальто и «казаки» молодой человек, в руках которого была другая моя книжка – «Трансмиссия».
– Мне очень понравился ваш роман, – немного заикаясь, сообщил молодой человек, – я даже соотнес себя с главным героем…
Пауза.
Я невольно потупилась; приключений, щедро подаренных мною главному герою «Трансмиссии» – актеру Константину, не пожелал бы для себя ни один из моих знакомых, в смысле натуралов. Впрочем, и на старуху, как говорится, найдется проруха. Возможно, кто-то спит и видит, как однажды, переодевшись в девичье, отправится в Японию на заработки.
– Но вот финал? Словом, вы не могли бы изменить финал?
– Изменить? С какой это стати? По ходу действия романа герой как бы находит в себе зверя, осознает себя зверем. Понимает, что он убивал в прошлом, и тут же убивает в настоящем. И этого зверя я добросовестно запираю в специально приготовленную для него клетку. Мне кажется, достойный финал. Во всяком случае, с логикой все в порядке. Зверь должен сидеть в клетке. Что ему делать в нормальном обществе?
– Значит, вы не собираетесь изменять концовку романа? – нервный смешок.
– Разумеется, нет. Это моя авторская позиция.
Молодой человек опустил взгляд на книгу, затем поднял глаза на меня. Я тоже посмотрела на него, совершенно не заметив, когда из-под светлого прямоугольника моей книги вдруг вырвался кулак, ударивший в солнечное сплетение и сбивший меня с ног.
Он успел провести еще два удара ногами, прежде чем на выручку пришли мои друзья.
– Я видела этого парня в зале, – подошла ко мне одна из знакомых после того, как мужики оттащили агрессора в сторону. – Во время чтения он обрезал себе ногти выкидным ножом. Кажется, такие ножи на кнопочках называются финками.
– Ага, финками, – на автомате кивнула я.
Оказывается, мне еще повезло, что молодой человек оказался психом, потому что будь он относительно нормальным, трезвомыслящим человеком, ему ничего не стоило бы отвести меня на несколько шагов в сторону, чтобы зарезать в ближайшей подворотне. Учитывая, что он сумел безнаказанно провести три удара в присутствии других людей, можно было вообразить, насколько он преуспел бы наедине…
– Вот и слава пришла, – прокомментировала на следующий день мои синяки массажистка, к которой я уже с неделю ходила на процедуры.
Музей имени меня
О своих фэнах хорошо рассказывает поэт Геннадий Прашкевич[1], который жил себе не тужил, как вдруг его пригласили в отдаленную деревню, знаменитую, в частности, тем, что в ней уже несколько лет работает литературный клуб имени Геннадия Прашкевича.
Занятно, не правда ли? Вдруг натолкнуться в призрачном сумраке любимого города на памятник с твоими чертами лица, на никогда прежде не висевшую на твоем подъезде мемориальную доску или впустить в дом отряд пионеров, возжелавших маршировать исключительно под знаменем с твоим светлым ликом.
Все это забавно и любопытно, пока касается кого-то другого. Но Прашкевич ехал в забытую богом деревеньку, зная, что там ожидает его что-то необыкновенное.
Первое, что бросилось в глаза, были удивленные, изумленные, ошарашенные лица людей, попадавшихся им навстречу. Еще бы, портрет Геннадия Мартовича украшал их сельский клуб наравне с портретами Пушкина или Президента Медведева, а тут вдруг этот самый портрет ожил и легендарная личность, точно простой смертный, месит грязь улиц родной деревеньке.
Где бы такое записать?
– Но это еще что! – смеется Геннадий Мартович. – Когда меня повели пить
чай, я увидел подозрительную ширму, на которой висела красивая такая
бумажная полоска: «Уголок уединения». Движимый смутными сомнениями, я
заглянул за ширму и увидел кресло, тумбочку и свой портрет. Там же – в
отдалении – стояли два моих предшественника: Лермонтов и Достоевский. Я
представил, как в этот уголок входит милая девушка. О чем же она думает,
глядя в наглые глаза Лермонтова или в растерянные мои?
Фэн на крыше
На интернет-сайтах, а затем и на моих творческих вечерах начал бывать тринадцатилетний мальчик Сева. Умненький такой, из хорошей семьи. Сначала сам подошел познакомиться, а затем и родителей стал приводить. А я и рада, все-таки свой читатель, можно сказать, любитель Юлии Андреевой – дорогого, если разобраться, стоит.
Помню, когда выпустила первую книжечку в «Борее», все гадала: кто же ее купил? Кто читает? Нравится или не очень? Однажды на эскалаторе в метро увидела девушку: стоит чинно, глазки опущены, а в ручках, точно молитвенник, моя книжечка. Крошечная четвертушка машинописного листика, формат А6. Обложка у нее белая, а внутри странички сиреневые, как мороженое «черная смородина».
Вкуснотища.
«Глаза пустоты» называется, может, еще кто помнит…
А Севочка мне сразу понравился, умненький такой мальчик, любознательный.
Впрочем, за счастье знать лично своего читателя, как оказалось, иногда приходится и платить.
Произошло это летом, в самую жару. В Питер как раз приехал знакомый психолог из Москвы, и мы с ним закатились в ресторан.
Сидим, только рыбу жареную принесли – звонок. Срываясь на плач и истерический смех, звонит мама Всеволода.
– Сынуля укололся какой-то дрянью, ясное дело, плохие мальчишки подсунули, и теперь гуляет по крышам.
Мысленно прикидываю, где эти крыши и где я. На одном метро только минут сорок и до метро еще двадцать, если каблуки в расчет брать. Ни по каким раскладам, если парень реально решится с крыши сигануть, поймать я его уже не успею. Что делать?
И тут перед глазами всплывает жилплощадь моего фэна и его родителей. Двухэтажная роскошная квартирища, причем второй этаж – мансарда с выходом на крышу. Вот он откуда полез!
– А вы трубку ему передать можете? – спрашиваю перепуганную насмерть маму и думаю о лежащей на тарелке рыбе, тихом, прохладном зале, приятной компании… Словом, обо всем том, что теперь придется отменить.
Слышатся торопливые шаги, скрип передвигаемой мебели, голоса. Наконец Всеволод берет трубку.
– Значит так, – перехожу в немедленное наступление, – я сейчас отдыхаю. Усвоил? В ресторане с человеком, голодная как черт. Быстро к тебе приехать все равно не смогу, а на каблуках и в своем лучшем костюме, по крышам, ясно дело, лазить не стану. Поэтому, если хочешь со мной поговорить – возвращайся в квартиру и жди. Поем, свои дела сделаю – заеду. Если нет, могу проинструктировать, как прыгать. Делаешь шаг вперед, потом еще, пока…
Короче говоря, захочешь полетать, делай это без меня. Я потом подъеду и вместе с твоей мамой поплачу. А решишь ждать – спускайся в свою комнату и сиди там.
– Ладно, буду ждать, – Севка по-детски хлюпает носом, связь прерывается.
Ну, разумеется, сидеть на месте и ждать, пока тинейджер на себя руки наложит, не получилось. Пытаясь успокоиться и убедить собеседника, что торопиться некуда, я кое-как проглотила пару кусочков и поспешила распрощаться.
В квартире Всеволода я оказалась часа через полтора после разговора по телефону.
– Он в своей комнате. Сказал, что героина у него еще много. Я хожу под дверью, слушаю, как бы не заснул... – заговорщическим шепотом сообщает мама. Обычно она аккуратненькая, похожая на маленькую ласточку. Но сейчас ее лицо сделалось совершенно серым, волосы утратили блеск и выглядели так, точно поседели.
– Отвали! – возникший из темноты прихожей Всеволод грубо оттолкнул мать и, взяв меня за плечо, чуть ли не силой втащил в комнату. Лицо «самоубийцы» было драматически печальным, рукав на левой руке показательно завернут наверх. На сгибе красовалось несколько красноватых точек.
«И тут Остапа понесло». Я бросила взгляд на бледное, распухшее от слез, постаревшее лицо Севкиной мамы, соотнесла с его рассчитанными на эффект демонстративными действиями, затем вспомнила, как Севин папа с гордостью рассказывал о своем желании устроить единственного сына в лучший институт за границей…
Я размахнулась и со всей силы залепила Севке такую оплеуху, от которой он, здоровый лосенок, не удержался на ногах и повалился на дверь своей комнаты, растянувшись за порогом. Не слушая воплей Севиной мамы, я влетела в помещение вслед за «павшим героем» и, закрыв за собой дверь, со всей дури двинула ему ногой по ягодице.
В туфлях на высоких каблуках получилось не очень, но парня, кажется, проняло.
Сева сел на пол и, не стесняясь, зарыдал. Когда же закончились слезы, он начал свой немудреный рассказ. Как оказалось, идея ширнутьсягероином пришла к нему недели две назад, но в престижной школе элементарно не нашлось такой гадости. К тому же паренек боялся, что по неопытности может передознуться и либо умрет, либо не сумеет контролировать себя и взаправду нырнет с крыши либо совершит что-нибудь в том же духе. Поэтому он расковырял себе руки маминой булавкой, после чего устроил представление.
Он не хотел ехать за границу, но опасался, что отец в этом случае откажется переписывать на него машину, лишит денег.
У богатых свои причуды. Вот и Севка решил, что, узнав о его «пристрастии», родители побоятся расставаться с дорогим сынулей и будут и дальше держать его при себе.
В общем, все то хорошо, что хорошо кончается.
На прощание я пригрозила Всеволоду, что независимо от того, что будет сулить мне его мама, я не стану больше приезжать на помощь к наркоману, и Севка дал слово, что больше не станет даже думать о наркотиках.
Да, говно я психолог, побила ребенка… побила чужого ребенка… побила чужого ребенка на глазах у родителей! А если бы они меня за это в милицию сдали? Но результат все же радует.
А вообще, что же это за самомнение у ребенка выработается, ежели к нему будут являться «по вызову» писатели, актеры, режиссеры и политики? А ведь будут! Добренькая мамочка вызовет, папочка вызов оплатит.
А ведь можно было проще – старый солдатский ремень и никакой наркоты и суицида!..
[1] Геннадий Мартович Прашкевич родился 16 марта 1941 года в селе Пировское Енисейского района. Писатель, поэт, эссеист. Живет в Новосибирске. Лауреат премии "Аэлита" за цикл детективно-фантастических повестей "Шпион".
Полностью книгу "Многоточие сборки" можно прочитать на сайте АвторТудей: https://author.today/work/164779