В прошедшем году в «Крае Смоленском» появилась рубрика «Очерки минувшего», в которой мы публикуем лучшие очерки смоленских журналистов второй половины XIX – начала XX веков. Это своего рода летопись жизни нашего края глазами современников и очевидцев. В 2023 году редакция планирует продолжить эти публикации, вот и в январском номере журнала выйдет подборка очерков Сергея Черкасова, журналиста газеты «Смоленский вестник». Размещу здесь один из них, опубликованный в 1900 году, он называется «Суд над ведьмой».
Суд над ведьмой
По поводу печатающихся в «Смоленском вестнике» отрывков из книг доктора Краинского о кликушестве мне вспомнился один случай из деревенской жизни, который мне приходилось наблюдать лично, когда ни в чем неповинная баба судилась за колдовство. Случай этот имел место несколько лет тому назад в одной не особенно глухой деревне Рославльского уезда. Деревня эта расположена вблизи шоссе, в 7 верстах от железнодорожной станции и рядом с хрустальным заводом. Церковь и церковно-приходская школа от этой деревни в трех верстах. Мужики работают и на соседней фабрике, и на станции, дети их получают образование в церковной школе. Такую деревню нельзя назвать захолустной.
В ней живет домохозяин Иван Петров; семья его состоит из жены, двух подростков и снохи (жены умершего старшего сына) Матрены, молодой еще бабы, которая не пришлась ко двору. После смерти мужа Матрена просила свекра отпустить ее по паспорту, но старик не согласился. Матрена сделалась угрюмой, ни с кем не разговаривала, плохо работала и на всех домашних смотрела исподлобья. В деревне говорили про ее симпатии к одному парню с фабрики: его взяли в солдаты, и она хотела пойти за ним в город, куда его угнали.
Двор Ивана Петрова был зажиточный: хлеба всегда было довольно, было три лошади, восемь коров (у деревни есть купчая земля с хорошими сенокосами, и недостатка в кормах нет), много овец, кормил он по три, даже по пяти свиней, немало было гусей, кур. Во дворе случилось несчастье: заболела корова, не пьет, не ест, лежит да мычит благим матом. Корова через несколько дней пала. За ней заболела другая, третья, они также пали. Начали искать причину болезни и не нашли никакой: у всех мужиков кормы с одного луга, весь деревенский скот пьет на одном водопое, а ни у кого, кроме Ивана Петрова, скот не болеет, здоров и ходит как встрепанный да круглый.
«Никто больше этого не сделал, как Матрена, – решила жена Петрова, – она чего-то по вечерам после ужина подолгу стоит, как шула [столб в звене забора], одна на дворе. Стоит и молчит. Она со злости это сделала. Она и смотрит – словно съесть хочет…»
Обвинение брошено удачно. Вся семья, не любившая Матрену, порешила на том же, с чем согласились и остальные мужики, и бабы Матрену начали просили «разделать» ее колдовство, но она клялась Христом-Богом, что ничего не делала, при этом от напрасной обиды и клеветы плакала. Иван Петров прогнал Матрену и позвал священника для молебствия, что и было исполнено. Болезнь прекратилась в этом дворе с последней коровой, также павшей.
Иван Петров захотел отплатить Матрене и подал на нее жалобу в волостной суд. Кабацкий адвокат написал ему прошение, где излагалось несчастие с коровами, и причиной смерти их указывались «волхования» Матрены, которые описывались так: она каждый вечер выходила на двор, становилась около коров, клала на головы им руки и нашептывала болезнь. Выставлены были свидетели. Иван Петров принес прошение в волость и отдал его писарю, прося передать «дело» в суд. Писарь, прочитав жалобу, указывал Петрову на всю нелепость, но ничего не помогало, и Иван Петров настоятельно требовал разобрать дело судом и приговорить Матрену непременно к наказанию розгами.
Председатель суда также находил это дело подсудным волостному суду и сожалел, что нельзя «прописать Матрене розочки». На суде явились Иван Петров со всей семьей и человек около десяти соседей и соседок. Матрену привел к суду полицейский. Свидетели все до одного показывали («хоть под присягой»), что никто другой перевел у Петрова коров, как Матрена. «И характер у нее такой суровый, и смотрит она, как видмачка».
Судьи очень обстоятельно допытывались у Матрены, зачем она по вечерам, после ужина, выходила на двор к скоту?
– Так скучно мне. Поплакать одной хотелось. В избе негде – народ.
– А отчего скот дохнуть начал? Сознавайся! – настаивали судьи.
Судоговорение свелось к тому, что судьи спрашивали Матрену о причине падежа скота, а она им говорила лишь про одну свою тоску и желание поплакать так, чтобы никто не видал.
– Все свидетели на тебя показывают! Лучше сознайся, проси прощенья и расскажи, как это ты зло навела, – твердили судьи.
Волостной суд приговорил Матрену к строгому аресту на десять дней.
После суда я говорил с судьями об этом деле, пробовал их убеждать в невиновности Матрены, но ничего не мог поделать. Они искренно были убеждены, что она – ведьма. Месяца через два после этого земский начальник, производя ревизию в волостном правлении, прочитал прошение по делу Матрены, подробно обоснованное теми соображениями, которые имел в виду суд, и не представил его решение в уездный съезд для отмены.
Нечего, разумеется, и говорить про то, что подобные средневековые «дела» будут иметь место до тех пор, пока свет знания не разгонит тьму невежества нашей деревни, до тех пор суеверие с непременными своими спутниками – чертовщиной, колдунами, ведьмами и знахарями, будут властвовать над умами не одного только мужика, но и нередко тех, коим вверено попечение о духовном его мире. Мне известны случаи, что и они обращаются к профессиональным колдуньям, чтобы заговорить скот от разной болезни, держат козла на конюшне против проказ домового, а сами отчитывают бесноватых…
Источник: Касов С. Из деревенской жизни. Суд над ведьмой // Смоленский вестник. 1900. 19 ноября. №256. С. 3.; официальная группа научно-популярного журнала "Край Смоленский" https://vk.com/kraismol
Автор: Юрий Шорин
Если материал вам понравился, не забудьте поставить дружеский лайк.