В предыдущем рассказе из своей жизни я говорил о том, почему мне пришлось в 16 лет покинуть Родину, уехав из России, и перебраться на ПМЖ в США. В этом же рассказе, я хочу поведать о том, как я начал социализироваться в новой для себя стране проживания, спустя некоторое время после так называемой адаптации!
Итак, я после сдачи всех экзаменов за среднюю школу, пошел учиться в самый простой колледж под названием CCRI (Community College of Rhode Island) - Коммунный или Общественный Колледж Род-Айленда, что равняется учебе в университете, предварительного получив статус резидента. Там мне по-началу предстояло изучать все тот же пресловутый английский язык - без него никуда, а ходил я на классы под названием English As a Second Language (Английский, как второй язык) - сокращенно ESL.
В колледже все было по-новому для меня и все мне интересно - с первых же занятий. Самое первое на что я обратил внимание, когда только начал учиться - это вот те самые узкие шкафчики для верхней одежды и вещей, стоящие вдоль всей длиннющей стены в коридоре на верхнем этаже, где распологались многие классы - я такие только в кино раньше видел. Один из шкафов я приметил себе и стал использовать по назначению, прячя там куртку и еще что-то возможно, и закрывая его на ручной замок от велосипеда. Кстати, и велосипед я часто использовал, чтобы добираться до места учебы. Мой кампус находился в городке Уорвик или Уорик, и надо было садиться на 30-й или 13-й автобусы, смотря откуда едешь, с какой стороны от дома - с левой или с правой. Кстати сам город Провиденс, частью которого является Крэнстон, стал более знаменитым, благодаря тому, что в нем проживали герои мультсериала Гриффины.
И нужно было брать с собой велосипед - он прицепляется спереди автобуса на специальные держалки, и таким образом можно путешествовать по городу и его окрестностям! Автобусные билеты были не очень дорогие - я покупал проездные на месяц (они до сих пор у меня где-то хранятся)! Вообще общественный транспорт в Америке плохо развит, но, если знать систему, где и откуда какие автобусы отходят, и куда приходят, знать расписание, то в принципе можно путешествовать по городу, а то и по штату, без проблем, не имея машины. Еще считается, что общественный транспорт в Штатах - это больше для бедных слоев населения - так, отчасти, и есть, что я увидел воочию вскоре, без разницы где бы я не садился на тот или иной рейс! Но вернемся к самому колледжу!
Здание его было примечательно тем, что с виду походило на большой, либо корабль, либо тюрьму! Оно было внушительное по размеру, серое по цвету, и из сплошного бетона, разделенное на две части - продольную овальную и круглую, где имелась некая арена на нижних этажах, в которой часто проводились экзамены. Так-же в круглом здании распологалась музыкальная часть колледжа - туда я вскоре стал ходить на хор, притом, что не знал нотной грамоты, а петь надо было исключительно по нотам, и пели мы, как счас помню, на первое же Рождество, с выездом в какой-то близлежащий городок - "Мессию" Генделя! - Хааа-леллуя!!! Хааа-леллуя!!! Сам не знаю как справился - главное было не голосить громче остальных, а прислушиваться к ним, копируя мелодии!
Здание было такое странное, с кучей лабиринтов и потайных дверей внутри. Насколько я помню - его спроектировала группа под названием Perkins & Will, а как я узнал подробнее, конкретно - какая-то женщина-архитектор, которая потом, якобы, сошла с ума, из-за чего здание так и осталось недостроенным. Однако этот ее проект победил в конкурсе лучших зданий по Америке в 70-е годы, хотя уже в наше время, несколько лет назад, оно наоборот заняло 8-ое место по уродливости среди всех зданий кампусов в Штатах. Такая вот противоречивость! Про архитектора мне рассказал в первый же мой семестр, один из членов Клуба Вьетнамских Ветеранов, который там распологался. В колледже было много разных клубов по интересам, в них любой желающий мог записаться и ходить в свободное от занятий время. Это были и клубы по изучению других языков, например - испанского или итальянского, затем Клуб Изучения Библии, в который я тоже некоторое время ходил; потом был Компьютерный Клуб для Игроков в разные видео-игры, Клуб Анимэ, и конечно же - куда без этого? - Клуб Треугольника, а именно по ЛГБТ-интересам, что меня тогда там насмешило.
В свое свободное время я в основном много играл в шахматы в общем зале кафетерии - приносил с собой доски, раскладывал их на столах, и любого желающего из представителей разных наций, приглашал поиграть с собой или с кем-то еще. И потом один мой знакомый или друг, предлагал мне сделать Шахматный Клуб официальным, т.е. чтобы нам начали выдавать деньги от руководства на реквизит, т.е. доски, специальные игральные часы, какие-то может быть книжки по изучению партий известных чемпионов мира или просто основных шахматных дебютов, а остатки с этих денег можно было бы тратить на все что ни захочешь, хоть пиццу покупай и угощай всех гостей раз в неделю! Но с этим клубом, касаемо его официальности, у меня так и не вышло, так и не получилось - у меня никогда не было организаторских способностей или лидерских качеств, а по сути я должен был этим клубом руководить и за все быть ответственным, а мне хотелось только одного - просто получать удовольствие от самой игры, поэтому клуб так и остался на уровне задумки, но неофициально он существовал все то время, что я там учился, и, думаю, многие, благодаря этому, либо научились играть вообще с нуля, либо улучшили свои практические навыки! Кстати, сам я научился играть незадолго до того, как пошел в колледж - раньше в России, живя, не умел вовсе! А в Америке меня научил один друг ирландского происхождения из старшего поколения, с которым я познакомился на маминой выставке - его жена тоже была художницей! Когда он узнал, что я не умею играть в шахматы, он сказал:"Ну и какой же ты русский после этого!??" И научил меня этой древней игре. Сначала я ему все время проигрывал, но потом я натренировался и стал постоянно у него выигрывать, так что даже стало скучновато играть с ним, как с неравным по силе соперником - приходилось иногда и поддаваться.
В колледже изначально я ходил в классы для эмигрантов, и в них практические не было людей Европейской внешности, а были сплошные - азиаты, латиносы, или индусы с пакистанцами, поэтому, когда я в первый раз зашел в тот класс, учительница по имени миссис Даммер, спросила меня в шутку:"Что ты здесь делаешь?" Потому что я был - единственный белый там. Я познакомился в этом классе с одним индусом по имени Кумар, который помог мне устроиться работать в местную библиотеку при колледже, в итоге я там отработал все то время, что там учился. Библиотека состояла из трех этажей и так-же находилась в верхней части круглого здания, и сама по форме была круговой - очень уютной с большими компьютерами фирмы Apple, и с множеством книг, как новых, так и старых. Одной из моих задач было обновление на полках переодических изданий, прессы - это все основные газеты и журналы, что выходят в стране. Так, таким образом, я изучал - какие у них вообще есть журналы в наличии, но читать их много не получалось, поскольку я постоянно был занят чем-то другим. Мне так-же нужно было в регистратуре оформлять книги и диски с фильмами или музыкой - выдавать их посетителям или принимать у них обратно, и бывали моменты, когда я путался и, либо что-то не то выдавал, либо что-то не туда отсылал, и строгая тетка-босс мне делала выговоры и в качестве наказания отправляла домой, а я терял свои часы работы, и, соответственно, деньги. А другой босс, тот, что был главнее этой тетки - он же отвечал за все этажи - мне все время говорил, показывая на свои два глаза:"Я слежу за тобой!" Из-за этих глупых ошибок меня вскоре перевели в другую часть библиотеки, с глаз долой, в заднюю комнату, где не надо было общаться много с людьми, и где были более простые обязанности, и более спокойная обстановка - я должен был отштамповывать все новые, пришедшие, закупленные библиотекой у издательств или книжных магазинов, книги - и обклевивать их полиэтиленом, клеить внутрь полоски для сигнализаций, чтобы никто не мог ничего украсть - и практически все. Там я отработал больше года, а всего в библиотеке работал пару лет, пока не заболел странной болезнью, из-за которой мне придется бросить и учебу, и работу, но это будет в будущем, а пока - я был занят на все 100% и у меня не хватало времени, чтобы хандрить, хотя иногда мелькало в сознании щемящее чувство грусти, что что-то в жизни идет не так, как нужно, не тем курсом, путем, но каким было бы правильнее идти, я еще не догадывался. Я знал, уже проучившись несколько семестров, что я не навсегда здесь, и в колледже, и в самой Америке, я знал, что уеду когда-то обратно, и в итоге я не хотел заводить ни с кем из знакомых девушек серьезных отношений, а то и несерьезных тоже, потому что я не хотел ощутить боль от расставаний с ними, или с ней, что придется, я знал, сделать в любом случае когда-то! Это было одной из причин моего некоего холодного отношения к представительницам противоположного пола, вернее я заигрывал с некоторыми, флиртовал, даже целовался, и секс иногда бывал, но в длительные отношения вступать боялся - что-то меня сдерживало, а они естественно разочаровывались и вскоре, когда понимали мои цели, а вернее их отсутствие по отношению к ним, переставали со мной общаться, и находили себе других парней, более податливых и удобных.
Через год я стал учиться в классах уже не с эмигрантами, а в основном с коренными американцами, на одном с ними уровне по трудности обучения. Было довольно сложно на первых этапах - особенно трудно мне дался урок психологии - еле-еле смог закончить его на четверку, а вернее - мне повезло. Учителя звали Мистер Зуромски. Каждый раз я дольше всех оставался в классе после здачи тестов, потому что мне больше всего требовалось времени на осмысление и усвоение учебного материала. В итоге на финальном экзамене в том самом круглом здании, я остался самым последним из студентов - я сдал преподу свой тест, он его проверил, и по количеству ошибок я заслуживал только тройки, но учитель неожиданно исправил один из ответов и, пока никто не видит, поставил мне четверку и в конце концов это дало мне итоговую четверку в семестре. Мне показалось, что тут сыграла и славянская солидарность в том числе, поскольку естественно он знал, что я - русский. Хоть мы с поляками многие годы находились в сложных, а часто и враждебных отношениях, те поляки, что родились уже в США, возможно не все, но некоторая их часть, нормально относятся к русским - им уже не так важна политика и взаимоотношения между какой-то там Польшей и Россией, и вообще американцы больше следят за внутренней политикой у себя в стране, за борьбой между демократами и республиканцами, нежели за внешней, тем, что творится далеко за рубежом, и этим они мне, безусловно, импонируют.
Кстати, мы выяснили, что в доме, который моя мама купила в Крэнстоне, раньше тоже жил поляк, возможно даже родившийся еще в Польше. Выяснили по двум причинам. Во-первых, дом был уже далеко не новый, и мы знали, что раньше в нем кто-то жил - этот кто-то умер, и дом стал продавать его сын, пока его не приобрела моя мама. Но на заднем дворе дома была посажена сирень, которая в Америке не такое-то и частое явление! Плюс, мы нашли в подвале книжки про Папу Римского Иоанна Павла 2-ого, а он, как известно, был тоже поляком - значит, поняли мы, человек, живший в доме, был католиком скорее всего, а сирень немекала на то, что он или его родители были родом из Польши. И вообще в Америке стирается вражда между многими народами, жившими в этой вражде веками у себя на исторической Родине. В Америке все равны, и существует единство наций, при всей их пестроте, хоть оно относительно рас, часто может и не соблюдаться на деле, вернее присутствуют негласные расовые правила. Например, в пригорадах Чикаго, мне отец рассказывал и показывал, есть районы, где афро-американцы не имеют право покупать жилье, и единственный дом в этом дорогом, если память мне не изменяет, еврейском районе, принадлежаший "черному", это был дом великого баскетболиста - Майкла Джордана, проданный ему только лишь, благодаря его статусу и имени. Так-же никто не станет отрицать, что очень часто в Америке по-прежнему белые селятся отдельно от черных, и от латиносов, хотя публично они никогда не станут об этом говорить, и будут выступать за толерантность и единство народов, но на практике, есть, аналогично тому Чикагскому, множество белых районов, где черных не нанимают на работу специально, и так-же есть черные районы, где белым будет сложно устроиться. Может быть сейчас, уже спустя годы, что-то изменилось, когда я уже там не живу, но что-то мне подсказывает, что все как было, так и остается, как бы кто из либералов не пыжылся насчет всеобщего братства. В этом и состоит хитроумность и одна из черт англо-саксонской политики, что на словах - одно, а на деле - совсем другое они часто делают, и никто не испытывает по этому расхождению никаких мук совести никогда - все естественно и даже выглядит вполне невинно!
Продолжение - в следующей серии! До встречи!