У одной моей знакомой есть дочь двенадцати лет. Да-да. Возраст кипения гормонов, следовательно, крышесносное бунтарство. Бунтарство девчонки, а крышу сносит у родителей. Казалось бы, совсем недавно, буквально полгода назад, девочка котёночком ластилась к маме, крутилась около. Маринка вздыхала: «Ну, что ты мамкаешь каждую минуту, сама позанимайся чем-нибудь». А теперь на дверях детской комнаты появился страшный плакат с черепом и надписью Closed. Если зайти в комнату, предварительно не постучав, то девчонка злобно зыркнет из-под длинной чёлки, и зашипит сквозь зубы: «А стучать не умеешь?» Настроение у неё, как правило, теперь всегда плохое. Появились секретики, подолгу разговаривает с подружками по телефону. Ну, всё как у всех. Это, в принципе, нормально, обычное взросление, просто надо пережить, как ветрянку. Никто ещё не прыгнул из детства во взрослость, миновав пубертат. Гормоны там зашкаливают, конечно. Сложнее всех самому ребёнку. Только что смеялась, а уже плакать собирается. Тяжело быть подростком. Но речь не об этом.
Надо сказать, что подруга родила дочь рано и сама ещё находится, по данным, ВОЗ в возрасте молодости. Такая достаточно стильная и продвинутая. Но вот что произошло: Мария, так зовут девочку, покрасила волосы. Ну, покрасила и покрасила. Все красят, чего такого-то. Только покрасила она волосы в ядовито-розовый цвет. И опять, вы скажете, ну и что? Пусть самовыражается. На беду, классная руководительница девочки, Анна Серафимовна, по данным, всё той же ВОЗ, уже перешагнула средний возраст и плавно переползла в возраст пожилой. И вот она не поняла такой перформанс, когда, зайдя утром в класс, узрела нечто розовое и лохматое. Другая бы, не будем говорить, что более мудрая, просто проигнорировала лиловое безобразие. Ну, разве могут нестандартные локоны помешать учебному процессу? Но возраст пришёл один, где-то по дороге потеряв благоразумие и педагогиня не нашла ничего лучшего, как выгнать девчонку с урока, и, причём в очень грубой менторской манере, ну как могут учителя старой школы. Думаете, малая расстроилась? Да ни капли. Она с удовольствием пошла шляться в ближайший торговый центр, где и была поймана мамашей, которая решила использовать свободное время на шопинг. После проведённого расследования мать потащила чадо обратно в школу, изнывая от желания, выказать недовольство классной руководительнице. Изловив обидчицу в коридоре, Маринка уже набрала кислорода в лёгкие, чтобы обрушить накипевшее, но была резко осажена само́й учительницей. Услышала мать много нелицеприятного в адрес дочери и в свой адрес тоже. Розовые волосы были апогеем всей критики. Маринка сама стояла перед учителем, как нашкодивший подросток. Напоследок классная объявила, что если волосы не будут перекрашены или сострижены, то в школу ребёнка не пустят. Схватив дочь за руку, подруга спешно покинула поле битвы. Пришла домой и пожаловалась мужу. Тот, только посмеялся. «Не бери в голову, ерунда какая». Девочка сидела в своей комнате, как мышь под метлой, в ожидании разноса, но родители оставили тему закрытой. На следующее утро, как обычно, ребёнок пошёл в школу. Ну и как вы уже догадались, с урока Машку опять выгнали. Теперь уже горемыка сразу позвонила матери. Маринка прыгнула за руль и, нарушая правила, прилетела в школу. Через пятнадцать минут она сидела в кабинете директора и воинственно высказывала свои претензии. Директор, божий одуван, доживал считаные дни перед тем, как уйти на пенсию и совсем не хотел конфликта. Он вызвал Анну Серафимовну и попытался решить всё миром. Но как говорится, нашла коса на камень. «Или я, или она», вызверилась Серафимовна.
Маринка после работы заехала в «Рив Гош», купила более или менее щадящую краску для волос. Непонятно, как она стала бы перекрашивать дочь, ведь даже кошку трудно засунуть в ванну, а тут целый ребёнок, который к тому же уже почти на полголовы выше матери. Решила позвать тяжёлую артиллерию – папу. А папа золото просто, а не папа. Батя не стал отлынивать от такого важного задания и решил поговорить с дочерью сам. Они долго шушукались в детской, потом гуськом вышли из комнаты и направились в ванную. Через сорок минут всё было кончено. Волосы перекрашены. Но не у Машки, а у папы. Розоволосый папа, весёлый и помолодевший выпрыгнул в центр комнаты, как клоун на арену цирка. У Маринки челюсть отвалилась. «Что наделал, как завтра пойдёшь на работу, ты же начальник отдела?», «Не боись, мать, прорвёмся». И здесь Марина заметила, с каким восхищением девочка смотрит на отца.
Утром папа и дочь, одинаково окрашенные, отправились в школу. Когда Серафимовна узрела парочку, у неё пропал дар речи. Молча она пропустила Машку в класс и больше ни слова не сказала по поводу специфической причёски. Вероятно, решила не связываться с сумасшедшими.
А табличка Closed в тот вечер исчезла с двери детской комнаты.
Если вы хоть раз улыбнулись, подписывайтесь и заходите в гости