На день рождения Саше подруга мамы передала в подарок простенький смартфон первого поколения, который мог выходить в интернет. Сначала сим-карту я поставила, но после того, как Саша заказал домой доставку пиццы и десертов почти на три тысячи, да еще и в особенно безденежный период, сим-карту я убрала. Теперь он один из дома не ходил - всюду его сопровождала я или бабушка. Беременность не доставляла мне совершенно никаких неудобств, я вообще ничего не чувствовала - только рос живот, и, как парадоксально не звучало - уходил вес. Когда я пришла на первый прием к гинекологу уже с целью встать на учет, весы показали трехзначное число. Конечно, я знала, что у меня нездоровый избыток веса, и этот фактор тоже меня сильно беспокоил. Врач спокойно отнеслась к моим немаленьким показателям, единственное, что сказала - постараемся не "набрать". Вот и не набирали - ничего не меняла, а вес уходил. Саша сначала не очень интересовался телефоном, однако со временем стал сильно зависеть от гаджета. На очередном приеме у психиатра, Саша не смог отдать телефон врачу, вцепившись в него изо всех сил. Врач на это сказала, что Саше совсем нельзя гаджеты - максимум, что можно, это плеер, при этом самый примитивный, только для музыки и радио. Никаких телефонов, планшетов и игр. На это Саша отреагировал очень бурно, настолько бурно, что при попытке его успокоить, я получила в живот локтем. Успела закрыться рукой, но скользом все-таки прилетело. Кое-как успокоив Сашу, врач попросила меня подойти к ней и на ухо сказала, что Сашу нужно обследовать, желательно в стационаре, чтобы уточнить диагноз и понаблюдать за его поведением, поскольку она считает, что речь идет не об аутизме, а о чем-то более серьезном, судя по его реакции. Дело было даже не в том, что Саша разбуянился, а в том, как он это сделал - он смотрел врачу в глаза и кричал, что всех пришибет, и вообще, ему трубы в комнате сказали, что надо всех прибить, тогда ему никто мешать не будет! Я сидела в полном шоке - такого Сашу я никогда не видела. Пока его успокаивала, получила еще пару глубоких царапин на руках. Прижала его к себе, кое-как удерживая, а врач вызвала скорую прямо в кабинет. При этом, когда Саша более-менее успокоился, удалось забрать телефон, и как раз подоспела бригада. Я ехала с ними в одной машине, Саша нервно метался по салону скорой первые несколько минут, пока по бокам от него не уселись пара крепких санитаров. Я держала его за руки, живот сводило болью, а я все думала, куда мы едем, потому что в замерзших окнах не было видно ничего, кроме ледяных узоров, февраль выдался морозным. Ехали относительно недолго - минут двадцать, потом был холодный коридор больницы, выложенный старым белым кафелем, больничный запах хлорки и больничной еды. Приемный покой с очередью из двух человек, тоже мама с сыном. Саша остекленело смотрел в одну точку, а второй подросток раскачивался вперед-назад в неровном ритме, периодически вздрагивая и запрокидывая голову. Ждать оформления пришлось около часа, наконец и наша очередь подошла. Медсестра померила Саше давление, оно было повышенное, температуру показало тридцать семь и пять. Саша заторможенно молчал, врач с трудом его разговорила, он ей повторил про голоса, про то, что он не хочет делать больно семье, но ему говорят, что надо.
-Вы такое от него слышали когда-нибудь? - врач, вероятно, заметил ошарашенное выражение на моем лице.
- Впервые слышу сегодня. Саша довольно замкнутый ребенок.
- А что произошло сегодня, как услышали?
Я рассказала, что произошло в кабинете у врача и с чего началось. Врач покачала головой. Закончив оформлять бумаги и подписав последнюю бумажку, я передала документы врачу приемного покоя.
Он набрала какой-то телефон на стационарной трубке, и, зажав ее плечом, отвернулась к копиру.
- Татьяна Степановна? Пришлите нам сопровождение пожалуйста. Мальчик, одиннадцать лет, первый раз госпитализируется. Да, захватите мягкие на всякий случай. С мамой. Да, будут ждать Вас в коридоре. Откопировав документы, врач отдала мне оригиналы и сказала - подождите в коридоре, скоро за вами придут из отделения.
Мы с сыном вышли и сели в те же металлические ледяные сидения белого кафельного коридора. Прошло минут пятнадцать, раздался звонок в дверь приемного покоя, дежурный впустил облако морозного воздуха и двоих в куртках поверх белых халатов - небольшого роста, но уверенную в движениях женщину лет сорока и высокого жилистого мужчину с острым взглядом. Женщина держала в руках что-то вроде серого шарфа.
- Серегин, Саша? - обратилась ко мне женщина, показывая на сына.
- Да, это он. - Мы поднялись с сидений, Саша безразлично осмотрел сопровождающих.
- Ну что, дружок, пойдешь с нами? - голос у женщины был спокойный, уверенный, мужчина молчал.
- Пойду. - голос у сына был абсолютно бесцветный, мне стало нехорошо, но я пошла за ними на улицу, надеясь, что на морозе будет легче.
-Давай руки в шарфик замотаем, а то замерзнешь. Я вот тоже варежки не взяла, давай вместе? - Саша кивнул, женщина очень ловко развернула мягкий серый сверток и как-то очень быстро закрепила длинную серую полосу на соединенных руках своей и Сашиной. Так втроем мы дошли до отделения, поднялись на второй этаж, пройдя через три двери с чипированными домофонными ключами - мужчина открывал двери, сразу же в помещении ленту с Саши сняли, но за руки продолжали держать - с одной стороны медсестра, с другой стороны - я. Вошли в довольно просторный холл, в котором было установлено множество мягких скамей, обитых кожзамом и стоял стол со стулом.
- Подождите здесь, пожалуйста, сейчас мы его переоденем, заберете вещи.
И сын скрылся за белой дверью вместе с медиками. Буквально через десять минут мне вынесли все его вещи, включая белье, дали список того, что необходимо привезти, сказали привезти резиновые тапки, одежда тут не нужна, все казенное, режим приема передач на двери. Меня вывели на улицу, я наконец-то поняла, где я нахожусь - в той же психушке, в которой лежал Слава, только корпус другой. Тот же заброшенный корпус затянутый оранжевой пластиковой сеткой, по дороге к центральным воротам - это нас скорая к другой стороне приемного покоя подвезла, не видно было. Гнетущие впечатления от места усугублялись темными еловыми посадками, которые в сумерках начинающегося вечера выглядели очень мрачно. Я кое-как дошла до ворот, живот отпустило, но я сама была как онемевшая. Вызвала такси, поехала домой. Дома пока разувалась, закружилась голова. кое-как стянув обувь и пуховик, прошла в кухню. Мама недоуменно смотрела на меня:
- А где Саша? - для верности выглянула в коридор, но, убедившись, что его там нет, снова вернулась ко мне.
- Саша в больнице. Госпитализировали прямо из кабинета.
На миг мне показалось, что она меня ударит, так полыхнули глаза - каким-то презрением, что ли.
- Он был неадекватен, мама. Это необходимость. - тут у меня закапали слезы, но я упрямо продолжала через слезоразлив - Скорую вызвала врач. Наблюдение в стационаре может дать изменение диагноза. С ним было опасно находиться - я показала засохшую кровь на руках, пояснила - это из-за телефона, который Надежда Сергеевна подарила. Нельзя было ему отдавать. Теперь я буду слушать только то, что скажет врач.
- Сдала, значит, ребенка в психушку, - тон менялся от едкого до презрительного. - Не ожидала от тебя.
- Жаль, что ты не понимаешь. Он там начал про голоса говорить. Ты понимаешь, что это может быть? Славу вспомни!
- Саша- не Слава! Он бы успокоился. - у мамы тоже подступили слезы, но это были слезы гнева.
- Надеюсь, со временем ты поймешь, что это была необходимость. Кстати, клиника та же, где и Слава лежал, только подростковое отделение. Можешь навещать, только сухофрукты не вози, нельзя. Все должно быть по правилам - я выложила памятку на стол и вышла из кухни - мне хотелось прилечь, я очень устала, к тому же ноги гудели страшно. Чувство вины давило на нервы, заставляло скручиваться в клубок, я обняла себя руками и заплакала. Такой безнадегой накрыло, выть хотелось. Пришла Плюшка и прижалась, как обычно, к груди, а трехцветная Серафима устроилась в ногах - очень кстати, ноги замерзли. Незаметно для себя я заснула, проснулась через пару часов, когда вернулся с работы Антон. Я рассказала, как прошел день, переоделась и опять ушла спать. Видимо, организм уже не выдерживал нервной нагрузки.
Продолжение
"Всегда терпеть боль и нести ее в себе - невозможно. Посвящаю свою историю все мамам душевнобольныx детей. История реальная, случилась со мной, изменены только имена."