Игорь ОБОЛЕНСКИЙ, Тбилиси – специально для «Лилит»:
Певца и актера Вахтанга Кикабидзе в Тбилиси все называют просто Бубой. Застать его дома весьма непросто, он постоянно в разъездах. А когда возвращается, то все время посвящает семье и работе над книгой воспоминаний. Но мне повезло – Кикабидзе согласился на встречу, во время которой поведал то, о чем еще никогда не рассказывал.
Вахтанг Константинович, у вас очень уютный дом. Что это за работы украшают его стены?
В основном это картины моих друзей. Когда мне становится xpeново, я иду к ним в мастерские. «Какие вы счастливые», -- говорю я им. «Нет, это ты счастливый, -- отвечают они. -- Вот бы нам уметь так петь». Я, кстати, тоже в детстве хотел стать художником. Жаль, таланта не хватило, но рисовал много. Это в основном были карикатуры, которые я рисовал на каких-то листочках, обложках тетрадей. Мама собирала эти работы. Но при этом мне все время говорила: «Буба, тебе нельзя становиться художником. У тебя же нет квартиры -- где ты будешь рисовать?»
А слово «буба» что-нибудь означает на грузинском языке?
Означает, но ко мне не имеет отношения. В Сванети – это регион Грузии -- есть гора, которая называется Буба. А во-вторых, несколько лет назад была обнаружена горная деревня XV века, которая тоже называется Буба, там и река такая была -- Буба. Хотя мои родители всего этого, скорее всего, не знали. Просто это было первое слово, которое я начал бубнить. Мама так рассказывала. А еще у сванов есть сленг, на котором «буба» означает «самый старший в доме». Обычно так называют самых маленьких. Они же на самом деле всем заправляют.
Я, конечно, знал, что Буба -- это прозвище, но оно и в титрах фильма «Мимино» значится.
А это просто режиссеру Георгию Данелии нравилось. И он несколько раз в титрах своих фильмов так меня заявил. Впрочем, в Грузии меня так и называют. Если кто-то звонит нам домой и просит позвать к телефону Вахтанга, мы сразу понимаем, что это кто-то незнакомый.
Потом так стали называть и детей. Уже даже в паспорте это имя пишут. Есть такой Буба Кудава, очень интересный историк. Его брат был послом Грузии во Франции. Нескольких сыновей моих друзей тоже зовут Буба.
Вы ведь учились в институте иностранных языков и актером становиться не собирались?
Это длинная история. Вообще я учился в семи школах. И могу, наверное, за это в Книгу рекордов Гиннесса попасть. Первый раз на второй год меня оставили в третьем классе. Потом я два раза учился в шестом классе, а затем в восьмом. Я плохим мальчиком был. В конце концов меня из школы отчислили, и дядя, который был скульптором, устроил меня в ремесленное училище. Я там был самым маленьким.
Я, видно, доставал свою маму. Правда, моя учительница русского языка, Нина Рамишвили ее звали, успокаивала ее: «Не плачь, он же все равно артистом станет». Нет, не подумайте, я гадостей каких-то не делал. Просто не учился.
А вы тоже понимали, что будете артистом?
Нет, не понимал. А вот учительница, видно, что-то во мне уже тогда разглядела. В институт иностранных языков меня взяли, можно сказать, случайно. Я уже выступал в каких-то самодеятельных коллективах, и как-то один студент попросил меня спеть на выпускном вечере. И так получилось, что ректор присутствовал там и спросил: «Этот мальчик у нас учится?» Узнав, что я не студент его института, он предложил мне поступить. Я, к счастью, к тому времени все-таки умудрился получить аттестат о среднем образовании и работал на стройке.
Мне даже дали педагога, который три месяца готовил меня к экзаменам. Потом уже я узнал, что все, оказывается, были в курсе, что я должен поступить. В том институте было 95 процентов девочек, а если учились мальчики, то они были либо спортсмены, либо музыканты.
Первый экзамен был, как сейчас помню, история. Стояла жуткая жара. Экзаменатором был такой Шелия, человек с красным носом. На экзамен он пришел, видимо, с большого похмелья. А я как вошел в аудиторию, так у меня от волнения ноги подкосились. Потому что там сидели пятнадцать девчонок и готовились отвечать. А я вообще был в истории ни бум-бум.
А этот Шелия, видно, понял, что я стесняюсь. «Иди, -- говорит, -- и через два часа принеси мне пару бутылок пива». Я вернулся, когда последняя девчонка уходила. Принес ему пиво. Он одну бутылку прямо из горла выпил и говорит: «Тяни билет». Я взял -- надо было рассказать про Петра Первого. «Что он сделал для России?» -- спрашивает меня экзаменатор. «Царь-пушку», -- отвечаю. «Молодец, пятерка». Так меня взяли в институт.
А я уже бредил эстрадой. Брат моей матери, Джану Багратиони, известный хореограф и певец, отправил меня на прослушивание к Котику Певзнеру, который руководил Государственным оркестром Грузии. Вердикт худсовета был таким: «Хриплый голос отдает загнивающим Западом!» А я-то думал, что они меня с радостью возьмут -- и вообще это будет для них счастьем, что пришел сам Кикабидзе.
Домой вернулся убитый. Но вечером мне позвонил администратор той комиссии, такой старый эстрадный волк. И сказал, что если я соглашусь выйти на сцену под другой фамилией, то он возьмет меня с собой на гастроли. Мама сказала: «Чего тебе какую-то фамилию придумывать? Бери мою -- Багратиони». И я поехал на гастроли как Буба Багратиони. Это был единственный раз, когда так на афише было написано. Концерт проходил в Ростове-на-Дону. И после этой поездки я бросил институт. Потом в газете была напечатана ругательная статья про меня с такой фразой: «В финале на сцену выходит худой молодой человек и орет хриплым голосом в микрофон». Это было в 1959 году.
Но так получилось, что в это время на экраны вышел фильм «Поет Ив Монтан». И директор филармонии приказал: «Найдите мне того мальчика, которого Джану Багратиони приводил, оденьте в водолазку, как Монтана, и пусть он поет». И вот получается, что с 1959 года я -- на профессиональной сцене.
Продолжение скоро, подпишись на наш канал и читай: