Он был звездой группы «Премьер-министр», сводил с ума девушек хитами «Два бриллианта» и «Восточная» и представлял Россию на «Евровидении».
Теперь он вновь на волне успеха, благодаря шоу «Суперстар». В гостях у «Жизни» певец Жан Милимеров.
ЧАСТЬ 2
– Давайте поговорим о Вашем детстве, где Вы родились?
– В Москве в музыкальной семье. У нас все родственники выступали на сцене. На гастроли я ездил вместе с мамой, а первый мой выход на сцену случился, когда мне было года три.
– Большая у Вас семья?
– Сейчас нет, но мама рассказывала, что когда она вышла замуж за папу, то собиралось человек 20 только близких родственников. У нас одна такая цыганская семья на районе была, и все нас знали.
– Были ли в Вашей семье какие-то свои законы?
– Конечно, у нас есть свои понимания и понятия, но при этом наша семья общалась со всеми. Среди цыган мы цыгане, а среди русских – русские.
– Что представляли из себя Ваши детские гастроли?
– Была цыганская группа примерно из 40 человек. И они колесили с цыганским ансамблем. Все дети ездили со своими родителями, такой был образ жизни. На тот период это был самый настоящий музыкальный цыганский табор. И порой в этом балагане, прямо как в фильме «Один дома», забывали детей. Но, правда, их тут же находили.
– Знаете историю любви Ваших родителей?
– Папа всё время был на большой сцене, и он в своё время сдружился с известным артистом Асмановым, у которого был ансамбль. И вот как-то раз они приехали на гастроли в Тулу, где у этого Асманова жила племянница – моя мама. Она была как куколка, очень красивая женщина. И так сложилось, что Асманов пригласил её на концерт.
Там-то её и заприметил мой отец. А он очень крупный был, с бородой, под 120 кг весил. Но когда он начинал играть на скрипке и петь, в залах была тишина гробовая. Так они на концерте и познакомились. Отец очень долго ухаживал за ней, хоть маму сначала и смущала разница в возрасте 10 лет. Но у папы получилось покорить её.
– Как у цыган происходит сватовство?
– Отец приезжал к родителям моей мамы и просил её руки.
– Вы помните своего отца?
– Честно, я его практически не помню. Только один момент врезался в память – когда он лежал на кровати, а я ползал маленький по его пузу.
– Что с ним случилось?
– Он застудил ухо. Постепенно стал хуже слышать и долго не ходил к врачам. В итоге это всё прогрессировало. Диагноз – менингит. Он поехал на гастроли и там же умер. И с трёх лет по сей день я постоянно хожу к нему на кладбище. Мне всегда не хватало отцовского слова и отцовского наставления. Да, у меня был брат, который старше меня на 5 лет, но это всё другое. Отец – это же глава семьи.
– Сколько у Вас братьев?
– По отцу – пять братьев, так как он был ещё раньше женат, и по маме ещё один. Я общаюсь только с одним братом по папиной линии, его зовут Араман.
– Вы сталкивались с расизмом в детстве?
– Никогда такого не было. У меня даже не было никакого прозвища, несмотря на то что я был пухленький. Наоборот, Жаником называли.
– А в группе «Премьер-министр» было же какое-то прозвище...
– Мои пацаны дали мне две клички – жакоп и пакет. Потому что у меня была такая куртка текстильная, и им она напоминала пакет. Но это всё было очень по-дружески.
– Какие главные ценности у цыган?
– У нас принято, что мужчины в основном дома сидят, а женщины зарабатывают. Это действительно так.
– Но в Вашей семье было же всё иначе?
– Да, потому что мой папа очень любил маму и всегда с ней носился. Мою маму зовут Тамара, но он за всю жизнь ни разу так её не назвал. Либо Тамуся, либо Тамусечка, либо Тамулечка. В нашей семье всё было очень органично и душевно.
– Кем считают себя Ваши дети – цыганами или евреями?
– Дочка считает себя еврейкой, а сын он всеядный – чуть-чуть цыганского взял и чуть-чуть еврейского.
– А Вы знаете историю фамилии Милимеров?
– Это фамилия нашего дедушки. Я знаю, что он пошёл на войну, потом родился отец, и вот от них пошёл наш клан Милимеровых. А вообще у меня двойная фамилия Григорьев-Милимеров, и по паспорту я иду как Григорьев. Потому что меня так записала бабушка. Но для меня большая честь продолжать клан моего дедушки, моего папы, и я надеюсь, что сын тоже продолжит клан Милимеровых.
– Вы первый в Вашей семье, кто женился не на цыганке?
– В моей семье да. Наверное, это было очень смело с моей стороны. Но это была любовь. Семье доказывать ничего не нужно было, мама всё прекрасно понимала и сразу приняла мой выбор. Она увидела, что мне хорошо.
– Почему в 16 лет Вы ушли из дома?
– В 15 лет я пошёл зарабатывать в ресторан и имел какую-то копеечку, а уже потом неподалёку снял квартиру. А в 17 я уже попал в «Премьер-министр» и как-то всё постепенно наладилось. Просто мне хотелось жить и двигаться своими силами, а мама была не против этого.
– В цыганских семьях вмешиваются в личную жизнь взрослых детей?
– Как и в турецких, родители имеют большой вес. Но в моём случае моя мама – очень тактичный человек, несмотря на то что она цыганка. Она никогда никуда не лезла, потому что видела, что я ответственный человек и самостоятельный. Даже когда у нас родились дети, мы их сами в основном воспитывали.
– Вас в детстве мама наказывала?
– Да не за что было. Я вообще был помешан на музыке и целыми днями сидел и слушал Майкла Джексона.
– То есть Вы были фанатом Джексона?
– О да, я тогда по нему сходил с ума. Помню, как-то раз по телевизору показали его выступление под песню Billie Jean.
Я сидел в шоке и думал: Боже, что это было? Потому что это было нечто новое, его харизма через телевизор меня давила, а мне было всего 6 лет. И тогда я сказал самому себе, что у этого человека я буду учиться музыке. Я переслушивал песни, пытался что-то повторить в танцах, а когда у меня не получалось, я плакал. И с самого раннего возраста я впитал именно от него понимание сцены и то, как на ней нужно себя вести.
– Что Ваша семья могла себе позволить?
– Мама старалась давать всё, что было возможно. Она гастролировала по разным странам и из-за границы привозила жвачки, магнитофоны, куртки и много всего. Мы жили как обычная нормальная семья, но у нас были вещи, которых не было ни у кого.
– И из-за жвачек, наверное, у Вас было много друзей?
– Да, так и было. Я помню, как ко мне во время урока зашёл старший брат и говорит: «Жаник, мамка с Югославии приехала и жвачки привезла!» И тогда весь наш класс хором: «Да ладно!» Помню, что тогда меня даже учительница с уроков отпустила. Жвачки – это что-то нечто, а когда находили вкладыши, то чуть ли не дрались из-за них.
– Как поменялась жизнь семьи, когда распался Советский Союз?
– Я как ходил в 15 лет работать в ресторан, так и продолжал ходить и получать свои 20 долларов за вечер. Для меня это были хорошие деньги.
– А как Вы попали на работу в ресторан?
– У меня был очень способный друг, который успел много где поработать. И вот он устроился работать барменом в хороший ресторан Москвы. Вот он и предложил поработать, а там как раз была небольшая сцена, на которой тогда пела Мариам Мерабова. Пришёл, предложили исполнить что-то своё, я и спел песню Майкла Джексона. Администратору очень понравилось, и на следующий день я уже работал.
– Какой контингент посетителей был в этом ресторане?
– Шикарный, приходили приятные и приличные люди, потом были постоянные клиенты, которые любили нас слушать. В этот ресторан приходили Борис Моисеев, группа A Studio и Батырхан Шукенов. Я когда их увидел, у меня сердце в пятки ушло. Они все меня хвалили.
– Для Вас это было хорошее времяпрепровождение?
– Да, мне очень нравилось, я получал от этого удовольствие. Даже деньги были не так важны.
– Лихие 90-е как пережили?
– Если говорить про сцену, то для цыган это было самое лучшее время. Потому что все приходили в рестораны, кабаки, и мы там давали жару.
– Как Вы попали в «Премьер-министр»?
– Когда я пел в ресторане, со мной работал Пит Джейсон. И тогда он мне сказал, что у него есть знакомый – Дима Ланской, который хочет прийти вместе с продюсером, так как хочет создать группу. И Пит порекомендовал меня им. И вот пришёл Константин Арсенев с Димой Ланским, мы пообщались, и они приняли меня в свою группу Boys Band. Так постепенно я и попал в группу «Премьер-министр».
– Какие сумасшедшие поступки совершали девушки ради Вас?
– Раньше не было телефонов, и в основном писали письма. И вот в одном письме одна девчонка из цыганской семьи рассказала, что её пытаются выдать замуж, а она уже 5-й раз сбегает. А всё потому, что она без ума от меня и во всех её бедах виноват я. Были такие, которые даже вены резали, потому что не хотели замужества.
– А Вы тогда были уже женаты?
– Нет, мы пока только встречались. Но супруга к этому относилась совершенно нормально, у нас была такая любовь, что не к чему было ревновать.
– Самые запоминающиеся гастроли?
– Когда мы были на севере, на улице мороз – 40, мы едем в машине и у нас что-то коротнуло. Машина остановилась, и мы давай чинить на этом морозе. Повезло, что мимо нас проезжала какая-то машина и нам помогли. Это было очень жутко, потому что если бы закончился бензин, то мы бы все окоченели. А самый смешной момент был, когда на концерте на стадионе я выбегаю на сцену, не замечаю впереди лежащий кабель, спотыкаюсь и все мои 120 килограмм красоты падают наземь. У меня истерика, пацаны танцуют, я, как колобок, переворачиваюсь, зрители хохочут. И вот полпесни меня поднимали, а зрительный зал падал от смеха.
Продолжение следует...
Из третьей (заключительной) части интервью с Жаном Милимеровым вы узнаете, когда он понял, что пора уходить в сольное плавание, почему впервые попробовал алкоголь только в 40 лет и с какой известной певицей планирует записать дуэт.
Автор: Юлия Ягафарова
