Глава пятая. Удар по Лодейному полю.
Начало февраля 1940 года 44-я эскадрилья встретила имея в строю шесть исправных «Бленхеймов» I. Еще один бомбардировщик эскадрильи находился на севере, на вспомогательной площадке в районе Каяни, устроенной на льду озера Кулунталахти, откуда он действовал в интересах Северо-Финляндской группы. И этот «Бленхейм» изрядно потрепал нервы командованию ВВС советской 9-й армии, которое вообще крайне болезненно воспринимало любое появление финских двухмоторных бомбардировщиков над своими войсками или объектами. Между тем, до середины января на южном фланге армии советская авиация отсутствовала, что позволяло разведчикам действовать фактически в полигонных условиях. Ситуация начала меняться после того, как в середине января началось формирование Ребольской авиагруппы, в основе которой были бомбардировщики и истребители 80-го смешанного авиаполка. К 1 февраля на ледовом аэродроме возле Ребол уже находилось семнадцать СБ, пара Р-5, пятнадцать И-15бис и тринадцать И-16. Из последних боеспособными были восемь.
Финские разведчики обнаружили аэродром еще 29 января, когда «Бленхейм» в ходе очередного вылета в направлении Ребол наткнулся на него. А после вызванного погодными условиями перерыва, 3 февраля финский бомбардировщик нанес «визит вежливости» Ребольской авиагруппе. Утром внезапно выскочивший к аэродрому «Бленхейм» с высоты около 900 метров сбросил на летное поле восемь бомб, упавших в 60 метрах от самолетов (при этом три бомб не взорвались). Атака была столь внезапной, что дежурные истребители даже не успели подняться в воздух. Но на следующий день уже с утра на тысяче метров над аэродромом патрулировала пара И-16, однако хитрый финн на сей раз появился на высоте 3000 метров, сбросил бомбы на КП 80-го САП и быстро ретировался. В результате бомбардировки один человек получил ранение.
Безнаказанность противника невероятно раздражала, штаб 80-го САП организовал постоянное патрулирование над аэродромом, на что уходило до четверти боевых вылетов полка. Например, 5 февраля из 83 вылетов 19 пришлось на патрулирование. Поскольку условия местности не позволяли организовать сплошную систему ВНОС вокруг аэродрома, патрулировать приходилось сразу несколькими группами на разных высотах. Но зловредный финн на время все же пропал, хотя это не было связно с организацией патрулирования. Просто 5 февраля командование Северо-Финляндской группы направило свой единственный «Бленхейм» на разведку в район Суомуссалми, 6 февраля полетам помешала погода, а 7 числа все тот же «Бленхейм» отбомбился по скоплению транспорта в районе Ребол. 9 и 11 февраля неуловимый финский разведчик снова вертелся в районе Ребол, причем 9-го отбомбился непосредственно по аэродрому, словно издеваясь над всеми усилиями советского командования организовать его перехват. А 12 февраля снова нанес удар по аэродрому, ранив одного летчика (что любопытно, из восьми сброшенных бомб три снова не взорвались). Однако на сей раз патрулирующие на разных высотах И-16 все же смогли сорвать прицельную бомбардировку, хотя догнать противника так и не сумели. Любопытно, что о единственно своем успехе в деле организации ПВО аэродрома Реболы советское командование так и не узнало. 13 февраля из-за патрулирующих истребителей вылетевший к Реболам «Бленхейм» был вынужден вернуться. На этом игра в «кошки-мышки» между ним и истребителями 80-го САП завершилась. Финские бомбардировщики больше над советским аэродромом не появлялись, хотя патрулирование продолжалось со все нарастающей интенсивностью, в отдельные дни доходя до трети всех вылетов 80-го САП. Финны же еще дважды в феврале показывались в районе Ребол, но к аэродрому старались уже не приближаться.
Пока единственный «Бленхейм» Северо-Финляндской группы нервировал командование 9-й армии, основные силы 44-й эскадрильи по-прежнему оперировали в Приладожье. Погода в феврале заметно улучшилась и «Бленхеймы» действовали сравнительно активно, в отдельные дни выполняя до 4-6 вылетов, что с учетом наличной матчасти было вполне себе неплохо. Главные усилия были сосредоточены на содействии IV армейскому корпусу в уничтожении окруженных еще в январе в районе Кителя – Леметти – Уома частей и соединений советского 56-го стрелкового корпуса. Большую часть вылетов в первую декаду месяца «Бленхеймы» совершали на дорогу, идущую вдоль берега Ладоги к Питкяранте, ведя разведку и нанося удары по колоннам снабжения и подходящим резервам, поскольку именно из района Питкяранты командование 8-й армии прилагало основные усилия по деблокаде окружённых. К середине месяца экипажи «Бленхеймов» переключились на бомбардировку окруженных частей, однако ввиду высокой активности боеспособность единственной находившейся на фронте эскадрильи начала стремительно падать, достигнув минимума 16 февраля, когда в воздух мог подняться только один самолет.
Между тем, и без того неслабое противодействие истребителей ВВС 8-й армии в феврале заметно выросло в связи с прибытием на фронт 4-го ИАП. Полк, правда, был заточен в основном для действий по поддержке войск, в связи с чем перед отправкой на фронт его переформировали и вооружили в основном И-15бис (только одна эскадрилья имела И-153). Тем не менее, к 12 февраля ВВС армии насчитывали в своем составе уже более 160 истребителей, в том числе почти сотню И-16 и И-153. Насыщение ВВС армии большим количеством подходящих для штурмовых действий истребителей-бипланов И-15бис позволило высвободить для прикрытия с воздуха большинство И-16 и часть «Чаек». Результат не замедлил сказаться. Уже 8 февраля экипажи финских бомбардировщиков отмечали, что вылеты происходили при серьезном противодействии истребителей противника. Из шести вылетов в этот день лишь один обошелся без их участия, в других встречи с ними происходили до двух-трех раз. А на следующий день очередному разведчику вообще не удалось прорваться к Питкяранте, поскольку его встретило патрульное звено И-16 и финскому экипажу пришлось спасаться бегством. Полеты «Бленхеймов» все чаще приходилось смещать на утренние и вечерние часы.