Даша не собиралась ни заигрывать, ни кокетничать. Юноши, с которыми она училась в консерватории, делились на две категории. В первую входили маменькины сыночки, которых «за ручку» водили на занятия, а во вторую – влюблённые в своих преподавателей студенты, которых ничто, кроме музыки и своих педагогов не интересовало. Женя отличался от них своими раскрепощёнными манерами, смелостью высказываний, небрежностью в одежде и уверенностью в себе, как в мужчине. Одним словом, он был похож на настоящего мужчину: смелого, немного грубоватого и искреннего.
Дашина жизнь превратилась в настоящую сказку. Всю неделю она посвящала музыке, а воскресенье принадлежало ей и Жене. В этот день она рано вставала, готовила очередное домашнее блюдо, и мчалась в общежитие к Жене. После обеда они вдвоём гуляли по Москве, часами целовались в подъездах, ходили в кино только для того, чтобы продолжить свои поцелуи в последнем ряду, затем Женя провожал её до подъезда и шёл домой. Перемену, произошедшую с Дашей никто, кроме бабушки, не заметил.
Изольда Викторовна несколько раз пыталась расспросить Дашу о том, что с ней происходит, но девушка молчала, не желая подводить Женю. Если он считает, что рано знакомить его с родителями, значит для неё это закон.
-v-
Однажды Женя пригласил Дашеньку в театр. Билеты купил Володя для себя и Наташи, но у той разболелась голова, и она наотрез отказалась выходить из дома. Женька «выручил», сказав, что расплатится за билеты позже.
- Пользуйся, пока я добрый, - ответил друг. - Дашу порадуй. Везёт тебе, старик. Такая девушка в тебя влюблена. Просто Татьяна Ларина. Жаль, что ты не Онегин.
- Хоть я не Онегин, зато я Евгений. А твоя Дашка – не Татьяна. Так, ещё одна прислуга в моём гареме.
- Сволочь ты, Женька. Зачем ей голову морочишь? Она ещё совсем ребёнок. Не порть её.
- Скажи спасибо, что я Наташку твою оставил в покое. Ещё одно слово, и не видать тебе свадьбы, как своих ушей.
- Врёшь, гад. Натка о тебе и думать забыла, - ответил Володя и с кулаками пошёл на Женю.
- Угомонись. Пошутил я. Конечно, забыла. А о Дашке не беспокойся. У нашей москвички всё просто отлично. Квартира, дача, родители богатые. Не пропадёт и без меня. По любому я через два месяца отчаливаю, - ответил Женя и засмеялся, - Хотя… Вдруг передумаю и решу жениться. Вместе в Москве будем жить. Домами дружить будем. Опять же, Олимпиада скоро. Думаю, её папаша билеты сможет достать. Как ты на это смотришь?
- Как смотрю? Сволочь ты – вот как смотрю.
Володя выскочил из комнаты и столкнулся с Дашей, которая возвращалась из кухни с вымытой посудой.
- Даша, мне поговорить с тобой надо, - возбуждённо сказал Володя.
- Если о Жене, то я ничего слушать не хочу. Вы его не понимаете. Он смелый, честный и душой не кривит.
- О какой душе ты говоришь? Зачем ты ему готовишь? Это тебя унижает.
- Володя, я же забочусь. Ну что вы здесь видите, в этом общежитии? У вас же денег ни на что не хватает. Мне не сложно. Даже приятно.
- Мне кажется, что Женя не относится к тебе серьёзно.
- Вова, мне Женя рассказывал, как они с матерью жили. Она мужчин домой приводила. Каждую ночь - разных. А комната одна. Как он может относиться к женщинам после того, сколько пережил? Я его спасу. У меня хватит терпения.
- Понятно. Ещё одна терпеливая нашлась. Ладно, забудь. Поступай, как знаешь. Удачного похода в театр.
-v-
Поход в театр удачным назвать было нельзя. Во время первого антракта, к Даше подошёл знакомый педагог из консерватории. Поздоровавшись с ними, он с удивлением оглядел Женю, не пытаясь скрыть своего разочарования от внешнего вида спутника своей любимой ученицы. Игорь Станиславович, попросив разрешения у Жени, отвёл Дашу в сторону.
- Дашенька, - шепнул он ей на ухо. - Что это за рыцарь рядом с тобой? Явно не из наших. И явно не москвич.
- Да, он не музыкант.
- Родственник из провинции? Может быть, ты его оставишь? Мы с друзьями после спектакля собираемся в ресторан. Ты сегодня выглядишь просто потрясающее. Настоящая королева. Не составишь нам компанию?
- Извините, Игорь Станиславович, я не могу, - смутившись от такого комплимента, ответила Даша. - И в ресторан не пойду. Простите.
- Жаль, очень жаль. Ну, что ж. В следующий раз, надеюсь, не откажешься. До встречи на занятиях.
Даша попрощалась с педагогом и подошла к Жене.
- Это кто? Твой бывший любовник? Он так нежно на тебя смотрел, - спросил Женя с угрозой в голосе.
- Это наш педагог, Женя. И любовников у меня никогда не было.
- Ну, это мы ещё проверим. Время покажет. Что он хотел?
- В ресторан звал. Но я отказалась.
- Да? Педагог – студентку? Ну и нравы у вас там, у богемы. Культуру, говоришь, в массы несёте? Смотрите, не расплещите. Зачем вообще с ним отошла? Ты же со мной пришла. Могла бы и отказаться.
- Но это неудобно. Он мой педагог.
- А меня одного оставлять удобно? Интеллигенция. Вечно вам всё неудобно. Знаешь, я передумал спектакль смотреть. Я ухожу. Хочешь, оставайся. Иди с этим в ресторан. Тебе этот хлыщ больше подходит. Один костюмчик чего стоит. На меня посмотрел, как на ничтожество.
- Я без тебя не останусь. Вместе уйдём, - расстроилась Дашенька, и на глаза навернулись слёзы.
- Ладно, крошка, не плачь. Я погорячился. Правда, давай уйдём. Я просто ревную.
Даша ликовала. Ведь не зря говорят, что если мужчина ревнует, значит любит. Она так мечтала, чтобы Женя её полюбил. Слов о любви она ещё ни разу от него не слышала, да и не требовала их. Она любила, заботилась и ждала. Раньше, до встречи с Женей, она мечтала о необыкновенной любви. О такой, как у Ромео и Джульетты, или, как у Петрарки к Лауре: возвышенной, чистой и безграничной. Она часто представляла рядом с собой юношу, который, как и она, будет музыкантом, и они вместе пойдут по жизни, влюблённые в музыку и друг в друга. Иногда ей казалось, что обязательно познакомится с самым знаменитым скрипачом, который приедет на гастроли в Москву. Он оценит её талант, полюбит, и они вдвоём исколесят весь мир с концертами, и публика всех стран будет им рукоплескать. Мечтала, как он будет восхищаться ею и её талантом.
Всё это было. В прошлой жизни. Было и ушло. Всё оказалось совсем не так. Её любовь к Жене гораздо прозаичней, проще и безысходнее. Ей стали не нужны гастроли, восхищение публики и поездки по миру. Ей не нужен известный на весь мир музыкант. Ей нужен он, Женя. Из плоти и крови. Просто мужчина, от которого трепещут её тело и душа. Мужчина, ради которого она готова изменить всю свою жизнь. Мужчина, которому она готова играть вечно. Только ему. Одному. Быть рядом с ним. Вдали от всех. В самом уединённом месте. И видеть его глаза: глаза раненного зверя.
- Женя, хочешь, я тебе сегодня сыграю? Тебе одному, - спросила Даша, когда они вышли из театра.
- А где ты мне сыграешь? На улице?
- Могу на улице. Могу и дома. Родители на дачу уехали. Я сегодня одна, - сказала, и смутилась двойственности ситуации.
- Да? Славно. И чего молчала? Пойдём. Покормишь меня чем-нибудь?
- Конечно, - ответила Даша, и задохнулась от нахлынувших на неё чувств.
-v-
Женя ходил по квартире и внимательно разглядывал каждую мелочь.
- А вы хорошо устроились, - небрежно высказывался он. - Квартирка большая. А почему мебель такая старая?
- Она не старая. Старинная. Антиквариат, - отвечала Дашенька. - Мы ничего не меняли. Мама говорит, что ей цены нет.
- А папа что говорит?
- Папа ничего не говорит. Как мама решит, так и будет.
- Под каблуком, значит. Понятно. Книг у вас много. И кто их читает?
- Все мы читаем.
- И кто твой любимый писатель? Говори, не думая. Считаю до трёх: раз, два, три.
- Чехов. Золя. Мопассан. Их много. Тургенев, Пушкин.
- А у меня один. Шекспир, - с гордостью произнёс Женя. - Что? Не ожидала? Ну, и частично, Пушкин.
- Признаться не ожидала. И почему?
- Великие знатоки человеческих душ и пороков. Великие учителя жизни. Я некоторые вещи наизусть знаю.
- Пушкина и Шекспира наизусть?
- Да, крошка, да. И Шекспира. В библиотеках брал, а потом не возвращал. А как по-другому в этой стране жить? Везде дефицит. А вы где книги берёте?
- Мама достаёт книги через знакомых. Нам их приносят.
- Вам их даже приносят, - в голосе Жени слышалась насмешка. - Им тоже цены нет? Значит, интеллигенция снисходит до торгашей исключительно для достижения своих целей. А на публике, в театре, например, пройдёт мимо и не поздоровается. Так?
- В твоих устах слово «интеллигенция» звучит, как оскорбление. Ты будущий инженер. И это, тоже, интеллигентный человек.
- «В твоих устах»! – передразнил её Женя. - Какой я интеллигент? Мать гулящая, отец – простой рабочий, пьяница. Да и не помню я его. Высшее образование даёт знания и стабильную работу. А культура и интеллигентность были придуманы для оправдания собственной трусости.
- Ты хочешь сказать, что мои родители и я трусливы? – возмутилась Даша и вспомнила их с мамой компромисс.
- Культура поведения загоняет человека в определённые рамки, интеллигентность не позволяет совершать правдивые поступки. У них так не принято, видишь ли. Я человек свободный. Хочу – ем руками, захочу – буду ходить в мятой рубашке, захочу – на весь мир скажу то, что думаю обо всём: о стране, о живописи, о музыке. Если захочу унизить человека – унижу, а если он слаб – воспользуюсь этим. А почему нет? Свобода – это единственное, ради чего стоит жить.
- А тебе кто-то мешает? Жить свободно.
- Отчасти. Нас загнали в определённые рамки, которые состоят из четырёх слов: можно, нельзя, плохо и хорошо. Для меня существует только тот мир, где всё можно и всё льзя. Нет «плохо и хорошо». Есть «нравится – не нравится». Мне сложно помешать.
- Бабушка говорит, что интеллигентность в крови. С ней рождаются.
- С ней рождаются и ненавидят рабочий класс.
- Неправда. Только один пример, можно? Композитор Глинка всю жизнь воспевал в своих операх рабочий класс, вернее, мужиков. Считал, что в нашей стране удивительно талантливый народ. Во всём: в музыке, в науке, в творчестве. К сожалению, народу не дают раскрыться. Начиная с крепостного права.
- А это кто говорит? Мама? Папа?
- Папа. Но я с ним согласна. В нашей стране нужно быть очень сильной личностью, чтобы добиться своей цели.
- Или подлой личностью. Что гораздо проще. А отец твой, видимо, слабая личность. Только и может, что рассуждать,- подытожил Женя.
- Мой отец - интеллигентный человек. Интеллигенция никогда не отличалась бойцовскими качествами. Не думаю, что он способен на безумный поступок или на плохой. Он очень добрый и всех всегда жалеет.
- Так это что, мать тебя на скрипке заставила учиться?
- Я же тебе говорила, что я сама захотела. Давай я тебе сыграю Брамса?
- Сейчас не хочу. В этом красном платье ты вполне достойна звания королевы. Иди ко мне, крошка. Ты, наверное, вся горишь от желания обнять меня. Так вот он я. Я весь твой. Я хочу тебя поцеловать.
От Жениных слов у Даши сжалось сердце, потемнело в глазах, и она, подчиняясь его мужской силе и обаянию, сделала шаг вперёд.
-v-
Женя был нежен. Очень нежен и ласков. Даша упивалась каждым его движением, задыхалась от поцелуев и объятий, вздрагивала от смелых прикосновений и новых ощущений, пьянящих тело и душу. Его ласки были подобны музыке, которую она хотела для него сыграть. Она отдавалась своей любви, желая слышать эту музыку бесконечно, тонуть в ней, захлебнуться, умирать и возрождаться.
- А ты хорошая любовница, детка. Вижу, что я у тебя не первый.
- Женя, о чём ты? Ты единственный мужчина.
- Так не бывает. Тебе что, и больно не было?
- Нет, - смущённо сказала Даша, - Что-то не так?
- Ты маленькая хитрая бестия. А кажешься такой невинной. Всё, забыли, - Женя сладко потянулся, взъерошил Дашины волосы и, глядя в её глаза своим испепеляющим душу взглядом, спокойно сказал. - Что ты хотела мне сыграть? Неси скрипку на кухню. Я пока что-нибудь поесть приготовлю.
Даша встала с кровати, накинула халатик, подошла к футляру и достала скрипку из мешочка, в котором она хранилась. От того, что она увидела, невольно сжалось сердце, как от предчувствия беды. Весь корпус скрипки был покрыт серыми пятнами, которые образовались от потрескавшегося лака. Она осторожно, лёгкими движениями, провела по инструменту кончиками пальцев.
- Девочка моя, что с тобой? – тихо спросила Даша, и услышала в ответ слабый стон. - Я тебя чем-то расстроила? Прости, прости, прости. Но я так счастлива. Завтра пойдём к мастеру. Я всё исправлю. Сегодня помоги мне, сыграй для него. Сыграй так, чтобы он полюбил меня. Мне без него не жить, поверь.
- Даша, я всё приготовил. Ты где? Я тебя жду. Как волк, голодный, - крикнул Женя.
Даша вошла на кухню, и остановилась в дверях. Когда-то, очень давно, отец дал ей почитать книгу о «золотом сечении» Леонардо да Винчи. С тех пор она, невольно, искала «золотое сечение» во всём: в пропорциях тел людей и животных, в картинах, в музыке, в природе. Искала и находила. Правда, очень редко. Тело, которым обладал Женя, было абсолютно идеальным. Природа наделила его пропорциями, от которых захватывало дух. Кожа сияла чистотой и здоровьем. Это был бог. Бог любви, страсти и наслаждений. Даша не могла оторвать взгляда от такой красоты.
- Хватит любоваться. Давай поедим. Я что, зря готовил? Садись. Оставь свою скрипку. Носишься с ней, как…
- Женя, может, накинешь папин халат? – спросила Даша, чтобы сменить тему и не умирать от желания вновь обнять его. - В квартире прохладно.
- Могу не только халат. Могу и пижаму. Можно и рубашку. Садись. Не всё сразу,- ответил Женя, и, погладив Дашу по щеке, прошептал, - Мне не холодно, крошка.
После еды Даша повела Женю в папину комнату и открыла гардероб.
- Ничего себе!- воскликнул Женя. - Да тут вещей, как у барина. Можно примерить?
- Примерь. Бери, что хочешь.
Женя выбрал самый светлый костюм и надел его. «Золотое сечение» исчезло. Перед ней стоял простой, немного грубоватый парень.
- Цвет тебе не идёт. Попробуй синий и вот этот, тёмно серый.
Женька перемерил все костюмы, все рубашки, халаты и пижамы. Ему ничего не шло. Вещи на нём превращались в старые, дешёвые тряпки, тогда как на отце всё это выглядело элегантно и дорого. Даша аккуратно повесила всё по местам и достала с полки спортивные костюмы.
Её любимый мужчина попал в свою стихию. Ему шло всё. Трикотаж подчёркивал все достоинства Жениной фигуры: узкие бёдра, широкие плечи, плоский живот и красивый изгиб спины.
- Надо же! – воскликнула Даша. - Ты создан для спортивной одежды. Отцу абсолютно не идут эти вещи.
- Я с детства в футбол гоняю. А это, как ты понимаешь, не интеллигентный вид деятельности. Так что, твой папочка рядом со мной, кхе, и за стол рядом не сядет. И смотреть будет, как твой хмырь из театра.
- Ты хочешь познакомиться с отцом?- спросила Даша, делая ударение на последнем слове.
- Не хочу я ни с кем знакомиться. Не время ещё. Ты что, в Харьков со мной поедешь? В общежитии жить? От всех этих благ откажешься?
- Поеду, - тихо произнесла Даша.
- Как же вы, женщины, предсказуемы! Шекспир прав, как всегда.
- Причём здесь Шекспир?- удивилась Даша.
- Стоило Ромео объясниться Джульетте в любви, как она с ним о замужестве заговорила. А ведь он ей предложения не делал. Хочешь, процитирую?
- Конечно, хочу.
- «Если ты, Ромео, решил на мне жениться не шутя, дай завтра знать, когда и где венчанье. С утра к тебе придёт мой человек узнать на этот счёт твоё решенье. Я всё добро сложу к твоим ногам и за тобой последую повсюду».
- Джульетта была умной девочкой. Замужество – это подтверждение любви.
- Много ты понимаешь в любви и в замужестве. Это женская хитрость. Какой ум может быть у 13-летней девчонки? Только не говори, что раньше быстрей взрослели. Ничего не меняется. Ни люди, ни нравы, - с грустью сказал Женя. - Значит, говоришь, со мной поедешь. А как же твоя музыка? Бросишь? Ради меня?
- Я переведусь. Музыка есть везде.
- Нет, ради меня ничего не надо бросать. Ты лучше создай что-нибудь: симфонию там какую-нибудь, или сонату.
- Попробую. Я раньше никогда музыку не сочиняла. Давай я тебе сыграю «скерцо до минор Брамса? Послушаешь?
- Послушаю. Мне нравится, как ты играешь.
Даша приготовилась, подняла смычёк и, вместо Брамса, жизнеутверждающего и ритмичного, услышала грустную мелодию Равеля. Скрипка сама, невзирая на желание Даши, издала мелодию танца «Павана», похожего на медленное, безутешное прощание. Высокие ноты заполнили пространство грустью, безысходностью и предчувствием беды. Даша хотела прекратить играть, но не смогла. Скрипка прильнула к ней своим маленьким тельцем, как будто ища защиты и сострадания, понимания и нежности, взяла в плен, сковала вселенской болью и божественной силой, окутала красотой и любовью. Даша закрыла глаза и подчинилась. Скрипка играла сама.
Женя слушал мелодию и вспоминал Алёну. Каждая мелочь, каждое слово, каждый взгляд, брошенный ею в тот вечер, жгли душу. До сих пор. Почему именно скрипка вызывала все эти воспоминания, которые он хотел забыть, как страшный сон? Или Даша так умеет играть? Бедная девочка. Какая же он, кстати, скотина.
Мелодия закончилась, воспоминания исчезли, и Женя, поднявшись со стула, подошёл к Даше.
- Ты прекрасно играла. Для меня? Прости меня. Я к тебе несправедлив. Простишь?
- Это не я играла. Скрипка. Она сама выбрала мелодию. Так странно. И неспокойно.
- Прекрати. Это всё ваши интеллигентские штучки. Оставь скрипку в покое. Ты, наверное, соскучилась по мне? Дай я тебя обниму.
Утром, после ухода Жени, Даша нашла Медицинскую энциклопедию, и прочла всё, что касалось первой ночи с мужчиной и её удивительной, редкой женской особенности. В это трудно было поверить ей самой, а уж Жене и подавно. Оправдываться или показывать ему то, что она прочла, Даша не собиралась. Пусть всё идёт, как идёт. Взяв скрипку, Дашенька отправилась в мастерскую по ремонту и реставрации музыкальных инструментов.
Продолжение следует...
Добрый день, дорогие мои читатели и друзья. Спасибо, что ставите лайки, пишите прекрасные комментарии и не забываете подписываться на мой канал. Желаю вам хорошего дня, отличного настроения и здоровья.