В начале июня 1931 года начальник Особого отдела ОГПУ СССР Ян Каликстович Ольский получил рапорт от начальника Особого отдела Украинского военного округа Израиля Леплевского о результатах осуждения по объединенному делу "Весна"-УВО бывших офицеров царской армии, которые служили в РККА, являлись бывшими военспецами.
И это было, по крайней мере, странно. По заведенному порядку, периферия была обязана отчитываться в Особый отдел Главка ГПУ о начале и ходе проводимых мероприятий. В данном случае таких докладов в о/о не поступало. Ольский пошел в секретариат, а затем в архив и стал искать информацию по "киевскому делу".
Ольский был опытным чекистом, в органах ВЧК с 1919 года. В Гражданскую он служил начальником Особого отдела 16-й армии, затем особоуполномоченным Особого отдела Западного фронта. Позже работал в контрразведывательном отделе и в отделе ОГПУ пограничных войск.
Ян Каликстович "собаку съел" на раскрытии контрреволюционных заговоров. Но те заговоры были настоящими, а в этом — возникли немалые сомнения. Ольский нашел в архиве справки по материалам объединенного "украинского" дела, но они почему-то миновали Особый отдел ОГПУ и были адресованы напрямую Г.Ягоде.
Конечно, бывших офицеров арестовывали и ранее. В 1926 и 1928 годах проходили аресты и уголовные процессы офицеров Лейб-гвардии Финляндского полка, офицеров нач.частей Кавказской армии, офицеров-казаков, бывших морских офицеров, преподававших в Морской академии.
Вина этих людей была на следствии досконально изучена и доказана. Чаще всего она заключалась в том, что "золотопогонники" по определению были "контриками", никаких заслуг перед Советской властью не имели, признали свою вину и были изобличены подельниками. При обысках у них находили оружие, патроны, валюту.
В октябре 1930 года, с санкции Менжинского, начались массовые аресты бывших офицеров в Москве, Ленинграде и Киеве. Все эти бывшие чины не служили в РККА и по версии чекистов, вместе с "прогнившей интеллигенцией" и недобитыми кулаками ожидали прихода интервенции. Брали их списками.
В "украинском деле" оказались замешаны практически все бывшие военспецы, а ныне командиры и ответ.работники штабов УВО, а также бывшие военспецы из преподавательского состава военных учебных заведений, а нити заговора простирались по всей Украине.
По рапорту Лепалевского выходило, что все эти люди ковали мощнейший повстанческий заговор против Советской власти (Семенович, Добровольский, Ольдерогге, Мармылев, Луганин, Гаевский, Минин, Гольдман, Штромбах, Гамченко, Чижун, Халатковский, Хомичевский, Штром, Станис, Мацкевич, Каменцов, Ковалевский, Максимов, Ширшо и др., итого 121 чел. военспецов + 730 заговорщиков только в Киеве).
Причем ранее эти бывшие военспецы честно воевали в рядах Красной армии в Гражданскую, многие были награждены революционными орденами и наградным оружием(Ольский знал некоторых из них еще по 16-й армии РККА и Западному фронту). Это начдивы, командиры полков, начальники штабов и служб, батальонные командиры, комэски и начальники артиллерии, инженерный состав и т.д.
Что-то тут было не так. И начальник Особого отдела ОГПУ СССР стал "копать". Он выехал в Харьков, где размещался штаб Украинского военного округа, затем в Киев, обложился делами осужденных и стал проводить повторные допросы тех заключенных, которых оставили в Лукьяновской тюрьме после приговоров (большинство уже убыли в Соловецкий особый лагерь, а "руководители заговора" были расстреляны).
А когда разобрался — впору было хвататься за голову. По всему выходило, что большинство этих людей невиновны и оговорили себя под мерами принудительного воздействия.
Ольский знал, что в октябре 1930 года Киевский оперативный сектор ОГПУ поступила директива за подписью Менжинского немедленно арестовать всех бывших белых офицеров. Но одно дело "контра", а другое дело бывшие военспецы, доказавшие свою верность еще в Гражданскую, кадристы РККА.
Бывшие офицеры действительно иногда собирались вместе, играли в карты, кутили, но никакой связи с кулаками и прочими недобитками, которыми они якобы руководили, не прослеживалось.
Военспецы признавались, что на этих сходках поругивали советскую власть, но большей частью от того, что опасались, что их уволят из Красной армии под каким-нибудь предлогом. Повышений по службе они не получали и будущее казалось туманным и без перспектив.
С 20-е по 30-е годы в РККА прошло несколько масштабных очисток и почти все бывшие офицеры, кроме партийных и "наиболее преданных", были уволены из армии без какого-либо способа существования и превратились в безработных.
Что касается процесса "Весна", показания бывших военспецов друг на друга путались, разнились, фактологически не подтверждались. На очных ставках многие не могли утвердительно указать своих "связников", хотя ранее уверенно сообщали их фамилии следствию. В итоге бывшие офицеры признавались, что просто сообщали в протокол допроса то, что им указывали чекисты, или придумывали сами.
Ольский не знал, что еще в марте 1931 года по этому делу помощник командующего УВО С. Г. Бежанов дал совершенно абсурдные показания в том, что Всеукраинским восстанием руководят... начальник Генштаба РККА Б.М. Шапошников и бывший начальник штаба Украинского военного округа С.А.Пугачев.
Ягода по этому поводу написал в Политбюро ВКП(б) спецсообщение с просьбой дать немедленную санкцию на арест Бориса Михайловича (Пугачев был арестован органами еще 28 февраля 1931 года).
Обвинение было серьезным, за Пугачева хлопотали Якир и Орджоникидзе, а Ворошилов тепло отзывался о Шапошникове. Ночью 13 марта 1931 года всех упомянутых фигурантов привезли в Кремль, на очную ставку, где присутствовал "ближний круг" Политбюро (Молотов, Сталин, Жданов, Ворошилов, Каганович).
Борис Михайлович и Семен Андреевич быстро изобличили в клевете С. Г. Бежанова, после чего Пугачев был отпущен из-под ареста, с Шапошникова сняты все подозрения, Ягода получил выговор по партийной линии, а все материалы, касающиеся этих военачальников РККА, были изъяты из дела "Весны".
Но Ольский ничего не знал о масштабе личностей, стоящих над делом "Всеукраинского заговора". А потому вызвал на беседу нач. особого отдела УВО Лепалевского, начальника Киевского оперативного сектора ОГПУ В.Иванова, его заместителя Кривца, начальника особого отдела ОГПУ г.Киева Загорского и потребовал объяснений.
Чекисты заявили, что получили прямое указание Первого заместителя Председателя ОГПУ СССР и начальника Секретно-оперативного управления Г.Ягоды подготовить и раскрыть дело заговорческой организации, готовившей "Всеукраинское восстание" и очистить округ от бывших офицеров. А причем тут "воеспецы"? А этих — в первую очередь.
На следующий день Ольский получил телеграмму от Ягоды с требованием срочно прибыть в Москву и объясниться, по какому праву он "мутит воду".
Так как председатель В.Менжинский почти все время болел, Генрих Ягода самостоятельно решал почти все руководящие вопросы по ОГПУ. Но в данном случае многочисленные подлоги и махинации были столь очевидны, что Ольский отбыл в Москву с твердым намерением прекратить это шельмование.
Ягода потребовал от Ольского не лезть не в свое дело и не мешать органам на местах расправляться с контрреволюцией, тем более что вытанцевался такой широкомасштабный заговор. Но Ольский так этого дела не оставил и поднял вопрос на заседании Коллегии ОГПУ.
Его поддержали представители старой чекистской гвардии, члены партии И.А. Воронцов (начальник Главной инспекции по милиции и угрозыску ОГПУ), Е. Г. Евдокимов (полномочный представитель ОГПУ в Средней Азии), Л. Н. Бельский (полпред ОГПУ по Московской обл.), С. А. Мессинг (2-м заместитель председателя ОГПУ СССР и начальник ИНО ОГПУ).
Товарищи пришли к выводу, что Генрих Ягода, с помощью фальсификаций, пытается выслужиться перед руководством партии и создать себе значимый вес, чтобы преступным образом закрепиться во главе ОГПУ. И при этом страдали невинные люди с заслугами перед Революцией.
Так как заседание Коллегии не решило поднятый вопрос, а ближайшее окружения Ягоды "смазало" обвинения возмущенным шумом и ответными обвинениями в оппортунизме — чекисты решили действовать через Политбюро ЦК. Записку удалось передать в "ближний круг" через Лазаря Кагановича (Мессинг не доверял Ворошилову, а все прочие не доверяли Молотову и Жданову).
"Ближний круг" Политбюро ЦК ВКП(б) весьма неверно истолковал мотивы начальников государственной безопасности, решив, что таким способом они пытаются опорочить и сместить Генриха Ягоду и выдвинуть на его место Станислава Мессинга (вожди уже получили доклад Ягоды по этому вопросу).
Никакие доказательства при этом не рассматривались. Дело на рассмотрение Контрольной комиссии ЦК решили не передавать, а вернули его Ягоде. Ольский не знал, что ранее Сталин поручил Ягоде основательно почистить РККА и органы партийной и советской власти от "старорежимников" и проверить их на предмет контрреволюционного офицерского заговора.
Ольский, Воронцов, Бельский и Мессинг в июле 1931 года были отстранены от службы и уволены с формулировкой "за совершенно нетерпимую групповую борьбу против руководства ОГПУ, распространение совершенно несоответствующих действительности разлагающих слухов о том, что дело о вредительстве в военном ведомстве является «дутым делом», расшатывание железной дисциплины среди работников ОГПУ".
Евдокимов повинился в "верхоглядстве" и отделался выговором в личное дело.
Конечно и сами "бунтовщики" из ОГПУ были далеко не ангелы. В период революционной борьбы и первых лет становления Советской власти ими было уничтожено немало виновных и невиновных людей. Но в данном случае эти чекисты пытались добиться правды в деле вопиющего беззакония против товарищей из РККА, со многими из которых они служили в Гражданскую. И проиграли.
Впрочем, эта борьба принесла кое-какие плоды. Решением Политбюро ВКП(б) по ГПУ от 25 июля 1931 года Первым замом Менжинского стал Акулов, а Ягода получил должность Второго заместителя Председателя ОГПУ СССР. Этим же решением Политбюро был освобождены от занимаемых должностей Мессинг и Ольский. А позже и все остальные "смутьяны".
После увольнения бывшие видные чекисты занимали различные хозяйственные должности в наркоматах страны, а в 1937-1939 гг. были арестованы за участие в контрреволюционных организациях и приговорены к высшей мере наказания.
Ян Ольский был включен в список №5 ("Быв. ответ. работники наркоматов") — за 1-ю категорию (расстрел) высказались Молотов, Сталин, Ворошилов, Каганович, Жданов, против — никого).
Осужден Военной Коллегией Верховного Суда СССР и приговорен к ВМН 27 ноября 1937 года. Его жена также была арестована и до 1954 года отбывала наказание в системе ГУЛАГ. Старший сын отправлен в детский дом, младшего приютили родственники.
Не миновала сия участь по высшей мере наказания и Евдокимова. А также Ягоду и Лепалевского и множества других чекистов ОГПУ-НКВД. Шел очередной этап поедания Революцией своих детей...
Что касается офицерских заговоров. Только ОГПУ УССР с 1930 по 1931 гг. завело 3.496 уголовных дел на военспецов, а также арестовало тысячи бывших царских и белых офицеров, проживающих в Киеве, Харькове, Житомире, Сумах, Днепропетровске, Одессе, Виннице, Сумах, Полтаве, Сталино, Николаеве.
В мае 1931 года большинство бывших военспецов РККА отделалось отправкой на Соловки (основные сроки — 10 лет заключения), расстреляно 13 чел. Царские и белые офицеры, не служившие в РККА, были расстреляны как "контра". В 1937 году за "военспецов" взялись уже основательно и мало кто уцелел после ежовских репрессий.