Ночью меня разбудил телефонный звонок. Сонный и уставший, действуя скорее инстинктивно, чем осознанно, я заставил себя ответить. Почему? Если звонят ночью, значит что-то случилось. Это я понял ещё в тринадцать лет, когда маме сообщили о смерти её отца — моего дедушки. Телефонный звонок прозвучал уже после полуночи. До сих пор помню — хочу забыть, но не получается — выражение лица мамы: потрясение и, что ещё хуже, растерянность. Дедушка болел, мы все знали, что скоро он умрет, морально готовили себя к этому, но на лице мамы все равно была растерянность.
На этот раз потрясение испытал я.
— Рита умерла, — прозвучал из динамика бесстрастный голос Даши, — ты приедешь на похороны?
Мне понадобилось какое-то время, чтобы понять, о какой Рите идет речь. Удивило, что Даша так спокойно и даже равнодушно говорит о смерти лучшей подруги.
— Рита? — хрипло повторил я и закашлялся. Даша терпеливо ждала. Только сейчас я сообразил, что уснул одетым. Поспать ночью не получилось из-за кашля, днем к нему добавились температура, головная боль и слабость. Тело ломило. Я выпил таблетку и прилег на диван, через какое-то время почувствовал себя немного лучше и не заметил, как уснул.
— Рита умерла? Но… как?
— Какая разница, — устало ответила Даша, — приедешь или нет?
А надо? — подумал я, вспоминая наш с Ритой разрыв. Она пережила его очень болезненно, и я до сих пор чувствовал себя виноватым. А ещё я чувствовал, что у меня снова поднялась температура. Головная боль давила на глаза.
— Филиппов? — услышал я раздраженный голос бывшей, с которой не виделся уже месяца три. Или четыре?
— Я… да. Я приеду. Конечно.
Но зачем? Зачем возвращаться в город, где я когда-то жил? Чтобы проводить в последний путь девушку, с которой когда–то встречался? Мы с Ритой дружили три года, ещё год до этого я просто ухаживал за ней. Последние полгода был влюблен в её лучшую подружку Дашу, которая встречалась с моим другом, но совсем недолго.
Потом папу перевели служить в другой край. Не то, что бы расстояние было критичным, всего около тысячи километров, но проблема была в том, что я уже давно охладел к Рите и поддерживать с ней отношения на расстоянии не собирался.
Рита, и её подружка поступили в университет, который находился в городе, где я жил. Но это не изменило ничего: я не хотел быть с Ритой, и мне до сих пор нравилась её подружка.
И вот теперь Рита умерла.
Чувствуя, как горит лицо и ломит тело, я вспоминал её бесконечные «люблю» в сообщениях, которые раздражали и приводили в отчаяние, реже — в ступор; её попытку остаться у меня на ночь, когда пришлось силой сажать её в машину, чтобы отвезти в студенческое общежитие… её слезы и взгляд Даши. В тот момент она меня ненавидела.
— Даша, — начал я, понятия не имея, зачем говорю ей все это, просто… просто для меня это было важным. Не из-за Риты. Из-за самой Даши.
— Между нами ничего не было. Она звонила, писала, но я ни разу не воспользовался этим.
— Мне это зачем?
— Я не знаю.
— Я тоже не знаю. Это теперь имеет какое-то значение?
— Я не знаю.
Даша помолчала. Следующая её фраза заставила меня просто тупо уставиться в темноту.
— Голос простуженный. Выпей на ночь аспирин. Ещё лучше две таблетки. Только не растворимый. Обычно он помогает сбить температуру. И голова перестанет болеть.
Ты обо мне заботишься? — подумал я, — Даша, ты…
Даша уже прервала связь, и все, что мне оставалось делать — это вспоминать её голос и представлять выражение её лица, когда она советовала мне принять аспирин.
Я сделал, как она сказала, и к утру температура действительно снизилась до тридцати семи, но общее состояние не особо улучшилось.
Тысяча километров… я негромко застонал от отчаяния. Головная боль, температура и тысяча километров дороги.
Собирая вещи, я, наконец-то, решился ответить на вопрос, который задавал себе с того самого момента, как позвонила Даша; зачем я еду туда? На похороны Риты или…
— Из-за Даши.
Да, все было именно так. Из-за Даши, если я и сомневался в этом, то теперь, услышав её голос, ощутив реакцию собственного тела на него, знал наверняка: моя поездка на похороны — это попытка сблизиться с Дашей.
Даша позвонила, когда до города оставалось около двухсот километров.
— Ты как? — спросила она уже абсолютно другим тоном.
— Хорошо, — соврал я, и горло отозвалось резкой и неприятной болью, как будто кто-то царапал по нему кусочком шершавой коры. Снова поднялась температура, но мне было лень останавливаться, чтобы принять таблетку, хотелось побыстрее прибыть на место. К тому же уже начало темнеть.
— Какие таблетки пьешь? — поинтересовалась она.
Я назвал.
— Просто снимаешь симптомы, но не лечишь, — прокомментировала она тоном «мужчины… что ещё от вас ожидать», — ясно.
— Даша, что случилось с Ритой? Почему она…
— Мутная тема. Где-то полгода назад она вдруг начала увлекаться всей этой потусторонней ерундой. Заговоры. Привороты… Переселение душ… неприкаянные души.
— Как она умерла? Что случилось?
— Самоубийство. Слушай… — она помолчала. Я ждал, стараясь не обращать внимания на ломоту в теле, головную боль и усталость.
— Я как-то запуталась. Я… она постоянно говорила о тебе, буквально с ума сходила. А я вынуждена была слушать. Как же я… ненавидела тебя.
Я молча смотрел перед собой, практически не следя за дорогой.
— Молчишь? — спросила Даша.
— Не знаю, что сказать. Ты сейчас хочешь меня обвинить в чем-то, да?
— Да, — ответила она, — как вариант. Почему бы и нет?
— Бред. Что она сделала?
— Таблетки.
— Таблетки… поговорим, когда приеду, — я прервал связь и снова тяжело закашлялся.
Через полтора часа показались огни. До города оставалось километров пять. Стало как-то тоскливо, но ничего другого я и не ожидал. Этот город ассоциировался со смертью.
Только сейчас я обратил внимание на музыку, которая играла в машине: Bitwake — Omen. Стало как-то не очень уютно. Может быть, даже страшно. Именно под эту песню мы с Ритой — ныне покойной Ритой — выясняли отношения в ночном клубе примерно полгода назад. Ты меня достала, — сказал я ей тогда. Enjoy the moment — это была фраза из песни формата deep house, которая играла в этот момент. Ага, — подумал я тогда с каким-то злорадством, — наслаждайся моментом. Кого я имел в виду в тот момент? Её или себя? Кому я мысленно предлагал наслаждаться моментом?
На самом деле, я понятия не имел, что эта песня была у меня на флэшке. Когда я скачал её? По спине пробежал неприятный холодок. Возможно, это сделала Рита.
Мертвая… я попытался понять, что чувствую, слушая песню, которую скачала для меня ныне покойная девушка. Ничего. Я не чувствовал ничего.
— Наслаждайся моментом, когда ещё предоставится такая возможность, — пробормотал я, проезжая мимо указателя с названием города. Слева была заправка, справа — абсолютная темнота.
Я понятия не имел, куда ехать, но какое-то нечто вдруг подсказало: её дом.
С трудом ориентируясь в практически уже незнакомом для себя городе, я все-таки вспомнил, где жила Рита. Трехэтажный дом на окраине города. Домов было несколько, она жила в последнем. Третий этаж.
В какой-то момент я вдруг понял, что стою перед дверью её квартиры, понятия не имея, что делать дальше. Постучать? Но что я скажу тому, кто откроет дверь?
Уйти?
Из квартиры не доносилось ни звука.
Я попытался вспомнить, как оказался здесь, но не смог. Не помнил даже, где оставил машину.
На лестнице послышались шаги. Я резко повернулся и увидел Риту. Бледную, измученную, но живую.
— Ты, — прошептала она, — ты приехал. Мне так жаль… так жаль, — она заплакала.
Я просто молча смотрел на девушку, не чувствуя ничего: ни страха, ни удивления, ни потрясения. Может быть, легкое недоумение?
— Как ты узнал? — спросила она.
— Узнал что?
Во взгляде Риты появилось недоумение. Она чуть нахмурилась, потом неуверенно проговорила.
— О смерти Даши. Ты же поэтому приехал. Нет?
Смысл сказанного дошел до меня не сразу. Я разговаривал с Дашей всего минут 20 назад, что могло произойти с ней за это время. Двадцать минут…
— Я только что разговаривал с ней, — сказал я, — Рита, я приехал на твои похороны. Даша позвонила мне и сказала…
— На мои похороны? — повторила девушка, — но я… здесь.
— Даша сказала…
— Даша умерла вчера, — ответила Рита, — ты не мог разговаривать с ней.
Она прошла мимо меня, достала из кармана ключ, открыла дверь, взглядом пригласила войти.
Мы прошли на кухню. Проходя мимо комнаты, я заметил краем глаза что-то, что по ощущением должно было насторожить, но сознание не отреагировало на это. Я был слишком подавлен и расстроен.
Рита достала из холодильника бутылку вина. Всё ещё не понимая, что происходит, но уже начиная испытывать тупую боль из-за смерти Даши, я молча взял протянутый мне бокал с вином. Снова негромко зазвучала та самая песня из ночного клуба. Уверен, что теперь наслаждаться моментом предлагали именно мне, не Рите. Снова стало страшно. В голову пришла нелепая мысль: песня — это предвестник смерти, как… как ударившаяся о стекло птица или… что там ещё, не знаю.
За окном надрывно завыла собака. Я вздрогнул.
— Я знаю, что она нравилась тебе, — сказала Рита, и я перевел взгляд на девушку, — мне очень жаль. Правда. Ты тоже нравится ей. Но Даши больше нет. Я помогу тебе…справиться с этим.
Я устало посмотрел на Риту. Мне не нужна была её помощь, мне нужно было узнать, что случилось с Дашей.
— Как она умерла? — спросит я, не замечая, что сжимаю хрупкий бокал все сильнее и сильнее. Стекло протестующе хрустнуло. Этот звук отозвался резкой болью в ладони. Я разжал пальцы, и осколки бокала упали на пол. Вино попало в рану, которую тут же начало щипать. Я с силой сжал ладонь, не обращая внимания на боль и кровь.
— Что случилось, Рита.
— Ну… это был её выбор. Таблетки. Она не смогла смириться с тем, что вы не вместе. Это стало неожиданностью для…
— Таблетки? — повторил я и закашлялся. Виски заломило от боли. Стало трудно дышать.
— Рита, дай что-нибудь… не знаю, аспирин. Или что-то…
— Дома нет таблеток, — ответила она, — вообще ничего не осталось. После того, что случилось, мама выкинуло все лекарства.
— Тогда мне надо в машину, — я осекся, — а при чем тут твоя мама? Зачем она выкинула все таблетки?
Собака не прекращала выть. Девушка из песни не прекращала повторять одну и ту же фразу: I can’t stop, I can’t stop… В квартире было очень холодно.
— Ты хочешь к ней, да? — спросила Рита, подошла ко мне и потрогала лоб. Её рука была ледяной. Глаза как будто провалились внутрь, и оттуда на меня смотрела темнота.
— Ты хочешь к ней, но там тебе не место. Ты должен остаться со мной.
— Рита, хватит.
— Ты весь горишь, надо в морг.
— В морг? — повторил я.
— В больницу. При чем тут морг.
— Но ты сказала…
— Тебе надо в больницу… Дашу уже не вернуть, смирись с этим. Похороны завтра. Но я с тобой, я помогу тебе. Вместе мы справимся. Я всегда буду с тобой. Не брошу… да? Мы будем вместе?
Песня, которая стала предвестником чего-то плохого, непрекращающийся вой собаки… лихорадочный жар и ледяной холод снаружи… всё это было неправильно. Но Рита обещала помочь. Рита обещала…
— Останешься со мной? — спросила она, — я помогу.
— Что случилось? Почему Даша…
— Она так и не смогла смириться, что вы не вместе.
Но это было неправда. Я хотел быть с ней.
— Души самоубийц не находят покоя, — продолжала Рита, — она решила, что сделает это, а потом, когда ты приедешь на похороны, заберет тебя с собой. И вы навсегда будете вместе.
— Даша не могла верить в такое. Я не верю. Даша… Это же бред… Даша…
— Я здесь, хороший мой, я здесь, — голос Даши звучал слегка напряженно, — всё будет хорошо, посмотри на меня.
Моего запястья коснулось что-то теплое. Рука. Я дернулся и уже в который раз за вечер оказался в какой-то другой реальности. Остался только холод. Собака не выла, песня не звучала. Передо мной стояла бледная и напряженная Даша. Я ещё не понял, где нахожусь, но обстановка показалась смутно знакомой. Квартира, где живёт Рита. Рита, которая рассказала мне о смерти любимой девушки.
— Не надо, хороший мой, — шептала Даша, беря меня за запястье и отводя мою правую руку с зажатым в ней осколком бокала от моей же шеи. Я тупо уставился на стекло.
— Всё хорошо… нам этого не нужно… разожми пальцы… давай же.
— Ты умерла, — прошептал я.
— У тебя жар, ты весь горишь. Это… бред просто. Тебе нужно принять жаропонижающее, и все будет хорошо. Да? Только разожми пальцы. Пожалуйста. Ты же видишь, я жива.
— Я видел Риту.
— Видел? Ты открывал гроб? Зачем?
— Гроб?
— Разожми пальцы.
Я подчинился, услышал негромкий звук, с которым осколок упал на пол, потом судорожный вздох Даши. Огляделся.
Мы находились в комнате Риты. У закрытого гроба. На крышке стояла фотография девушки.
— Я… я разговаривал с ней, — проговорил я, потрясено глядя на Дашу, — она сказала, что ты умерла. Что ты… она обещала помочь, говорила, что мы будем вместе.
Даша выглядела не менее потрясено, чем я.
— Я ждала твоего звонка, — сказала она, — задремала. И мне приснилось нечто, понимаешь? Чей-то силуэт подошел ко мне и сказал, что я должна идти сюда, иначе случится трагедия. Она… оно… силуэт сказал, что… что…
— Даша?
— Мертвец вышел на охоту. Мне стало так жутко, но я пришла. Мне кажется, я узнала этого… силуэт.
— Это был покойник?
Она кивнула.
— К тебе приходил покойник, чтобы предупредить, что другой покойник вышел на охоту?
— Я не знаю. Но я пришла.
И пришла вовремя.
Я посмотрел на закрытый гроб. Вот почему в квартире было так холодно. Они отключили батареи.
— Где её мама? — спросил я.
— В больнице. Под наблюдением. Пойдем отсюда, а?
— Она… Рита там? — спросил я и кивнул на гроб. Даша кивнула.
— Почему не в морге?
— Я не знаю, почему так решили. Пойдем отсюда. Пожалуйста. Тебе надо выпить таблетку, перевязать руку.
Я совершенно забыл про порезанную ладонь, но все могло было быть гораздо хуже. Завтра меня могли бы найти в этой самой комнате у гроба… любимой? Как бы оценили мой поступок жители города? И мы с Ритой остались бы тут навсегда. Вместе. Бродили бы среди могил, взявшись за руки, ища спасительную вечность, в которой нам было отказано. Что случается с самоубийцами после смерти?
— Мне некуда идти, — сказал я Даше, заставив себя отвести глаза от гроба, — здесь есть какая-нибудь гостиница? У меня же никого нет в этом городе.
— Глупый, — ответила она совершенно серьезно, — у тебя есть я.